Дело о ртутной бомбе - Крапивин Владислав Петрович - Страница 16

– Какой помощник?

– Чтобы спасать Нукаригву.

Они встретились в сквере у фонтана перед Белым домом, и Митя изложил суть дела. (Елька стеснительно помалкивал).

– Понимаешь, Жаннет, это такое панно во всю стену. Кому-то покажется, что чепуха, просто картинки из журналов, но человек-то, вот он, душу в это дело вложил. Для него это целая страна… Думаешь, легко, когда твою страну – в мусор?

Жаннет слушала, надув губы. И Митя ждал, что скажет: "Мне бы ваши заботы" (он тогда еще почти не знал Жаннет). Она качнула цыганскими серьгами:

– Идем.

В комнате у Ельки она встала в трех шагах от стены. Медленно вертела головой минуты три. Потом проговорила тоном ценителя:

– Какое чувство композиции у ребенка….

Елька на "ребенка" не обиделся. Робко спросил:

– А переснять-то можно?

– Переснять-то можно. По частям. Только трудно будет потом состыковать.

– Я сделаю! Я умею!

– А самое трудное: где взять столько фотобумаги? Здесь нужны листы пятьдесят на шестьдесят, с полсотни штук. А если с запасом, то еще больше. Это уйма денег…

– Жаннет, главное – переснять! Пусть сохранится хоть в негативах! Время-то есть: пока ремонт, пока то да сё! Верно, Елька? Глядишь, и придумаем что-нибудь с бумагой…

– Ладно, пошли ко мне, – решила Жаннет. – Возьмем аппарат и осветители… А стремянка здесь есть?

– Есть у соседей! – подпрыгнул Елька. От него исходило счастливое излучение.

Но по дороге к Жаннет он опять притих на минуту. Пошел рядом с Митей на цыпочках, сказал ему в ухо:

– Мить, а мне приснилось один раз… будто я там, в Нукаригве, иду по дороге вместе с ним…

– С кем? – так же тихо отозвался Митя. – С Андрейкой?

– Нет, это еще до Андрейки, в госпитале. С Домовым…

Портреты в красных лучах

1

Нукаригву еле успели переснять. Жаннет закончила это дело воскресным вечером, а в понедельник утром явились штукатуры. Мама Таня охала и всплескивала руками. В самом деле, столько лет никто палец о палец не стукнул для ремонта, а теперь – нате вам! То ли городское начальство надавило на жилищный трест, то ли тресту этому по каким-то причинам приспичило срочно израсходовать "ремонтные" деньги…

Елька не стал смотреть, как рвут на части его страну. Убежал к Мите. И там сказал со скрученным в пружину страхом:

– А если не получатся пленки? Тогда – всё?

Митя позвонил Жаннет: не проявила ли негативы? Жаннет сказала, что она не такая ненормальная, как некоторые. Утром она любит выспаться, потом хорошо позавтракать, а уж после этого браться за работу. А если кому-то не терпится, пусть приходят, будут помогать возиться с растворами.

Митя с Елькой поспешили к стр-рогой Jannet Corn. Она жила на улице Крылова, в старой пятиэтажке недалеко от лицея.

Все негативы получились как надо. Они висели в комнате Жаннет (где был "творческий беспорядок"), прицепленные к натянутой у потолка леске. Три блестящие темные ленты. Елька стоял на табурете и то приседал, то вставал на цыпочки, стараясь разглядеть кадры. Почти елозил по пленкам своим вздернутым носом.

– Не бойся, Ёлочка, все будет на европейском уровне, – успокоила Жаннет с уверенностью мастера. – Фирма гарантирует.

Она иногда любила похвастаться.

Но вообще-то она была не такая, как на первый взгляд. Снаружи яркая, кокетливая, насмешливая, а внутри – характер доброй, хотя и ворчливой тетушки. И Елька это учуял сразу. Не обижался, когда поддразнивала: "Ёлка-ель, Ёлочка-сосёночка…"

Он прыгнул с табурета, вытер о штурвалы и корабли ладони, все еще мокрые от растворов. Опять задрал к пленкам нос-двухстволку. Радость от первой удачи поулеглась, и вспомнились предстоящие заботы.

– Теперь надо бумагу добывать, да?

– Да, – кивнула Жаннет. – Химикатов у меня навалом, а с бумагой напряг…

Но в жизни бывают не только сложности. Порой случаются удачи – подарки судьбы в самый нужный момент.

2

В тот же вечер Митя увидел на столе у отца несколько больших фотографий с какими-то сетками-решетками на них.

– Папа, это что?

– Кристаллические структуры металлов. Иллюстрации к статье… Твоей гуманитарной натуре едва ли это интересно.

– Интересно… Вы такие фотографии у себя в институте делаете?

– Ну, не в ателье же заказываем! У нас специальные камеры, в том числе и для съемки через микроскоп. Между прочим, уникальное оборудование…

– Значит, у вас и фотобумага есть?

– Конечно… Стоп, а в чем дело? В ваших словах, милостивый государь, я улавливаю некий необычный интерес.

– Ага… Папа, а не бывает там у вас лишней фотобумаги?

– Дитя мое! Ты, кажется толкаешь меня на нехорошее дело…

– Ну я же о ненужной же бумаге говорю! Когда она для научных снимков уже не годится, и ее списывают. А для любительских целей она еще вполне…

– В твоих словах заметен определенный житейский прагматизм. Не ожидал…. А что у тебя за "любительская цель"?

– Это у Ельки…

И Митя рассказал про Нукаригву. А чего было скрывать? Елька и сам не делал секрета из своей страны. Конечно, Митя не стал вдаваться в детали. Про Домового, про больницу и Елькино прощание с жизнью – ни слова. Но суть "любительской цели" изложил.

Папа сказал, что спросит у заведующего лабораторией. Сейчас конец квартала, в отделах проводят чистку имущества, старое вытряхивают, так что может быть…

И следующим вечером он вернулся с рулоном, упакованным в черную бумагу!

Митя тихо завыл от восторга.

– Здесь не на стену, а на всю комнату хватило бы!.. Папа, ты образец… этого… отцовской любви и понимания.

– Да? А кто недавно собирался писать про меня кляузную статью в наш бюллетень?

– Но это же была совершенно шуточная шутка!

– По-твоему, удачная?

– Не-а! Теперь, даже если ты случайно огреешь меня, я не пикну!

– А если не случайно?

– Не случайно ты не сможешь. Ты же сторонник гуманитарного… то есть гуманистического воспитания.

– Кажется, чересчур… Зря я вчера заступался за тебя перед мамой, когда ты явился домой чуть не в полночь.

– Не в полночь, а без четверти десять! И я же позвонил! Мы помогали Жанне готовить газету к первому сентября!

– И мама резонно посчитала, что тебе самому тоже полезно бы начать готовиться к этой знаменательной дате.

– Так посчитала, что ты даже взял меня под защиту!

– Боюсь, что напрасно…

– Па-а! Но ведь я за тебя тоже недавно заступался! Помнишь?

Папа крякнул. Он помнил. Недавно он тоже пришел довольно поздно, к тому же, по маминым словам, "в совершенно непотребном виде". Это было явное преувеличение. Просто папа с первого раза не сумел повесить плащ на вешалку, промахнулся. На работе папа со своими сослуживцами отмечал день рождения какого-то Станислава Николаевича, ну и вот… Мама сообщила, что "вот с этого" и начинаются все семейные трагедии. Митя не хотел семейных трагедий. И сказал, что "ничего страшного, если мужчина иногда придет домой с легким запахом коньяка".

– С "легким запахом"?! Этим дагестанским пойлом уже пропиталась вся квартира!

Митя, стараясь разрядить обстановку, дурашливо сморщил нос:

– Судя по аромату, это не дагестанский, а молдавский коньяк. "Белый аист". Да, папа?

Мама уронила руки и возвела к люстре глаза. Она "не знала, что у них в семье растет наследственный алкоголик".

– Кто алкоголик?! Да я хоть каплю когда-нибудь пробовал?!

– Но если ты, даже н е п р о б у я, по запаху уже различаешь сорта, о чем это говорит?!

– Но я же пошутил!

– В каждой шутке есть доля правды!

Маму успокоили только обещанием немедленно перемыть всю посуду и не включать сегодня "эту чудовищную дребедень" – сериал "Космическая полиция"…