Блистательные дикари - Бернелл Марк - Страница 38

– Поедет.

– Кстати, что произойдет с Абрахамом?

– Он умрет.

– Он знает об этом?

– Возможно, и не знает. В любом случае это не столь уж важно.

– Что вы хотите этим сказать?

– Заболевание прогрессирует и скоро обязательно скажется на его умственных способностях. Тогда эта мысль перестанет его волновать. Его вообще перестанет волновать что бы то ни было – кроме страшного бедлама в собственной голове.

Кэтрин проснулась в начале пятого. Она раздвинула шторы и некоторое время разглядывала безлюдную улицу, ответвлявшуюся от Бишопс-Бридж-роуд. Неподалеку находился Пэддингтонский вокзал. Она натянула шелковый халат, купленный для нее Дясеннифер во время последней гастрольной поездки в Китай.

Кэтрин не плакала – все, что можно, она выплакала раньше. Вместо того чтобы лить слезы, она попыталась вообразить сцены происшедшей трагедии. Быстро ли умерла сестра? Видел ли ее смерть Перлман? Или, наоборот, его прикончили раньше и свидетельницей убийства оказалась Дженнифер? Ужасные, безответные вопросы. Но среди них был один, затмевавший все остальные, – почему?

Кэтрин приготовила кофе и сделала легкий глоток. Потом она уселась в кресло у выключенного телевизора и принялась размышлять о своей новой компании – Элморе и Крисе. Чем дольше она думала о Крисе, тем больше он ей нравился и тем меньше она понимала, какого черта он в это ввязался. Неожиданно ей захотелось, чтобы Крис занимался чем-нибудь другим. Что же касается Элмора, то последний вызывал у нее жалость. Нетрудно было понять, что он много пережил – это сквозило во всем его облике, особенно в глазах, – когда он всматривался в старые фотографии или вспоминал какое-нибудь старое приключение. Было такое впечатление, что его жизнь развивалась без его участия, – то поднимая его к облакам, то безжалостно швыряя в пропасть, – а он этого даже не осознавал.

Когда пробило шесть, она очнулась от этой импровизированной летаргии и надела джинсы и бело-розовую блузку. Потом она вышла из дому и направилась к вокзалу Виктория. В гостиницу «Монарх» она вошла ровно в половине восьмого. Насосавшийся пива служака, дремавший за конторкой, поднял на нее красные припухшие глаза.

– В какой комнате остановился мистер Лэнг? – спросила она.

Портье неопределенно пожал плечами и пододвинул Кэтрин регистрационную книгу. Постояльцев оказалось немного. Кэтрин узнала номер комнаты Криса и уже через минуту стучалась в дверь Он открыл, и Кэтрин увидела, что хозяин номера до глаз покрыт мыльной пеной и защищен от нескромных взглядов полотенцем, повязанным вокруг бедер.

– Мне нравится ваша мыльная борода, – дерзко заметила девушка. – Теперь вы ужасно похожи на Санта-Клауса.

– Послушайте, а вы-то что здесь делаете?

– Дело в том, что я не могу спать. Слишком многое приходит в голову. Вот я и подумала, отчего нам не позавтракать вместе – или что-нибудь в этом роде.

– Конечно. Почему бы и нет? Позвольте только…

– Я подожду вас здесь, в коридоре, – сказала Кэтрин.

Когда он возник на пороге снова, Кэтрин через образовавшуюся щелочку смогла рассмотреть комнату и ее убогую обстановку. Крис перехватил ее взгляд.

– Это вам не «Ритц», что и говорить.

– И даже не «Холидей инн». Думаю, что позавтракать нам следует совсем в другом месте. Ваше мнение?

– Согласен. Скорее всего тут у них даже нет кухни.

Они поднялись по Белгрейв-роуд к вокзалу Виктория и нашли небольшое кафе у автобусной остановки. Крис заказал кофе, а Кэтрин предпочла чай. Они уселись за столиком у самой стены под выцветшим портретом Генри Купера.

– Так что же не дает вам спать? – спросил Крис.

– То, что вы рассказали мне о Дженнифер.

Крис кивнул, словно ждал этого ответа.

– Возможно, мне не следовало вам ничего рассказывать.

– Я ведь настаивала, помните?

– Тогда мне, видимо, следовало вам соврать.

Девушка улыбнулась:

– Может быть. Но вы оказались до ужаса правдивы, и я, признаться, этому рада. Я по-прежнему отказываюсь верить во многое из того, что вы мне наговорили, но было бы смешно ждать от меня другого. По крайней мере сейчас.

Крис вытянул ноги и закурил первую за сегодняшний день сигарету. Кэтрин, в свою очередь, глотнула чаю. Напиток неаппетитно выглядел и оказался совершенно безвкусным.

– Какая она была, ваша Дженнифер?

– Типичная интравертка. В детстве она предпочитала отсиживаться у себя в комнате, где читала или музицировала. У меня всегда было больше друзей, чем у нее, – в сущности, со стороны могло показаться, что я куда больше беру от жизни, чем она, – тем не менее я постоянно испытывала чувство ревности по отношению к ней.

– Почему?

– Потому что она была чрезвычайно талантливым и умным человеком. И даже в детстве я отдавала себе в этом отчет. Кроме того, она была красива, а ничто так не подогревает сестринскую ревность, как понимание того, что сестра хороша собой!

Выпалив эту тираду, Кэтрин снова заулыбалась. Потом она вытянула руку и поправила свои круглые черные очечки.

– Детская ревность, – протянул Крис.

– Именно.

Сидевшая за кассой женщина настроила радиоприемник на другую волну. В воздухе жужжали взбесившиеся от жары мухи. Они пролетали над газовой конфоркой, не замечая прозрачного голубого пламени, и падали вниз мельчайшими частичками пепла. Крис затушил сигарету в переполненной пепельнице.

– Как у вашей сестры произошло сближение с Дэвидом Колсеном?

Кэтрин вздохнула и пожала плечами:

– Когда они познакомились, Колсен уже был знаменитостью. Две его пьесы шли в театрах Вест-Энда, и по одной из них только-только сняли фильм. Дженнифер отправилась на премьеру фильма со своим приятелем, который был одним из помощников режиссера на съемках этой картины. Тот представил ее Колсену – и вот оно, свершилось!

– Что, любовь с первого взгляда?

– Что-то в этом роде – по крайней мере Дженнифер считала так. Тогда Колсен был этаким симпатягой-знаменитостью, а Дженнифер полагала, что она лично не более чем виолончелистка среднего пошиба и без особых видов на успех. Это не соответствовало действительности, но Дженнифер всегда относилась к себе критически. Как бы то ни было, она была несказанно поражена тем, что Колсен проявил к ней хоть какой-то интерес, и втюрилась в него по уши. Вот вам крючок, леска и грузило, – с горечью завершила она рассказ.

– А вы, судя по всему, были не в восторге от него.

– Да. Ну и что? Какая разница? Дженнифер ничего не хотела слушать. Чтобы не испортить наших отношений, я держала свои мысли при себе.

Кэтрин опустила глаза и уставилась на заплеванный пол. Крис откусил кусочек тоста. Возившийся около кофеварки продавец отчитывал какую-то старушку за то, что она привела с собой пса. Та, делала вид, что не слышит.

Крис сочувственно кивнул и пробормотал:.

– Ох уже эти семейные склоки…

Кэтрин подняла на него глаза:

– А вы были когда-нибудь женаты?

– Нет.

– Но искушения преодолевать вам приходилось?

– О, сколько раз, но только не в реальной жизни. Большей частью я об этом раздумывал. Ничего серьезного на деле.

– Но почему?

Крис хорошим глотком опорожнил половину чашки и, прежде чем ответить, обдумал свои слова.

– У меня не сложилось, и не сложилось потому… потому…

Так вот, значит, каков его ответ.

– Потому что никто не удосужился подобраться к вам поближе? – не то спросила, не то ответила за Криса Кэтрин.

Тот утвердительно кивнул:

– Вот именно. Никто не подобрался ко мне достаточно близко.

– Отчего же?

– Я просто… просто…

Крис пытался найти подходящие слова, и Кэтрин обратила внимание, что у него при этом появилось на лице затравленное выражение.

– Послушайте, – произнесла она, – извините меня за настырность. Не хотите – не отвечайте. Я задам другой вопрос и на другую тему.

– Спасибо, – улыбнулся Крис.

– Как поживают ваши домашние? Ваши родители?