Первый эйдос - Емец Дмитрий Александрович - Страница 1

Дмитрий Емец

Первый эйдос

Глава 1

Девушка в алом

Курьер из Канцелярии мрака прибыл в 23.58, посмотрел на часы и сконфузился. Ему было поручено выйти из стены с первым ударом часов, но вышла накладка. Произошла та же история, что с реальной, а не со сказочной Золушкой, которая лишилась платья за четверть часа до полуночи из-за неточности карманных часов феи. Отчасти это и послужило причиной скандальной влюбленности молодого принца и его скоропалительной женитьбы.

Чимоданов, игравшийся с недавно подаренным ему «Кольтом Вайт-Игл», машинально пальнул в курьера, но тотчас извинился и кинулся поднимать гильзу.

– Дай сюда цацку! Не стреляй в приемной, чайник! Тебе мама не говорила, что такое рикошет? – буркнула Улита, решительно выдирая у него из пальцев оружие.

Посланец Тартара зевнул и затянул дырку в груди, что оказалось несложным, так как курьер был джинн. Незнакомый и бородатый. Обрюзгший и сонный, с раздувшимся бугристым носом. Такой нос – визитная карточка хронических алкоголиков и джиннов, которые долго пребывали в заточении в плохо вымытой стеклотаре.

Гюльнара немедленно принялась кокетливо виться вокруг в надежде что-нибудь разнюхать. Джинн мрачно посмотрел сквозь нее, открыл рот и продемонстрировал обрубок языка. Гюльнара отшатнулась. До этого момента она была убеждена, что не существует магии, способной изуродовать джинна. Немой гонец сунул Арею желтый свиток, с досадой покосился на часы, натужно приготовившиеся бить, и исчез без вспышки.

– Подчеркиваю: этот тип мне не понравился! Какой-то неряха! – заявил Чимоданов, считавший своим долгом высказываться по любому поводу.

– Зато ты ряха! Свитер какой классный! – сказала Ната.

Чимоданов не понял иронии и зарумянился от удовольствия. Он не замечал, что Ната уже час старательно отворачивается, чтобы не видеть его свитера – белого, покрытого громадными, в ладонь, маками. Со стороны, к тому же если обладать не очень острым зрением, маки были похожи на расчесанные язвы, особенно противные из-за черных точек в середине. Последнее время у Петруччо совсем развинтилось чувство меры. Он то красил волосы в зеленый цвет, то вставлял в ухо огромную серьгу, то сам шилом и цыганской иглой шил себе жилетки. Жилетки, надо признать, получались удачные и стильные, а вот серьга Арею не понравилась, и он, метнув нож, пригвоздил ее к стене вместе с пищащим Чимодановым.

Пока Петруччо гордился свитером, Арей осмотрел печать и кинжалом вскрыл ее. Дафна неосознанно вцепилась в загривок Депресняку. У нее появилось скверное предчувствие, связанное с пергаментом.

Свиток оказался от Лигула и начинался со слов «Дорогой Арей!». Шрам, рассекавший лицо мечника, побагровел. На нем ясно проступили синие прожилки. Прожилки находились там, где Арей когда-то сам зашивал себя толстой нитью.

– Хотелось бы узнать, в какой конкретно валюте я «дорогой»? – процедил он.

Арей молча скомкал свиток и отшвырнул его. Улита осторожно подошла, просительно взглянула на шефа и, подняв свиток, прочитала вслух.

– Ярос – это то, о чем я напряженно думаю? – спросила она.

Озабоченный кивок мечника подтвердил, что Улита могла бы думать менее напряженно.

– Ярос – это кто? – спросил Меф.

Арей пнул стул, посмевший загородить ему дорогу.

– Зверушка, относящаяся к роду низших даймониумов. Постоянно обитает в холодных впадинах Тартара. Есть крылья, но в зачаточном состоянии. Прыгучая, живучая. Я не назвал бы яроса глубоким и самобытным мыслителем, но как разорвать врага он соображает. Битва с яросом – обязательная часть ритуала посвящения молодого стража.

– Ярос один, а нас против него будет четверо? – уточнил Чимоданов, страдая от хронического арифметического зуда.

Он был как немецкий лейтенант, который в письме к невесте любит посчитать карандашиком, сколько весят в сумме все солдаты его роты, сколько килограммов крупы они съедают за ужином и сколько на каждого в среднем приходится бинтов, патронов и пулеметных лент. Правда, последние цифирки он старательно замазюкивает.

– Не исключено, что для массовки выставят кого-то еще из молодых стражей. Яросы обедают не слишком часто, так что белка им надо много, – цинично ответил Арей.

– А мы не испепелимся в Тартаре, нет? И кости от холода не потрескаются, да? – забеспокоился Евгеша.

Мечник мотнул головой, запутавшись в этих «да» и «нет».

– Тартар неоднороден. Где-то холодно, где-то жарковато. В Круглом Провале терпимо. Лигул принял меры, чтобы его ни в чем нельзя было обвинить. Если кого-то из вас прикончат, малютка первый зальется слезами и обвинит меня, что я плохо вас подготовил. Хотя, убежден, яроса егеря загнали соответствующего. Они не глупцы и догадываются, чего хозяин от них ждет.

Арей говорил озабоченно, однако удивленным не выглядел. Меф понял, что о предстоящих испытаниях он догадывался заранее. Не потому ли тренировки в последние месяцы длились дольше обычного? Два, а то и три раза в день. С шестом, с мечом, с топором, с копьем. Ладони давно превратились в однородную мозоль. К концу второго часа ученики обычно переставали понимать, что делают их руки. Сознание от усталости отключалось. Лишь шест совершал дробящие выпады или, двигаясь сам по себе, без вложения силы, обрушивался на воображаемого противника. Меч наносил резкие уколы и короткие рубящие удары.