Репетиция брака - Берри Шарон - Страница 33

Прошло всего несколько часов после их занятия любовью в кухне. И ощущение Джейн, что что-то было не так, основывалось главным образом на ее собственных умозаключениях. Она вспоминала, о чем думала перед тем, как они.

занялись любовью. Если в их отношениях нет прошлого и будущего, тогда все это останется в Челси и все ее чувства умрут, но если все, что произошло между ними, было только приятной интерлюдией?..

«Если», думала она печально. Все эти проклятые «если»! Ее сводило с ума очевидное безразличие Чарльза. Он держался отчужденно и вежливо. Как будто не было никакой нежности, когда он находился между ее бедрами. И она сомневалась, занимались ли они любовью на самом деле!

Джейн приветствовала бы ссору, борьбу, в которой нет победителей, которая очистила бы воздух и позволила бы дать волю своим чувствам. Несмотря на его жесткость на следующее утро, она не захотела держаться робко или смущенно.

Джейн применила совет Чарльза – посмотреть на себя со стороны – при объяснении своих действий на кухне. Она просто полностью вошла в роль Джейн Олден, и это оказалось прекрасным. И черт с ним, у нее не было никакого намерения рассматривать свое поведение там в каком-либо ином свете.

Возможно, что его усилия избежать личных осложнений были правильными. Поскольку он считал, что его чувства к ней не должны выходить за рамки служебных обязанностей, у него, вероятно, была причина чувствовать себя раздраженным. Для нее же все было по-другому. Она не обладала такими познаниями в области секса, как он, но страсть, вспыхнувшая между ними, для нее была настоящей, сильной и чудесно удовлетворяющей. .

Она предполагала, что их отношения после той ночи изменятся, но не до такой же степени. Теперь они едва говорили друг с другом. И даже их мнимые супружеские отношения стали неестественно натянутыми. В глубине ее сердца сохранялась сильная тяга к нему, надежда, что он по крайней мере будет, хотя бы для вида, заботиться о ней. Но даже здесь, в присутствии Луизы и Хэнка, Чарльз предпочитает находиться на расстоянии и молчать.

Джейн вздохнула. Она никогда не надеялась заменить его жену. Слава Богу, она всегда знала, что Чарльз с ней никогда не будет таким, каким он был с Анной. Анна владела его сердцем. И несмотря на те мгновения страсти, Джейн была уверена, что если бы у него в тот момент был выбор, то он предпочел бы избежать се.

Он избегал ее сейчас. Она находилась в гостиной Коуэнов, а он немедленно ретировался в кухню, чтобы поговорить с Хэнком. Может быть, и его замечание о тех, кто видел один шторм, было мало замаскированной ссылкой на бурный инцидент, произошедший с ними всего несколько часов назад в коттедже?

– Это лишает вас дара речи, правда? – восторгалась Луиза, очевидно, решив, что молчание Джейн – свидетельство потрясения при виде бушующего Атлантического океана.

– Да, да, это невероятно!

– Послушайте, вы себя хорошо чувствуете? – спросила Луиза, что-то уловив.

– Спасибо, у меня все нормально, – ответила Джейн, прочистив горло и заставив себя улыбнуться.

– Вы выглядите так, словно несете на своих плечах все бремя мира.

Лишь решимость Чарльза избегать меня, подумала про себя Джейн, но слова Луизы о «бремени мира» показались ей удачным сравнением. Она ругала себя за то, что зациклилась на Чарльзе, за то, что продолжала держаться за последнюю ниточку надежды.

– Просто кое-какие личные переживания, – ответила она вслух, а потом добавила: – А мясо с чилийским соусом пахнет чудесно!

– А мне, пожалуй, стоит пойти проверить, как там идут дела, – рассмеялась Луиза, – поскольку за Хэнком замечается привычка увлекаться чилийским сухим порошком. Может быть, принести вам горячего чая или вы предпочитаете что-нибудь покрепче?

– Чай было бы замечательно!

– Прекрасно! Оставайтесь здесь и наслаждайтесь величественной картиной. Я скоро вернусь!

Джейн подошла к огромному окну. Ветер и проливной дождь сотрясали стекло. Знакомое чувство беспокойства охватило ее так же, как несколько лет назад, когда они с Джесси посетили аквариум для акул. Сейчас так же, как и тогда, Джейн надеялась, что те, кто устанавливал это толстое стекло, были добросовестны. Она надавила рукой на стеклянную стену, холодная прочность стены вызвала у нее дрожь. Она посмотрела вдаль на свирепый Атлантический океан, а потом вниз, на разбивающийся прибой.

Боже мой, думала она, как высоко поднялась вода или ей это только кажется? Она внимательно понаблюдала несколько секунд и пришла к выводу, что это ей только казалось, поскольку волны часто меняли свое направление и высоту их трудно было определить.

Однако она отошла от стены и опустилась в кресло, стоявшее поблизости, и вновь посмотрела на картину, где рыбаки боролись за свои суденышки и за свои жизни. К ней доходили голоса из кухни, и она услышала хихиканье Томми. Она подумала, что слишком сильная привязанность малыша к Чарльзу начинает беспокоить ее, но она не знала, как отдалить их друг от друга, не прибегая к жестким мерам. Несомненно, что сейчас было важным отношение малыша к Чарльзу как к хорошему дяде в его детской жизни, а что в дальнейшем? Что будет с ним, когда Чарльза больше не будет рядом?

Несмотря на еще один кошмарный сон, приснившийся ему в ту ночь, Томми быстро заснул благодаря Чарльзу. Джейн спала мало; когда она приблизилась к комнате ребенка, то услышала, как Чарльз рассказывал малышу какую-то историю, держа его на руках. Еще одно обстоятельство, к которому он должен будет привыкать позднее, грустно думала она. Не будет Чарльза, чтобы держать его на руках и заставить уйти плохого дядю.

Джейн провела руками по плотному с низким вырезом серовато-белому свитеру грубой рыбацкой вязки, который она надела поверх старых джинсов. Свитер был новеньким. Его неожиданно купил Чарльз сегодня утром. Отдавая ей свитер, Олден не допускал никаких добродушных сексуальных подшучиваний, как при покупке кольца.

В коттедже, когда она закончила одеваться и причесывалась, он постучал в дверь ее спальни. Она от неожиданности так вздрогнула, что щетка для волос выпала у нее из рук. Пронзительно-высоким голосом она сказала:

– Да, войдите!

Он вошел в поношенных, облегающих джинсах, серой рубашке, которую она швырнула ему в кухне, и расстегнутой кожаной куртке. Его серо-зеленые глаза были такими же темными и угрожающими, как шторм за окном. Отрывистым монотонным голосом он рассказал ей, что ему сказал один из местных жителей Челси о погоде, и бросил на кровать сумку.

– Становится холодно. Вот, наденьте это!

– Что это? – спросила она, переводя взгляд с него на желтую сумку.

– Свитер.

Сейчас она осознавала, что ей следовало бы просто поблагодарить его, и он ушел бы. Так должно было бы быть! Но она не сделала этого. Раз уж он сам к ней пришел и начал разговор, она не хотела прерывать его.

Она подняла с полу щетку для волос и положила ее на туалетный столик. Он уже почти вышел из комнаты, когда она сказала:

– Я привезла свои свитера.

Между ними снова что-то возникло. Она интуитивно поняла это. В противном случае он сказал бы: «Прекрасно!» – и вышел бы за дверь. Но он не сделал этого.

– Все ваши свитера не такие теплые, как этот, – сказал он, не глядя на нее и лишь слегка повернувшись.

Поскольку он не проверял содержимое ящиков комода в ее спальне, то вряд ли знал, насколько у нее теплые свитера. Поэтому она предположила, что у него были другие мотивы. Возможно, ему требовался предлог для конфронтации. Это ее устраивало больше, чем напряженное молчание.

Несмотря на его намеренную холодность, она все еще продолжала цепляться за слабую искру надежды, как бы это ни казалось безрассудным:

– Мне не нужен этот свитер. Я надену два своих.

– Не нужно быть столь чертовски упрямой! – сказал он, прямо посмотрев на нее таким взглядом, который не оставлял сомнений в том, что он считает ее заявление смешным.

– В соглашении между нами ничего не говорится о том, что я должна надевать то, что вы скажете.