Рваный край - Кристофер Джон - Страница 15

– Да, – сказал Мэтью. Человеку было около 50 лет. Должно быть, сердечный приступ. – Прикроем его?

– Какая разница? – Миллер надел часы на руку и с восхищением посмотрел на них. – Время дорого.

Они пришли к месту, где оставили Эштона с женщиной. Эштон сидел на обломке гранита; когда они подошли, он, не вставая, сказал:

– Она умерла.

– Слава богу, – сказал Миллер. – Давайте сюда бутылку.

Он протянул руку, и Эштон после короткого колебания вернул ему бутылку. Миллер сдвинул крышку и вытер горлышко рукавом. Потом взвесил бутылку в руке, потряс ее прислушиваясь к звуку жидкости внутри.

– Дьявольщина! Она почти пуста! – Он посмотрел на Эштона и негромко сказал. – Бутылка была почти полная. Что случилось?

– У нее были боли, она все время стонала, – беспомощно говорил Эштон. – Только этим я мог ненадолго успокоить ее. Я просто не мог стоять рядом.

– Когда она умерла? – спросил Миллер.

– Недавно, – ответил Эштон. – Четверть часа, может быть, 20 минут назад.

– Встаньте, – сказал Миллер. – Можете стоять? Давайте я вам помогу. – Он переложил бутылку в левую руку, а правой помог Эштону встать. Они были примерно одного роста. Стоя рядом со стариком, Миллер сказал: – И как давно она умерла, вы говорите?

– С полчаса.

– Лжете, ублюдок! – Голос Миллера по-прежнему звучал спокойно. – Она умерла сразу после нашего ухода. Вы сами выпили джин. Сидели и сосали мой джин.

– Я только однажды глотнул. Когда понял, что она умерла. Я не мог…

– Заткнитесь! От вас несет джином. Вы даже не можете стоять прямо. – Без предупреждения он сильно ударил Эштона в челюсть, и тот, пролетев несколько футов, растянулся на щебне рядом с мертвой женщиной. Миллер подошел к нему. – Вставайте! – Эштон застонал, но не сделал попытки встать. Тогда Миллер яростно пнул его в бок. Пнул еще дважды, потом отвернулся. И сказал Мэтью: – Ничего себе работа! Мужчина, который не может оставить свои трупы, мертвая женщина, и полбутылки джина как не бывало. Пошли домой.

Все послушно пошли за ним. Отойдя на сто ярдов, Мэтью оглянулся. Эштон встал и тащился следом.

К вечеру появились облака, но они были высоко и не угрожали дождем. Ужинали в лагере; пока готовили ужин, Мэтью отошел и постоял на вершине утеса. Глядя вниз, на песок, можно было подумать, что сейчас просто сильный отлив, и глаз продолжал искать знакомый мир волн. И находил только скалы и опустошение – лунный ландшафт. Пролив ушел навсегда.

Мэтью был не в настроении для общества и после ужина сидел в стороне от всех. Он слышал голоса, улавливал отдельные фразы. Большинство снова возвращалось к землетрясению. Они снова и снова пересказывали свои ощущения, как они упали, как умудрились высвободиться. Они не могли оставить эту тему, все время вертели ее, как язык ощупывает дырочку, оставленную дантистом. Конечно, со временем они устанут от этого. Мэтью подавил чувство презрения. Нужно смотреть в глаза реальности, сказал он себе. На некоторое время, а может, и на всю жизнь, ему придется жить с этими людьми. С болью подумал он о Джейн, о ее свежести и честности. И этой реальности тоже нужно смотреть в глаза. Он заставил себя не думать о дочери. Ничего в этом нет хорошего. Даже мысль о ней вызывает боль.

Его задумчивость нарушила новая сцена насилия. Миллер ушел куда-то в скалы, а тем временем новичок, Де Порто, подсел к Ширли. Скоро он, очевидно, уговорил его прогуляться с ним. Они направлялись в сторону от жалких палаток, образующих лагерь, когда встретились с возвращавшимся Миллером. Тот не стал тратить время на разговоры и бросился на низкорослого Де Порто. Де Порто избежал удара и ударил сам. Они сцепились и покатились по земле, а девушка стояла со смешанным выражением удовольствия и страха на глуповатом толстом лице.

Миллер был значительно сильнее и гораздо искуснее; борьба кончилась тем, что Де Порто лежал, не собираясь вставать. Миллер подошел к девушке и сильно ударил ее по лицу. Та с плачем побежала к палатке, которую разделяла с Миллером, и исчезла в ней. Миллер посмотрел ей вслед и подошел к Мэтью.

– Глупая маленькая свинья, – сказал он. – Рано или поздно это пришлось бы сделать. Это мог быть и Энди, несмотря на его сломанную ногу. Я видел, как он поглядывает на нее. Но и ей тоже должно было попасть, чтобы знала свой дом.

– И долго вы собираетесь там держать ее?

– Как держать, Мэтти?

– Не думаю, чтобы она хотела бесконечно сидеть в затворничестве.

Миллер несколько мгновений молчал. Потом сказал:

– Может быть, и не бесконечно, но достаточно долго.

– Достаточно для чего?

Он с улыбкой посмотрел в сторону.

– Чтобы убедиться, что у нее появиться потомство, и чтобы быть уверенным, что потомство от меня.

– А после этого?

– А после этого поглядим. Я реалист, Мэтти. В конце концов у нас шестеро мужчин на одну годную для дела женщину – ну, пусть четверо, если не считать вас и Эштона. Но сначала пусть будет ребенок.

– Вероятно, вам нужен сын?

– Клянусь господом, да!

– Сын короля Миллера Первого.

Еще одна пауза. Взгляд Миллера блуждал по пустому горизонту, по темнеющему небу. Закат был облачный, и на западе стояли столбы красного цвета. Миллер сказал:

– Вы думаете, так везде?

– Не знаю. Вероятно.

– Я тоже так считаю. Иначе были бы самолеты. Можем считать Европу уничтоженной и Америку тоже.

Мэтью вспомнил вечер у Карвардинов, спокойный дружеский разговор цивилизованных людей у огня. Он сказал:

– Недавно… мы говорили о землетрясениях. О том, что Британские острова вне их зоны и тут не может случиться сильный толчок.

– Смех!

– Мой приятель говорил о том, что регионы, где происходят землетрясения, это места недавнего горообразования, такие как Альпы, Гималаи и кольцо вокруг Тихого океана. Может, здесь началось горообразование? Насколько нас подняло? Узнать невозможно. Может быть, в Норвегии или Новой Англии поднялся новый Эверест. Похоже, что мы даже отделались сравнительно легко.

– Вы думаете, возможны еще землетрясения? – Они уже привыкли к дрожи земли, но сильных толчков не было. – Я имею в виду сильные, как то.

– Кто знает? Следующие несколько месяцев я не стал бы спать в здании.