Наследники (Путь в архипелаге) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 35

– Ему захочется узнать: от кого именно?

– А вы не пугайте! Времена не те! – И гудки.

Егор присел на замшевый пуф у телефонного столика. Забыл про скандальную даму и несколько минут думал о своем. Потом, усмехаясь от неловкости перед собой, вызвал 006 – справочное междугородки.

– Код Среднекамска скажите, пожалуйста…

Посидел еще с полминуты. И механически, словно кто-то другой двигает его пальцами, набрал вызов Среднекамска и домашний телефон Михаила – номер он помнил наизусть.

Почему-то бестолково затюкало внутри. Глупо. Во-первых, вообще глупо, а во-вторых, старший сержант Гаймуратов наверняка на дежурстве или в командировке…

– Да, – сказал женский голос. – Я вас слушаю… Алло!

– Это квартира Гаймуратовых? Здравствуйте… А можно Михаила… Юрьевича?

– Миша, тебя… – сказали в далеком незнакомом доме. – Иди скорее, кажется, опять междугородная…

– Слушаю, – глуховато сказал Михаил. – Кто говорит?.. Это Севастополь? Алло!..

– Привет, – выдохнул Егор. – Это не Севастополь. Это я, Егор… Петров.

– А-а… – прозвучало без радости, даже с досадой. И вдруг по-новому: – Кто? Егор?! Ой, ну здравствуй! Молодчина, что позвонил! Ты извини, я сразу не понял. Я тут с Севастополем недавно говорил, и вдруг опять такой же звонок!.. Как дела?

– Дела… Да по-всякому.

– А почему звонишь? Что-то произошло?.. Или так просто?

– Так просто… А что может произойти? – Егор за усмешкой спрятал растерянность. В самом деле, зачем он позвонил? Хотя бы причину заранее придумал, идиот. – Я так… Бумажка с твоим номером под руку попалась… а я дома один сижу, делать нечего. С простудой к тому же…

– Сильно простыл?

– Да нет, маленько горло скребет… – «И вообще что-то скребет, – добавил он про себя. – На душе, как говорится…» И вдруг сказал: – Миша… А у тебя фотография есть?

– Чья? Моя?

– Отца… Ну… Нечаева.

– Есть, конечно, Егор! Много!

– Как-то, понимаешь, по-дурацки тогда вышло… Ничего не успел спросить толком. Может, правда надо было зайти к вам.

Егор понимал, что «сдает позиции», но не было в нем обиды на себя и смущения. Только грустно немного было.

Михаил помолчал и сказал с осторожной ласковостью:

– Все поправимо, Егор. Я завтра же вышлю снимок.

Эта ласковость и готовность разом оживили в Егоре прежнюю неприязнь. Он хотел насупленно ответить, что у него не горит, но Михаил заговорил опять:

– А если надо скорее, то позвони Ревскому! У него снимков Толика тоже много. В том числе и детские…

– Это режиссер, что ли? – ощетинился Егор.

– Да. А что?

– А ты не знаешь «что»? Я, по-моему, рассказывал. Как говорят деловые люди, «у нас не сложились отношения».

– Плюнь Он же не знал, кто ты такой! А когда узнает…

– И что? Изменит мнение о моем моральном облике?

– Егор… Брось ты этот тон, а? Ну, в самом деле…

– Да не в тоне дело… Значит, пришлешь карточку?

– Я же сказал… А про Ревского я вот почему вспомнил. Он бы мог получше, чем фотографии, показать. Я тебе не успел рассказать тогда…

– Кинопленку, что ли? – догадался Егор.

– Когда мы с Толиком были в Севастополе, Ревский нас заманил участвовать в съемках, в массовке. Толик там в одном эпизоде… Сейчас этот фильм редко идет, но в кинохранилище-то он есть, Ревский мог бы…

– А как называется кино?

– «Корабли в Лиссе».

– Может, пойдет на повторных экранах. Тогда и посмотрю.

– Как хочешь… Егор…

– Что?

– А ты никому не говорил… про нашу встречу? И что знаешь про отца?

– Зачем? – сказал Егор прежним тоном, как в Среднекамске.

– Да нет, я так… Может, и к лучшему.

Егора вдруг опять толкнуло:

– Я говорил… одному человеку. Сегодня…

– Кому?

– Да… ты не поверишь. – Егор стесненно хмыкнул. – Веньке Редактору.

– Ко-му?

– Ну, тому самому… с которым мы… Не помнишь что ли?

– Нет, я помню! Но почему ему-то?.. Или вы что? Вдруг помирились?

– Наоборот… – Егор поймал себя, что криво улыбается. – Он меня, понимаешь ли, на поединок вызвал. Пылая благородной ненавистью. А вместо драки вышла беседа… Глупая, правда…

– А из-за чего поединок?

– Да так… мелочи жизни.

– Замахнулся – стукай, – сказал Михаил. – Начал – говори.

– Ну, если интересно тебе…

И Егор, все так же улыбаясь, поведал о своей засаде на Копчика и о стычке Редактора с Копчиком, Чижом и Хныком.

– Д-да… – помолчав, сказал Михаил.

– Что «да»? – напружинив нервы, спросил Егор.

– Так… – голос Михаила стал вялым. – А ты, значит, был в роли «американского наблюдателя»?

Егор монотонно поинтересовался:

– А в какой роли ты хотел бы меня видеть?

– Честно говоря, в роли этого Редактора…

– Ну, меня так легко не возьмешь, если даже трое…

– Я не о том. Я подумал, что будь Редактор на твоем месте, а ты на его, он не наблюдал бы спокойно.

– А что бы сделал?

– Ну, если он такой, как мне кажется…

– А он такой и есть, – жестко вставил Егор.

– …тогда он кинулся бы на помощь.

– Что?! Ради меня?

– О господи ты, Боже мой… – страдальчески отозвался за много километров двоюродный брат. – Ну, как тебе объяснить элементарные истины… Человек не бывает порядочным ради кого-то… Он если честный, то сам по себе. И ради себя, в конце концов. Чтобы совесть не грызла. А иначе…

– Если «ради себя», то это уже эгоизм, против которого ты активно борешься, – ядовито заметил Егор.

– Ну и прекрасно, если человек такой эгоист! Он на месте сидеть не станет, если видит, как трое бьют одного…

– Даже если его врага?

– Трое нормальных людей не будут бить даже врага. Обезвредить могут, если он правда враг, скрутить… А издеваться – это лишь подонки могут… Кстати, с чего ты вбил себе в башку, что Редактор твой враг?

– Жизнь вбила, – с философской усмешкой ответствовал Егор. – Развела нас по разные стороны баррикад.

– Ну и дурак, – вздохнул Михаил.

– Ну и сам дурак, – с непонятным облегчением сообщил Егор.

– А ты можешь честно ответить на один вопрос?

Егор подумал и сказал с оттенком печальной гордости:

– Ты мог бы заметить, что я всегда говорю с тобой честно.

– Тогда скажи: там, в развалинах, тебе ни на секунду не хотелось выскочить и вмешаться?

«Нет, конечно!.. Я не знаю…» Он вспомнил мгновение, когда представил, что может сделать такое. Представил или какой-то миг хотел?

Егор опять поежился от неловкости перед собой. Сказал дурашливо и сумрачно:

– Товарищ старший сержант, можно, я не буду отвечать на этот вопрос?

– Можно, – быстро согласился Михаил. – Это уже хорошо.

Тогда Егор почти заорал в трубку:

– Что за подлая привычка у тебя копаться в людях! Тошно даже!

Михаил неприятно заржал. Потом сказал:

– А Копчик твой, судя по всему, законченный мерзавец.

– Такой же, как и я, – мстительно сообщил Егор. – Как говорят в свете, «мы люди одного круга».

– Будем надеяться, что не совсем одного…

– Не надейся, – искренне сказал Егор. – Я друзей не продаю…

– Верю. Смотри только, чтобы «друзья» тебя не продали…

– Иди ты знаешь куда!

– Лучше пойду искать фотографию. Завтра пошлю… Ты еще не раздумал? Нужна ли она тебе?

– Ты сам-то не раздумал? Или жалко стало?

– Завтра же… А телефон Ревского дать?

– Обойдусь, – буркнул Егор. – Пока… – И положил трубку.

Весь вечер Егор злился на Михаила и на себя. И вообще на жизнь. Но утром почувствовал, что вчерашний разговор не оставил злого осадка. Вспомиался он даже с каким-то интересом. Будто Егор кого-то переспорил или решил сложную задачку.

Хотя никого не переспорил и ничего не решил.

Венька на Егора не глядел, о драке не напоминал. Видно, запал его угас. Или что-то переменилось. Скоро Егор перестал думать и о Михаиле, и о Веньке и думал только об одном: что ни в коем случае не будет разыскивать Ревского. Этого еще не хватало! Больно нужен ему этот кинодеятель!