Роль второго плана - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 18

Через пол часа мы проходим через вертушку банка «Державный». Орловский, встретив нас, проводит к себе, угощает испанским кофе и предлагает изложить проблему. Что мы и делаем, перебивая друг друга. Георгий не преминул между делом похвастать, что скоро станет звездой большого экрана.

– Фабрика по переработке отходов? Нет, никаких кредитов они у нас не брали. Всех крупных кредиторов я помню наизусть. Но название знакомое, в нашем департаменте я его слышал. Впрочем, что мы голову ломаем? Минутку.

Валентин Андреевич связывается по селектору с кредитным отделом и приглашает какого-то Валеру. Валера возникает почти тут же. Смесь Тома Круза и Василия Шандыбина.

– Валера, вам сегодня звонил Шилов Рудольф Аркадьевич? С фабрики по переработке отходов? – Орловский кивает на свободный стул, предлагая молодому человеку присесть.

– Да. Я с ним разговаривал.

– Отлично. Что он хотел?

– Он консультировался… Возможно ли прекратить действия гарантийного обязательства? Вообще то, странный вопрос.

– Почему странный?

– Если б это спросил студент, я бы еще понял… Но директор фабрики. Человек юридически грамотный…

– Ничего странного, – спокойно отвечает Орловский, – мы же не удивляемся, что в парламенте сидят люди, путающие падежи? Напомни, пожалуйста, суть вопроса. Что за обязательство, почему он хотел его прекратить?

– Да все очень просто… Одна контора взяла у нас кредит. Шестьсот тысяч долларов, если не ошибаюсь. Фабрика выступила гарантом возвращения денег. У них есть недвижимость. Пара пустующих корпусов. Я сам ездил, составлял оценочные документы. Шилов подписал гарантийное обязательство, мы уже перечислили часть денег фирме.

– Все, вспомнил, – утвердительно кивает Валентин Андреевич, – а почему вдруг он решил сделать реверс?

– Я не знаю, он не сказал об этом. Спросил, есть ли хоть какая-нибудь возможность отказаться от своих гарантий? Я, естественно, ответил отрицательно. Как говориться, закон обратной силы не имеет. Что с возу упало, то не вырубишь топором.

– Это действительно, так? – интересуется Георгий у Орловского.

– Да, так. Даже если на фабрике сменится руководство, оно будет обязано рассчитываться за долги своих предшественников. В нашем случае – гарантировать погашение кредита. Это очевидно… Спасибо, Валера.

– Это все?

– Да, ступай.

Валера уходит, не простившись.

– И что это за фирма? – спрашиваю я.

– Здесь интересная история. К сожалению, меня в тот момент в банке не было, ездил дом достаивать в деревню. Доложили уже после… К президенту банка обратился хороший знакомый с просьбой о кредитовании какого-то проекта. В качестве гаранта как раз и выступала Шиловская фабрика. В принципе, ничего противозаконного нет. Единственное, о чем попросил шеф – не затягивать с оформлением кредитного договора. В первую очередь, это касается моего отдела. Мы отвечаем за чистоту сделки. Ребята уложились за неделю. Часть кредита уже перекинули.

– А почему не весь?

– Это условие договора. Поэтапное финансирование.

– А что же, в таком случае, интересного в этой истории?

Орловский поднимается со стула и разминает плечи.

– Во-первых, процент кредитования. Он, как говориться, ниже нижнего предела, что бывает не часто. Второе. Помимо самого договора, существует график погашения кредита. Это обязательное условие. Расчетный счет фирмы находится в нашем банке, чтобы мы могли отслеживать движение денег. В обычной практике, часть крупного кредита погашается через три-четыре месяца.

– Плюс проценты.

– Само собой. Но здесь кредит начинает погашаться аж через год. Я, конечно, удивился, но шеф успокоил, сказав, что это его инициатива. Дескать, особый случай, и надо пойти навстречу.

– То есть, возможность смыться с деньгами исключена?

– Смыться, конечно, можно, но тогда банку отойдет фабричная недвижимость, и вся любовь. А уж мы умеем выцарапывать долги.

– Может, поэтому Шилов и позвонил сюда? Узнать, есть ли какая возможность избежать этого? – делает предположение Жора, – Допустим, он понял, что деньги возвращать не собираются.

– Все возможно, – спокойно отвечает Орловский, – нас многие хотят объехать на кривой кобыле. Но в данном случае я спокоен. Фабрика вернет нам деньги в любом случае.

– Черт, – вздыхает Георгий, – похоже, поэтому Шилов и решил не ждать срока… Обидно.

– Почему обидно?

– Мы предполагали другой мотив самоубийства… А здесь обыкновенный кидок. Интересно, почему он подписался в гаранты? Что это за проект?

– Это легко посмотреть, – Орловский садится за компьютер, – но, как правило, этот пункт договора не соответствует реальности. Вы, к примеру, указываете, что собираетесь вкладываться в производство йогуртов, а на самом деле закупаете на Кавказе автоматы.

– Зачем же тогда вообще указывать?

– Формально ведь надо что-то указать. Для ревизоров. Ага, вот он… Кредит берется для создания публичного произведения и на рекламу для его распространения. Что ж, коротко и со вкусом. Понимай, как хочешь. Но, если хотите, я дам вам юридический адрес, сгоняйте и сами выясните.

– Адрес то не липовый?

– Я же сказал, юридический. Фактический может находиться где угодно. Но есть телефоны директора, главного бухгалтера, а они реальные. Записывайте.

Орловский диктует адреса и фамилии, которые нам ничего не говорят.

– Так, а название конторы?

– Пожалуйста. «ЗАО „Мидас“.

– Как, как? – переспрашивает Жора.

– «Мидас». Сейчас как только не обзываются. Нет, чтоб попроще. «Знамя Ильича» или «Светлый путь» – пожимает плечами Орловский, – хорошо, хоть не «Мудак».

– А вы знаете, кто такой Мидас? – Жора вдруг становится похожим на беркута, заметившего отбившегося от стада ягненка.

– Сорт кактуса? – не подумав, брякаю я.

– Сам ты кактус… Мидас – греческий царь. Из мифа. Все, к чему он прикасался, превращалось в золото.

– Хорошая патология. Мне бы на денек-другой. Приподнялись бы. Георгий, да ты эрудит! – я с восхищением смотрю на напарника, – давно пора стать миллионером!

– Погоди ты, – Жора судорожно теребит пальцы. Верный признак, что он решает сложную задачу на сообразительность, – да я знать про него не знал, кабы не рассказали… Черт! А статуэтка? Там, в хате была статуэтка! Человечек с золотой веткой в руках! Как же я сразу не вруби… Усекаешь? Усекаешь, Андрюхин?

– Да как я усеку, если ты ничего не говоришь?

– Там! У Шилова! Когда мы «жука» ставили! Так-так-так… Публичное произведение… Черт! Черт! Черт!

Орловский понимающе кивает головой. «Жуком» его не удивишь. А чертями и подавно.

– Все, поскакали, – напарник отрывается со стула, автоматически протягивая руку Орловскому, – пока, Андреевич. Спасибо за помощь. Ну, чего, расселся? Потом кофе допьешь.

Так всегда. «Спасибо» – одним, «расселся» – другим. Жора уже в коридоре. Я жму руку Орловскому и бегу следом. Все, у напарника кураж. Главное, вовремя убрать из пределов досягаемости пельмени. Снова сырыми сожрет. Я называю это вдохновением.

На улице я требую у Георгия объяснений, хотя, вряд ли их получу. Еще одна замечательная черта моего друга. Вызывающая скромность в определенные моменты времени. Словно клея в рот набрал.

– Ты можешь спокойно объяснить, что ты там вспомнил?

– Который час? Мои встали.

Прекрасный ответ.

– Без четверти три. По Москве. Я спрашиваю, что стряслось?

– А? – глаза Георгия смотрят сквозь меня, – Ничего. Надо срочно переговорить с Шиловской женой. Где она может быть?

– Откуда я знаю? По логике должна поехать в больницу. Неприязнь неприязнью, но когда дело пахнет концом…

– Правильно! Поедешь со мной?

– Я ж предупреждал, у меня восемь материалов.

На самом деле, ради такого дела я бы плюнул на материалы, но не хочется отсвечивать в качестве статиста. Не люблю игрищ в темную.

– Хорошо, я один сгоняю. Его, кажись, в Институт скорой помощи оприходовали?

– Не помню.