Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Рассекающий пенные гребни - Крапивин Владислав Петрович - Страница 22


22
Изменить размер шрифта:

– Почему мы раньше-то не заметили огня? – прошептал Норик.

– Наверно, дверь была закрыта… Ну, как? Будем сдаваться?

– А чего еще-то…

Оська взял Норика за руку. Надавил плечом заскрипевшую дверь. Оба понуро шагнули через порог.

Норик шепотом сказал:

– Здравствуйте…

4

Старик если и удивился, то не сильно.

– А, птенчики… – Голос его был глухой и… щетинистый какой-то. Как щеки. – Сверху прилетели?

Они еще сильнее нагнули головы. Отпираться было глупо.

От камина несло по ногам густым теплом. В зябкости скального помещения это было приятно даже. Но вообще-то приятного мало…

– А идите-ка к свету, господа хорошие, – непонятным тоном пригласил старик. Оська и Норик побрели на середину кельи.

– Поворотись-ка, сынку… – Старик тяжелой рукой крутнул Оську. А потом и Норика. – Ну, ясно, что сверху. Вон сколько всего собрали на себя с цепи. Акробаты, будь вы неладны. Одно расстройство с вами…

Не понять, сердито он говорил или просто так. Ровно как-то, без интонаций.

Оська и Норик переминались. Под ногами теперь были не камни, а половицы.

Старик отошел к стене. Она была увешана корабельными фонарями, спасательными кругами, мотками тросов разной толщины. Есть там короткие с узелками?.. Старик со скрипом открыл железный шкафчик, зашарил в нем. Сказал, не оглянувшись.

– Ты, желтенький, давай-ка снимай штанишки.

Норик часто задышал.

– А я… после него, да? – с печальным пониманием уточнил Оська.

– У тебя разве тоже порваны? – Старик обернулся. В заскорузлых пальцах его была граненая игла с похожей на шпагат нитью. Видать, парусная.

– У меня… да, – тут же нашелся Оська. – Только чуть-чуть, у кармана. Я сам зашью, дома!

Норик обрадованно выбрался из штанов, отдал их старику. В плавках и рубашке отошел к камину. Затанцевал там, потирая ссадины. Старик сел на табурет, надел желтую материю на растопыренные пальцы.

– Распорол, однако… Ну, ладно, тонкой работы не обещаю, а прочность будет с гарантией. – И заработал изогнутой иглой-великаншей.

Странно: не ругал, не грозил, не упрекал. Или это еще впереди?

Оська осторожно спросил:

– А почему внизу решетка? Раньше не было.

– От ворья решетка, – подтвердил старик догадку ребят. – Повадились нехристи. Вы, небось, наверху сами видели двери-то… Жулики, они всегда снизу лезут. Кто сверху, по цепям, тот без корысти. По глупой своей лихости или по другим причинам, но не для наживы…

– Мы не по лихости, – негромко сказал от камина Норик.

Старик вскинул на него от шитья глаза.

– Глянь-ка сколько царапин у тебя. Высветились на огне. Ну, герой…

– И Оська тоже, – сказал Норик.

– Похоже, что тоже… Ты, значит, Оська? – Старик обернулся.

– Да. А он – Норик.

– Ну и ладно. А я Иван Сергеич, как Тургенев, который про Муму написал. А чаще Сильвером кличут. Слыхали, небось?

– Слыхали, – признался Оська.

– А почему Сильвером? – спросил Норик.

– “Острове сокровищ” читали, небось?.. Ну вот. По причине одноногости, значит. – И он деревянно притопнул правой, явно неживой ступней.

Оська и Норик виновато молчали.

– Норик, ты вот что. Возьми-ка из шкафчика зеленый бутылёк. Намажь все ранения себе и другу. Там такая жидкость лечебная…

– Щипучая, наверно, – безразличным тоном заметил Оська.

– А вот и нет. Не щипучая, не жгучая. Этот рецепт я специально для внучки составил, когда вот такая была, – Старик поднял над коленом ладонь с иглой между пальцами. – Не хотел, чтобы кроха роняла слезы, когда болячки мажут. Я ее, боль-то, и сам не переношу. Даже самую малую. С той поры, как ногу оборвало…

– На войне, да? – тихо спросил Оська.

– Не на войне, после уж… Был такой, как вы. Пацаны отыскали в бункере круглую железяку и давай расковыривать. Думали, коробка с патронами, а оказалась мина… Ума-то не было… Двоих на месте положило, а мне вот ногу напрочь, по щиколотку…

Старик, видимо, не впервые рассказывал свою историю. Говорил спокойно и все махал иглой.

– Такое вот дело… Говорят, что при этих случаях шок бывает и человек сперва боли не чувствует. Какое там “не чувствует”. Помню, я аж задохнулся от нестерпимости и в глазах краснота. Хорошо, скоро в бессознательность впал. И очнулся уж в госпитале, после операции… С тех пор вот и не терплю ничего болезненного, просто аллергия на это, выражаясь по-научному. И другим никакой боли не желаю…

Оська и Норик мазали ссадины маслянистой жидкостью. Она и правда не щипала, холодила только.

Норик сказал с виноватостью:

– А говорят, что вы линьками тех, кого поймаете…

Вот болтун! Напрашивается, что ли?

Старик перекусил нитку.

– Держи работу… Мало ли что про меня говорят. Это потому, что я сам велю так говорить. Тем велю, кто здесь побывал. Чтобы другим неповадно было… Потому немногие и лазают. За все время десятка полтора было таких героев. В основном тех, кто у Николы Чудотворца просил что-то заветное… Вы ведь, наверно, с тем же, а?

– С тем же, – шепнул Норик, натягивая штаны. И спохватился: – Спасибо. Крепко так зашито.

љ– Носи на здоровье… А с какой просьбою к Николе спустились, я не спрашиваю. Не каждый скажет. Главное, чтобы сбылось. Дай вам Николай Угодник удач…

Да, ничуть не свирепый был Сильвер. Наоборот. У Оськи даже в глазах защипало.

Сильвер спросил:

– Чайку хотите?

Чай у легендарного Сильвера – это разве не заманчиво? Еще одно приключение. Оська глянул на часики. Солнце заходит в семь, а была только половина шестого.

– Конечно хотим! Норик, время еще есть.

– Да.

– Вот и ладно. А то гости у меня не часто, больше все один…

Сильвер выставил на дощатый стол три щербатые фаянсовые кружки. Вышел куда-то и скоро вернулся с булькающим чайником – синим с черными оспинами отбитой эмали. Прямо на доски высыпал из холщового мешка крупные сухари. Белые и черные вперемешку. Стукнул о стол стеклянной сахарницей с кусками рафинада.

– Ну, давай к столу, босоногий экипаж.

– Мы свои башмаки наверху оставили, – оправдался Оська за себя и за Норика.

– Понимаю… А я вот босиком постоянно гулял. До десяти годов, когда случилось это… До сих пор снится порой, что мальчишка я и бегаю по берегу, ракушки ищу. И будто камушки колют ногу, которой нет уже полвека… Ну, садитесь, садитесь.

Оська впервые в жизни пил чай вприкуску. Норик, кажется, тоже. Колотые куски сахара надо было макать в кружку, а потом сосать их. Вкуснотища такая! Старик макал и сухари. А Оська и Норик с треском кусали их сухие – зубы-то крепкие. И поглядывали по сторонам.

В углу белела зачищенным деревом коряга с вырезанными головами Горыныча. На стенах среди канатов и фонарей висели деревянные маски. Смешные и страховидные. И всякие фигурки.

– Иван Сергеич, это вы сами вырезали? – не сдержал любопытства Норик.

– Кто же еще… Я ведь с малолетства-то хотел в моряки, как вся наша ребячья братия тогда. Ну, а после того случая какая служба? Рыбачил, правда, в артели, яличником был в Большой бухте, когда катеров еще не хватало. А потом вот увлекся этим занятием, деревом. Удивительное, скажу вам, искусство, когда в него вникнешь. Скульптуры для парков и скверов вырезал, рамы для картин. А особое дело – иконостас в этой церкви. Сам до последнего узора все придумал, сам все резал из разных пород. И раму особую для чудотворного образа – тоже. С той поры и прикипел, можно сказать, к этой церкви, определился то ли в сторожа, то ли в старосты. Хотя, по правде говоря, по молодости особо верующим не был…

– А образ тот… с ним, значит, все в порядке? – осторожно спросил Норик.

– Про это не беспокойся, в порядке. Можно сходить, посмотреть, если будет желание. Не сейчас, конечно. Нынче вы умаялись, куда уж вам наверх. Три сотни ступеней…

У Оськи сразу заныли ноги. А Норик быстро спросил:

– Значит, нам можно еще придти?

– Ну а чего ж… Только не по цепям. Про это договорились?