Гопники - Козлов Владимир Владимирович - Страница 23

Клок с бабами должны были припереться к восьми, но их все нет и нет, а у нас все давно готово: жратва, водка, стаканы – на этот раз должно хватить на всех, Бык приволок из дома штук десять. Сидим и слушаем блатняк на магнитофоне.

– Давай, ебнем по одной, – говорит Обезьяна. – А то тут охуеешь, пока дождешься их.

Открываем бутылку водки, разливаем, пьем.

– Ладно, давайте еще по одной. Хули тут, по сто граммов, надо хотя бы по двести.

Бухаем еще.

– Бля, – говорит Бык. – Как заебись все-таки – бухать.

Мы ржем.

– А хули вы смеетесь, долбоебы? Типа вам не нравится? Я вот раньше, когда малый был, думал: говно все это – водка там, пиво. Мне бы лучше десять бутылок лимонада, чем десять бутылок пива. Не то, что сейчас.

Мы снова ржем.

Приходит Клок – один, без баб.

– Наебали, суки. Сказали, придут, но ни хуя.

– Ты заебал, бля, – начинает возбухать Вэк. – Нахуя я вообще сюда пришел? Я бы лучше пошел туда, где бабы есть. Нахуя мне здесь сидеть с вами?

– Ладно, успокойся, – говорит Обезьяна. – Хуй с ними, с бабами. Давайте бухать, раз уж собрались.

К двенадцати мы все уже бухие в жопу, выбираемся из подвала и хлопаем хлопушки и жжем бенгальские огни – этого говна тоже накупили заранее. На балконах стоит бухой народ и тоже жжет бенгальские огни и хлопает хлопушки и орет «С Новым годом!»

Мы тоже орем:

– С Новым годом, блядь, на хуй, еб твою мать, с новым годом, суки ебаные, пиздюки недоделанные, гондоны незоштопанные!

Возвращаемся в контору, едем дальше – водка еще есть.

– Что-то сборов давно не было, – говорю я.

– А на хуя тебе сбор? – спрашивает Обезьяна.

– Ну, как на хуя? За свой район…

– Херня все это. Да, мне скоро двадцать, я как бы старый уже и за район могу не ходить, хоть хожу еще иногда. Но это все говно и на хуй никому не надо. Сходил пару раз, со своими пацанами кантуешься, авторитет там какой-нибудь, хуе-мое, а лазить каждый раз, чтобы пизды получить – херня все это.

– Что-то раньше ты другое говорил.

– Мало ли, что я говорил. Все это херня. Бабки – вот это основное. Когда с лохов по пятерке собираешь, типа, свои пацаны залетели, надо выручать, а потом на эти деньги берешь бухло – вот это я понимаю, а все остальное – на хер нужно. И тем более сесть из-за дурости – бабу там выебал или ебальник кому-нибудь разбил. Дурные пусть садятся. А я хуй сяду.

На улице – весна, и на уроке сидеть западло. Я поднимаю руку и спрашиваю у химицы:

– Можно выйти?

Она бурчит под нос:

– Можно, но не надолго. Сейчас буду новый материал объяснять.

Я спускаюсь вниз, курю на заднем крыльце. С крыши капает, и пару раз ледяные капли падают мне прямо за воротник. Солнце светит так ярко, что даже слезы текут: отвык от него за зиму. Выбрасываю бычок на кучу желтого, обоссанного снега и иду в учительский туалет. Там долго дрочу, растягиваю кайф, представляя себе разных баб из десятого. Возвращаюсь на урок почти перед самым звонком.

– Где ты был? – мычит химица.

Я не отвечаю.

После уроков меня ждет Вэк на первом этаже, возле гардероба. Он опять симуляет учило. Мы выходим на заднее крыльцо, как раньше, и закуриваем.

– Блядь, школа на хуй еб твою мать. Первая учительница, хуе-мое. Первое бухло. Первая ебля. Класс, – базарит Вэк. – Лиза у вас еще ведет физкультуру?

– Нет, ее выгнали на хуй.

– За что?

– Говорят, деньги пиздила из сумок у других учил.

– Вот, докатилась, блядь.

– А это правда, что они с Людкой из продленки – лесбиянки?

– Ясный хуй, правда.

– А ты их видел?

– Я не видел и никто не видел. Ты что думаешь, они на матах лягут – приходи, бля, любуйся?

– Нет, ну все таки…

– Что все-таки? Ничего просто так не бывает. Не говорят же, что Сухая с Синицкой – лесбиянки. А они тоже подруги были. А Лиза мало что пьяница и жидовка, так еще и с Людкой ебалась…

– Вот бы посмотреть, как лесбиянки ебутся…

– Фильмы надо смотреть. У Монгола – это Обезьяны друг – есть видик. У него родоки в Монголии или где-то там работают и привезли ему видик. И он берет кассеты у своих знакомых пацанов и показывает у себя на хате. Два фильма – пятерка. Говорили, он раз показывал фильм про то, как бабы лижут друг другу и дрочат и все это самое, но он его уже, наверное, отдал. Хотя, можем сходить сегодня. Вдруг что-то еще нормальное. У тебя вообще как, деньги есть?

– Только трульник.

– Ладно, я одолжу тебе.

– Ну, пошли.

Приходим к Монголу к пяти часам. В комнате сидит уже человек двадцать. Кто-то на стульях или на диване, но, в основном, все на полу. Монгол – «старый» пацан, лет двадцать, невысокий, черный, узкоглазый: настоящий монгол.

Отдаем ему деньги, здороваемся с пацанами – почти все знакомые, со своего района – и садимся на полу.

– Сегодня два фильма, – говорит Монгол. – Сначала «Молодой бизнесмен», это порно, а потом боевик про Брюса Ли.

Порнофильм черно-белый, и запись довольно херовая. На экране какой-то мужик – наверное, это и есть бизнесмен, – приводит к себе баб и ебет. Снято обычно снизу, видно только, как его хуй ходит у нее в пизде, как будто и не ебля, а физкультура какая-нибудь. Смотреть на это скоро остопиздевает. В конце какая-то баба берет у него в рот, а он хватает ее за голову и не дает слезть с хуя, пока она не задыхается.

Фильм про Брюса Ли – намного интереснее: в нем драки классные.

Выходим с Вэком от Монгола и встречаем Быка. Втроем гуляем по району.

– Я, наверное, себе в кулаки забью вазелин, – говорит Вэк.

– Захуй? – Бык делает свою обыкновенную тупую морду.

– Как захуй? Кулак потом твердый становится, и пиздиться знаешь как хорошо? Если кому-нибудь въебешь, то лучше, чем кастет. А еще пацаны в хуй вазелин загоняют – чтобы больше был.

– Пиздишь.

– Вот тебе зуб. На Пионерах есть один мужик-таксист, так он, мне говорили, уже пять кубов вазелина загнал. Он у него в литровую банку чуть влазит, когда стоит. Бабы на него сами лезут.

– А если он банку на хуй наденет, а он у него встанет? Он же ее не снимет потом?

– Ебнет банку обо что-нибудь – и все. А еще загоняют шарики из подшипников.

– Куда? – спрашиваю я.

– Как куда? Тоже в хуй. Баба знаешь, как тащится, когда ее таким хуем порют? Хочешь себе загнать? Бабы будут сами тебя просить, чтоб выебал.