Белый шарик Матроса Вильсона - Крапивин Владислав Петрович - Страница 37

– Да не боюсь я, – с боязливым восторгом шептал Стасик и прижимался под одеялом к теплому надежному Яшкиному плечу…

Но чаще ночи были ясные, и зеленоватыми лучами пробивалась сквозь траву и сеть луна. Тогда Вильсон и Яшка вели долгие разговоры. И Стасик понял, что не всегда Яшка веселый и беззаботный… Однажды Яшка сказал:

– Иногда думаю: кто же я все-таки на самом деле?

– А разве… ты не знаешь?

– Бывает, что и не знаю. Белый шарик или Яшка?

– Ну… и то и другое…

– А можно ли, чтобы и то и другое? Человек и звезда…

– Но… ведь можно же! Раз ты есть, вот такой!

– А какой?.. Вильсон, знаешь, это я благодаря тебе понял, как хорошо быть звездой. Раньше казалось, что все обыкновенно, а когда стал тебе рассказывать про те свои дела, про Кристалл, то будто со стороны увидел…

– Ну и хорошо. – Стасик подавил невольную зависть.

Яшка сказал печально:

– А чего хорошего? Звезда-то из меня так, третий сорт… Или еще хуже. Шары правильно ругают…

– Чего правильно! Ты черное покрывало уничтожил!

– Ну, уничтожил… И еще кое-что сделал, только все равно мало. И даже там веду себя как человек.

– А это, что ли, тоже плохо? – спросил Стасик ревниво.

– Не в том дело. Если бы я человек был настоящий…

– А ты какой? Искусственный, по-твоему?

– Может, и да… Я иногда боюсь, что просто играю в человека. Вы тут на Земле живете так… по-настоящему. Трудности всякие бывают и горе. А я будто на праздник прихожу, в гости.

– Ничего себе «в гости»! Ты вон сколько хорошего сделал!

– Опять потому, что я не человек, а… шарик. А вот если совсем по-человечески, я, наверное, не умею.

Стасик помолчал, отодвинулся даже чуть-чуть. Спросил с тяжкой неловкостью, с боязнью горького открытия:

– А вот со мной… то, что ты подружился… Это, значит, тоже играешь?

– Нет, – выдохнул Яшка. – Это как раз по-настоящему… Иначе зачем бы я приходил к тебе? Ты, Вильсон, для меня… все равно что весь Кристалл.

– И ты… Для меня…

Даже ночью, когда почти не видишь друг друга, даже шепотом – не очень-то легко делать вот такие, от души, признания. Связывает язык тяжкое смущение. Зато, когда скажешь, тепло становится и свободно – как на горячем от солнца берегу! И Стасик торопливо зашептал:

– Понимаешь, мне все равно. Звезда ты, или комета, или… ну, самый простой мальчик. Главное, что это ТЫ. И ты не бойся, ты еще много хорошего сделаешь. И по-звездному, и по-человечески. У тебя же столько сил…

– Не так уж много, – вздохнул Яшка.

– Много… Ты даже по времени умеешь летать. Туда-сюда…

– Ну и что…

– Я… – По Стасику холодной судорогой прошла вдруг догадка. О том, что можно сделать. – Яш… А ты ведь можешь оказаться у нас, чтобы раньше… ну, год назад?

– Могу. По обратному темпоральному вектору… Ну и что?

– А сделать так… чтобы патроны у Юлия Генриховича оказались с плохим капсюлем. Чтобы осечка…

Яшка молчал.

– Или это очень трудно? – с упавшим настроением спросил Стасик.

– Конечно, трудно. Но не в том дело… Неизвестно ведь, что получится.

– Хуже-то все равно не получится!

Яшка ответил с непривычной, почти боязливой ноткой:

– Думаешь, я знаю, что такое Время? Никто не знает, даже самые мудрые шары… Конечно, можно замкнуть темпоральное кольцо. Но это локально… то есть на каком-то участке пространственной грани. И время будет бегать, как по кольцевым рельсам. Ну, помнишь, как паровозик в витрине?

Стасик помнил. Кивнул в темноте.

– …Только это ведь не все Время, не полное, – задумчиво рассказывал Яшка. – Понимаешь, это как если бы рельсы разложили на деревянной площадке, а площадку пустили в реку. И получится, что замкнутое в кольцо время поплывет в потоке общего Времени… И даже не общего. Река-то ведь движется вместе с Землей вокруг Солнца…

– А Солнце тоже куда-то летит… – вздохнул Стасик.

– Ну да!.. Вот видишь, какой сложный путь у паровозика. Кто его угадает?

– Значит, никак нельзя… чтобы патроны подменить…

– Нет, можно, наверно… Надо только посчитать… Ты полежи, потерпи…

И примолк Яшка, натянув до подбородка ветхое одеяло, и даже шевелиться перестал.

И Стасик притих. Ждал. Осторожно скребли по фанере набухшие гроздья рябины. Где-то гукнул ночной автомобиль (уж не та ли «бээмвэшка»?). Прогудела сирена баржи-самоходки у пристани… Луна двигала в темноте свои желто-зеленые пятна. Яшка почти не дышал. Может, уснул? А может… вообще унесся мыслями в свою звездную пирамиду?

Лунная полоса ползла по одеялу, добралась до Яшкиного подбородка, до губ. Губы шевельнулись:

– Можно, чтоб ружье не выстрелило… Только, наверно, лучше не будет.

– Почему не будет?

– Потому что тогда его… Юлия Генриховича… его в сорок девятом году арестуют. Это точно.

– Почему?

– Откуда я знаю? Такие уж у вас порядки.

–«У вас», – горько сказал Стасик.

– Не обижайся…

– Яш… Ну, пусть! Все-таки это лучше, чем помереть! Потом все равно его отпустят.

– Нет, он умрет в тюрьме… А сейчас он все равно бы не жил, а мучился от страха. И вас бы мучил…

– Яшка, ну все равно. Нельзя же, чтобы из-за этого…

– И маму твою тогда… тоже могут взять, – еле слышно сказал Яшка.

– За что?!

– Потому что жена… А тебя и Катю в детдома. В разные…

Стасик обмер. Яшка объяснил виновато:

– Я не только считал варианты. Я… просто посмотрел, как бы это было.

– Яш… А если совсем далеко уйти по времени назад? И сделать, чтобы вообще ничего такого не было на свете. Может, Гитлера убить, пока он еще молодой? Тогда бы войны не было и фашистов, и шпионов не стали бы искать и всяких врагов народа! И невиноватых не забирали бы в тюрьму!

– Думаешь, одного Гитлера пришлось бы убить для этого? – жестко, не по-мальчишечьи спросил Яшка.

– А кого еще?

– Многих… Если скажу, ты сейчас все равно не поверишь.

Стасик молчал. Не только от обиды. Еще и от догадок, которые хотелось прогнать. Яшка заговорил примирительно:

– С прошлым надо быть вообще осторожным… Твоя мама в двадцать четвертом году была в Москве и там случайно познакомилась с одним человеком. Столкнулись в толпе, мама сумочку уронила, а он поднял… И потом он сделался твоим отцом… А не упала бы сумочка, и тебя бы на свете никогда не было. Видишь, от каких паутинных тонкостей все зависит: сделал полшага в сторону, и потянулась другая цепочка.

– А ты сделай полшага не в сторону, а куда надо, – хмуро сказал Стасик. – А про меня не волнуйся. Пускай меня и не будет. Лишь бы всем другим людям было хорошо. – И перепуганно напрягся: а вдруг и правда он сейчас исчезнет?

– Храбрый какой, – тихо и необидно усмехнулся Яшка.

– Ну и храбрый…

– Ты-то храбрый, а я нет. И не хочу, чтобы тебя не было… И где что менять в жизни, я не знаю. Да еще и убивать кого-то… Надо, чтобы потом, в будущем, было хорошо, а что случилось раньше, лучше не трогать. Вдруг еще хуже станет?

– Но если рассчитать как следует!

– А кто рассчитает? Тут даже все взрослые не справятся – хоть люди, хоть шары. А я ведь еще не взрослый. Мальчик, как ты. Только ты мальчик среди людей, а я среди звезд.