Умирать подано - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 10

– Да какой базар? Скажешь – подмогнем.

– Лады, попробую зарядить человека. Илья взглянул на часы:

– Ну чо, в ночное-то идем? Если мне память не отшибает, у тебя вчера произошла личная драма.

– Блин, только отвлекся, так ты опять.

– Сердечные раны надо выжигать каленым железом. Значит так, «хату» я найду, на бутылку водки тоже, встречаемся в девять возле «Отвертки». Баб там немерено, и все хотят. Вопрос будем решать конкретно – либо-либо, аморе-аморе.

Илья, плюнув на работу, направился к автобусной остановке. Плахов постоял немного, бездумно рассматривая рекламный щит водки «Блудофф», затем, очнувшись и вздохнув, двинул через парк к дому.

«Здравствуйте, меня зовут Сергей, мне тридцать два года. Это моя жена и мои дочки. Правда, они хорошие? Не так давно я занялся бизнесом. Красивая жизнь, красивые города, красивые женщины. Когда я вернулся домой, то узнал, что меня ищет братва. Полгода я скрывался. Потом меня убили. Очень жаль.

Фонд защиты молодых бизнесменов от организованной преступности».

Артем еще раз пробежал глазами текст, раздраженно скомкал лист и выбросил в ведро. «He то, где-то это уже было. Хуже нет работать на заказ. Я что, сочинитель рекламы?!»

Артем вылез из-за стола, выключил компьютер. Несмотря на наличие техники, некоторые наброски журналист предпочитал делать на бумаге.

Он пошел на кухню поставить кофе, решив сделать вынужденный перерыв в творчестве. Творчество без вдохновения все равно что кошелек без денег. А вдохновение пропало час назад. когда позвонили из редакции и заявили, что гонораров сегодня не будет и завтра, возможно. тоже. В банке какие-то проблемы. Интересное дело. Статья вышла неделю назад, народ покупал, читал, получал удовольствие, а в банке до сих пор проблемы. Но Артем Карасев здесь при чем? Гению журналистики теперь приходится сочинять всякую рекламную ахинею, чтобы не протянуть ноги.

Гению шел двадцать третий, жил он в однокомнатной квартире скончавшейся недавно бабушки и второй год подавал надежды в «Вечернем Новоблудске». В журналистику он пришел по зову сердца, решив стать трибуном униженных и оскорбленных, а конкретнее – освещать криминальные события в родном городе.

Мастерство давалось нелегко. После первого же освещения убийства какого-то авторитета Артему подсветили глаз. Чтобы лучше видел проблему. Начинающий журналист, прочитав сводку происшествий, где сообщалось об упомянутом убийстве, мгновенно построил собственную версию, которую и изложил в свежем выпуске газеты. Версия больно затронула определенные круги, и круги, в свою очередь, больно затронули автора.

Автор не сдался, однако собственных версий больше не строил, предпочитая выяснять их в соответствующих органах. Но благодаря нападению о журналисте заговорили, он попал в струю и был зачислен в штат «Вечернего Новоблудска», в криминальный отдел. Особенно удавались Артему статьи о сексуальных маньяках и убийствах на религиозно-фанатической почве, когда можно было порадовать читателя сценами кровавого насилия над беззащитной жертвой. С каждой публикацией Артем шлифовал перо, его статьи «Кровавая кукуруза», «Маньяк ползет по следу», «Беспредел на кухне» и другие нашли отклик в сердцах простых и очень простых новоблудцев и принесли автору служенные авторитет и уважение.

Когда не хватало фактуры, репортер не унывал. Интервью с киллером, потрясшее читателей пугающей откровенностью, он забацал сидя перед зеркалом. Вопрос – ответ…

Задержки с гонорарами вызывали у Артема искреннее удивление и досаду. Не юнец же, но мастер.

Мечтой молодого дарования по-прежнему оставалась информация, способная встряхнуть не только маленький Новоблудск, но и всю Россию, ведь, как известно, кто владеет информацией, тот владеет миром. А удивлять народ статьями о маньяках и грабителях становилось все труднее и труднее. Кровь и сперма приедались, и публика уже вяло реагировала на броские заголовки статей. Хотелось серьезной работы.

Шанс повысить свой рейтинг появился с началом предвыборной кампании, когда сенсации начали сами всплывать на поверхность, надо было лишь схватить их первому. У Артема же была масса возможностей. Его имя по-прежнему было на слуху, а массмедиа в предвыборной скачке – сила номер раз.

Поэтому Карасев, в общем-то, не удивился, когда пару недель назад в редакцию позвонил вежливый господин и бархатным голосом попросил к трубке Артема Вениаминовича. Господин представился Русланом Григорьевичем Мухаевым, помощником кандидата в мэры Боголепова, и предложил забить стрелку в испанском ресторане «Амиго» для сугубо конфиденциальной беседы. Артем охотно отреагировал.

Ресторан ему понравился. Руслан Григорьевич – тоже. В ходе уточнения устрицами господин Мухаев сообщил Артему, что у него имеется кое-какая информация о коррупции в нынешней администрации, и предложил поделиться с журналистом данными сведениями для последующего озвучивания в прессе. Эта информация, со слов помощника, имела такой же взрывной характер, как видеокассета о банно-прачечных похождениях одного бывшего министра.

– Что, тоже баня? – уточнил заинтересовавшийся Артем.

– Гораздо, гораздо интереснее, – интриговал Руслан Григорьевич, подкладывая гостю спаржу. – Вы прославитесь на всю Россию, а то и дальше.

– Почему вы обратились именно ко мне?

– Вы талантливы и правдивы.

– Да. это так. Можно еще устриц? Дальше беседа перешла в детовое русло, Руслан Григорьевич пояснил, что информация должна поступить со дня на день, имеется чисто техническая неполадка, но материал обязательно будет передан Артему Вениаминовичу. А пока она ожидается, не может ли Артем Вениаминович за отдельное вознаграждение продать, ой, виноват, предать огласке кое-какие фактики Артем гордо ответил, что он независимый журналист и втемную работать не желает. Такие убеждения

Руслан Григорьевич понял и назвал сумму отдельного вознаграждения. Через две микросекунды Карасев, хорошенько все обдумав, твердо ответил-

– Да.

Когда принципиальная договоренность была достигнута, собеседники испили кофе, выкурили по стомиллиметровой сигарете и, сказав друг другу «Грасиас», расстались.

Для начала Артем взял у кандидата интервью, затем написал о нем глубокую аналитическую статью с элементами драмы.

Затем последовал ряд публикаций, так или иначе направленных на укрепление позиций кандидата. Артем, получая полное творческое удовлетворение, не забывал и об обещанной ему информации. «Да, да, извините, дорогой Артем, – уверял Мухаев, – еще немного, и вы получите материалы. Не сомневайтесь в твердости наших слов».

Артем включил газ, поставил воду, бросил взгляд на штабель грязной посуды в раковине и забитое мусором ведро в углу. Вот она, суровая жизнь репортера, может из человека свинью сделать…

Он подошел к раковине, повернул кран, но приступить к помывке не успел – помешал звонок телефона.

– Артем Вениаминович, здравствуйте, это Руслан Григорьевич. Мы не могли бы сегодня встретиться? Я подготовил вам лекарства, можно приступать к лечению.

– К какому, черт возьми, лечению? – уронил челюсть журналист.

– Но мы же договаривались, Артем Вениаминович.

– А-а-а, – Карасев вспомнил, что Мухаев просил соблюдать конфиденциальность. – Да, я готов.

– Тогда в девять подходите к «Амиго», там вас будет ждать аптекарь в черном костюме. Он вам все объяснит. Постарайтесь, чтобы послезавтра лекарство попало к больному.

– Это невозможно. Я должен все изучить, литературно обработать, отдать редактору, в смысле главврачу, на проверку. В каждой избушке свои погремушки.

– Хорошо, но максимум, что у вас есть, это еще один день, потом лекарство может потерять лечебные свойства. Дорога пилюля к поносу.

– Фу… В девять подъеду. До встречи. Артем положил трубку и вернулся на кухню. Вода в турке закипела, он убавил огонь и засыпал кофе. Опять посмотрел на раковину. Ну не судьба. Делают, делают из человека свинью.