Боль. Нестерпимая боль - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 22

Дамочка ломанулась через кусты.

Кивинов закинул на плечо игрушечный автомат и подмигнул Каразии.

– Ну, теперь она по ночам одна ходить не будет, а следовательно, не падёт жертвой чьих-то низменных страстей. Профилактика!

– Всё, я на метро, гони автомат.

Кивинов отдал автомат Эдику, пожал ему руку и пошёл в отделение досыпать на диване. Сильно он не спешил. По двум причинам – до конца работы оставалось ещё полчаса и необходимо было немного проветрить мозги.

Ровно в пять утра он объявился в дежурной части. Помдеж с красными глазами бегал от телефона к телефону, дежурный выдавал бронежилеты и каски постовым и участковым. Увидя Кивинова, помдеж крикнул ему:

– Андрюха, быстро получай бронежилет и назад на Ленинский. Полчаса назад двоих с оружием видели, по приметам те, что с зоны несколько дней назад бежали. Начальника РУВД подняли с постели, два взвода ОМОН уже район оцепили. Будем чердаки и подвалы прочёсывать. Далеко они уйти не могли.

– Приметы какие?

– Один в ватнике, длинный, второй – чёрный, в кожаной куртке и кепке. У длинного автомат был. Давай быстрее. Они на женщину хотели напасть.

Кивинов незаметно выскочил из дежурки, икнул и сказал сам себе:

– Я, пожалуй, пойду, а то ловля вооружённых бандитов по ночам и в привычку ведь войти может, а это вредно.

Качаясь, он дошёл до дверей кабинета, открыл его, рухнул на диван и мгновенно заснул.

В десять утра его разбудил Соловец и довольно произнёс:

– Отлично порейдовали, четыре группы задержали. Кто-то ОМОНовцев вызвал, повезло. Те территорию прочесали и целую камеру ворья натащили. Все с вещами – кто с колёсами, кто со стёклами лобовыми, кто с магнитофонами. Мы уже восемь машин вскрытых нашли. Представляешь, как раскрываемость поднимется? Завтра снова в рейд пойдём. А сейчас иди домой, отсыпайся, спасибо за работу.

Пару дней спустя, когда эпопея с рейдами успешно завершилась, Кивинов решил снова прокатиться на Митрофаньевское шоссе. Перед этим он позвонил Анне Петровне и договорился о встрече. Про штурвал он ей не рассказывал, не хотелось расстраивать женщину раньше времени. Сейчас он думал уточнить приметы Суворова, его пропавшей машины и каких-нибудь вещей, находившихся в ней.

Анна Петровна постарела на десять лет. Видно, она уже смирилась с тем, что Серёжа не вернётся, но всё-таки где-то в душе ещё надеялась. Как говорится – надежда умирает последней.

– Проходите, Андрей Васильевич, ничего нового нет?

– Пока нет, но мы ищем, не волнуйтесь. Анна Петровна тяжело вздохнула и села на стул, подперев голову рукой.

– Не могу я больше. Не знаю, как и жить-то дальше. Хоть бы тело нашли, а то неопределённость какая-то. Был человек и нет. Так же не бывает, ведь что-то должно остаться.

Кивинов немного помолчал. Потом спросил:

– Вы машину свою хорошо знаете? Может, мелочи какие помните или вещички? Многие в машинах книги хранят, инструменты, канистры, короче, утварь разную.

– Да нет, я не очень помню. Игорь лучше знает, сын. Сейчас я его позову. Игорь, зайди на минутку!

Из соседней комнаты выглянул парень лет двадцати.

– Я всё слышал, можно не повторять. Я так сразу сказать не могу. Пойдёмте в гараж, я посмотрю, чего нет.

– Далеко?

– Не очень, минут двадцать на троллейбусе.

– Игорёк, внимательно посмотри, – засуетилась Анна Петровна, – это важно.

Через полчаса Кивинов с Игорем были уже в гараже. Игорь распахнул двери, зажёг свет. Кивинов достал блокнот и ручку. Гараж как гараж, верстачок, полки. В углу запаска, бидон, пара насосов, одежда. На верстаке тиски и две канистры.

– Насоса ножного нет, – сказал Игорь, – синего, с манометром, набора инструментов – в чёрной коробке, немецкого. Чего ещё? – Он в задумчивости огляделся. – Вроде всё, отец перед ремонтом почти всё из машины выложил. В бардачке атлас лежал в синей обложке, потрёпанный, очки тёмные в чёрной оправе, ну и мелочь – свечи запасные, авторучка. Кажется, всё.

– Всё, так всё, давай закрывай. – Кивинов вышел из гаража. – Если что ещё вспомнишь – перезвони.

Он направился к остановке. Какая-то мысль, как назойливая муха, крутилась в голове. Что-то не так, что-то я там увидал. Может, только кажется?

Мнительный стал. Нет, нет, было. Такое бывает – только что помнил, потом резко забываешь и силишься вспомнить, но не можешь, как ни старайся. Есть даже термин медицинский. Мучаешься потом. Вот и сейчас так. Ладно, пока не буду голову ломать, может, ещё вспомню.

На троллейбусе он доехал до метро, а оттуда – до Балтийского вокзала.

Поймав грузовик, он подсел к водителю, показал удостоверение и попросил подкинуть до упора. В нужном месте он сошёл с машины и знакомой дорогой отправился к баракам. Наглотавшись вдоволь пыли, через сорок минут он прибыл на место. Снова составив ящики, он вскарабкался на крышу, оторвал знакомую доску и спрыгнул вниз.

Включив фонарь, Кивинов нагнулся и, приглядываясь к каждой железке, начал осматривать гараж. Копаться было неудобно, запчасти валялись друг на друге, и приходилось растаскивать их. При этом поднимающийся вверх толстый слой пыли вовсю оседал на потной футболке и забивался в нос и в рот. В раскалённом солнцем, душном гараже было как в парилке.

Кивинов достал платок, вытер вспотевший лоб и продолжил поиски.

– Вот это, пожалуй, пойдёт. Фу, хоть не зря съездил. Повезло.

Приподняв диск колеса, он вытащил из-под него разбитое стекло от «Жигулей» и переписал гравировку – семизначное число. Затем, ещё раз осветив фонариком гараж, он приподнял железную бочку, перетащил её под отверстие, запрыгнул на неё и вытянул руки. До потолка оставалось не более двадцати сантиметров. Не рискнув прыгнуть, Кивинов слез с бочки, нашёл мятое ведро с какой-то жидкостью, вылил её и поставил ведро на бочку. По гаражу прокатилась волна бензинового аромата. Кивинов опять вытер лоб и вдруг вспомнил. «Точно! Есть! Как же я сразу не догадался? Может, он, конечно, перепутал или забыл? Нет, нет, он уверен был. Во, гад, неужели туда концы идут?»

Он быстро заскочил на бочку, но прыгнуть на крышу не успел, так и застыв в ужасе. Несмотря на всю духоту, холодный пот потёк по вискам, а сердце забилось как бешеное. К гаражу подъехала машина. Мотор, выдохнув последний хлопок газа, заглох. Грузовик. Кивинов сиганул вниз и, не зная, что делать, в панике огляделся. Прикидываться шлангом он умел, но бампером или багажником ещё не научился. Быстро стащив с себя светлую футболку, он забрался в угол, подлез под мятое крыло и замер. Двери гаража раскрылись.