Смертельное правосудие - Бернхардт Уильям - Страница 27

– Я понимаю, что мы не можем требовать оглашения этих документов. Но если компания проводит какой-то текущий ремонт, значит, что-то в неисправности, и это очень существенно.

– Мистер Абернати, – прервал его Бен, – вы, я полагаю, знаете, что право не представлять в суде материалы, содержащие сведения в текущем усовершенствовании, введено не просто так: в противном случае ни одна компания не стала бы ничего улучшать, даже в том случае, если бы от этого зависели жизни и здоровье людей.

– У вас есть еще возражения? – Роимер обратился к Абернати, постукивая карандашом по столу.

Абернати совсем растерялся:

– Ваша честь, я, право, не знаю, что и сказать. В словах мистера Кинкейда много новой для меня информации.

В глазах у Бена сверкнул веселый огонек. Ну и ну! Это знает любой первокурсник юридической школы. Абернати, видимо, мало заботился о делах, которые вел. Главное – получить деньги. А копаться во всяких юридических тонкостях совершенно необязательно, тем более что и не хочется.

– Можете ли вы чем-либо подкрепить ваши требования в данном вопросе, обосновать свою позицию? – вновь обратился Роимер к Абернати.

– Хм... Ваша честь, в настоящее время я не готов сделать это, поскольку, как уже говорил, не владею вопросом.

– Тогда я вынужден отклонить ваше требование.

Типично для Роимера: он не любил затягивать слушания дольше, чем было необходимо, и никогда не навязывал кому бы то ни было своей воли, не подсказывал, что следует делать, а что нет, если, конечно, мог избежать этого.

– В следующий раз, мистер Абернати, постарайтесь подготовиться лучше, чтобы суд не терял время впустую. – Роимер ударил молотком. – Слушание закончено.

Все встали, и судья покинул зал.

– Замечательно, – сказал Роб, хлопнув Бена по плечу. – Вы раздавили его! Кричтон будет в восторге.

– Надеюсь. – Бен наблюдал за Абернати, понуро плетущимся к выходу. – Но мое мастерство в этой победе ни при чем. Просто Нельсоны смотрят "Телегида" и доверяются ему, а не юристу.

– Какая разница? Старина, вы занимаетесь этим делом всего неделю, а уже достигли таких результатов. Кричтон прав – вы гений.

Бен вежливо улыбнулся и ничего не ответил.

– Пойдемте, я угощу вас горячим шоколадом, – с энтузиазмом предложил Роб. – Хочу поднять ваш жизненный тонус.

Вы сегодня должны себя чувствовать победителем.

Бен вышел вслед за Робом из зала суда. Ему очень хотелось, чтобы то, что сказал Роб, соответствовало действительности. Но это было не так. Совсем не так.

Глава 21

Сержант Томлинсон в расстегнутой джинсовой куртке медленно шел по Одиннадцатой улице, засунув руки в карманы брюк. За то время, когда он патрулировал этот район, Томлинсон хорошо научился выдавать себя здесь за своего. Словно хамелеон, он мог идти, не привлекая к себе внимания, завязывать разговоры, не вызывая подозрений, словом, быть как все, ничем не отличаясь от других.

Сержант довольно долго бродил по этим кварталам, прежде чем смог воспользоваться ключом, который дал ему Корегаи.

Обнаружение четвертого трупа всколыхнуло весь город, и полиция Тулсы буквально стояла на ушах. Были мобилизованы все силы, привлекли даже тех, кто дежурил на коммутаторе.

Делалось все возможное и невозможное. Ходили разговоры, что даже сам начальник полиции Блэквелл совершал патрульные объезды. Но, несмотря на все усилия, расследование не продвинулось ни на шаг: по-прежнему не были известны имена жертв, не говоря уже об убийце.

Потратив несколько часов на получение, так сказать, "личной информации", Томлинсон приступил к собственному расследованию. Он знал, что татуировку, как та, которая была у второй жертвы, можно сделать в лавке "Тысяча мелочей" в конце Одиннадцатой улицы недалеко от Цинциннати. С тех пор как сержант увидел на груди убитой эту бабочку, несущую на крыльях гирлянду цветов, он был почти уверен в том, что татуировка напрямую связана с субкультурой Одиннадцатой улицы.

Лавка "Тысяча мелочей", куда направлялся Томлинсон, привлекала людей наиболее распространенных в этом районе профессий: проституток, сутенеров, торговцев наркотиками и тому подобный сброд. Она представляла собой нечто среднее между аптекой, магазином и татуировочным кабинетом. Короче говоря, была нужна всем и каждому.

Томлинсон обогнул компанию молодых парней, сгруппировавшихся вокруг бутылки с вином, и вошел в лавку. Пройдя через торговый зал, он нырнул в маленькую комнатку, располагавшуюся в дальнем его конце. За столом напротив двери сидел болезненного вида светловолосый мужчина, производивший впечатление засохшего дерева и весивший, наверное, не больше ста фунтов. На столе перед ним были разложены инструменты для нанесения татуировок, всевозможные изображения которых украшали стены в комнате. Разнообразные сердца, якори, флаги, ангелы – целая жизнь в иллюстрациях и дизайне.

Томлинсон внимательно изучил изображенные на стенах татуировки. Вот она, именно такая, какую он видел, – симпатичная синяя бабочка, несущая на крыльях гирлянду розовых цветов.

Суетливые глаза хозяина лавочки беспокойно блуждали по комнате, пока не замерли, уставившись на Томлинсона.

– Как идут дела? – вежливо поинтересовался сержант.

– Неплохо. – Глаза мужчины сузились. – И шли бы еще лучше, если бы полицейские не совались сюда.

Томлинсон понял, что он раскрыт:

– Не беспокойся. Я не на службе. У меня... личное дело.

– Ага... И как только ты уйдешь, я сразу же в это поверю.

– Неужто полиция так досаждает тебе?

– Постоянно.

– Но, насколько я знаю, татуировки не запрещены.

– Конечно нет. – Мужчина облизнул пересохшие желтые губы. – Но и особым почтением у полиции тоже не пользуются.

– А инструменты конфисковывают?

– Конечно. Ссылаясь на то, что в районе Променада свирепствует всевозможная зараза, они забирают инструмент якобы для того, чтобы проверить его на всякие вирусы.

– Но я уверен, что многие все равно делают татуировки.

– Да все делают, за исключением только тех, кому это не по карману.

Томлинсон решил не спрашивать, кого его собеседник имеет в виду.

– Я тоже подумываю сделать себе татуировку. Может, такую вот цветную бабочку?

– Ты что, голубой?

– Нет. Почему?

– Я никогда еще не видел, чтобы мужик накалывал себе бабочку. Обычно такими картинками интересуются женщины.

– Правда? Это... популярный рисунок?

– Некоторые проститутки любят его.

– А кто-нибудь делал такую татуировку недавно?

Мужчина исподлобья взглянул на Томлинсона, и на его губах появилась подозрительная усмешка. После минутного колебания он ответил:

– Недели три назад делала одна девочка по имени Сьюзи.

Симпатичная маленькая Сьюзи.

– А фамилия у Сьюзи есть?

Хозяин лавочки перестал улыбаться, застыв в напряженном молчании.

– Разве ты не должен иметь согласие родителей, если делаешь татуировку несовершеннолетней? – Томлинсон окончательно сбросил маску.

– У Сьюзи нет родителей. Ни здесь, ни где-нибудь в другом месте.

"Ладно, – решил сержант, – допустим. Сейчас не до этого".

– Сьюзи работает на Променаде?

Мужчина в задумчивости помолчал.

– Не могу сказать наверняка. Я не видел ее уже недели две.

– Правда? – У Томлинсона учащенно забилось сердце: возможно, он напал на след второй жертвы маньяка. – А ты часто видишь здешних проституток?

– Я живу здесь, как же не встретить кого-нибудь из них?

Иногда та или другая неожиданно исчезает, и больше ее уже не видят. Но на место ушедших приходят другие.

– Да. – Томлинсон отсутствующим взглядом рассматривал изображения татуировок, висевшие на стене. – Ты знаешь, где Сьюзи жила?

– Жила?

– Живет, конечно. Я имел в виду, жила до того, как ушла. – Дурацкая оговорка. Тьфу, тьфу, тьфу...

– Нет. Но Трикси знает.

– А кто такая Трикси?