Мой отец — Лаврентий Берия - Берия Серго Лаврентьевич - Страница 43

Но возвратимся к известному нам тексту. Георгий Константинович совершенно справедливо рассказал, что после смерти Сталина появились версии, будто в ночь на 22 июня командующие со своими штабами, ничего не подозревая, мирно спали или беззаботно веселились. Но это беспардонная ложь. Все было совершенно иначе. Например, О том, что приказ наркома обороны будет зачитан, известно было за сутки до нападения немцев. Утверждение о том, что поздно, мол, спохватились и директива Генерального штаба до войск не дошла — выдумка чистой воды. Как и положено, последовала команда о вскрытии пакетов, что военные и сделали. Иное дело — удалось ли большинству справиться с поставленной задачей. Но зачем же возводить напраслину на Генеральный штаб?

Читатель наверняка помнит, как выглядит Сталин в версии Жукова (?). Позволю небольшую цитату из книги:

В действительности же Жукову не пришлось будить Сталина, а Поскребышеву обзванивать членов Политбюро. Все они, включая моего отца, давно находились в Кремле. Разумеется, не ложился спать в ту роковую ночь и Сталин. Кстати, почему-то нигде не пишут, кто первым сообщил ему о начале войны. А между тем информацию Сталин получал не только от начальника Генерального штаба…

Но дело даже не в этом. Я до сих пор удивляюсь, как Жукову вообще удалось выпустить свои мемуары, пусть в том виде, как они вышли. А все эти неточности, назовем их так… Георгий Константинович был умный человек и отлично понимал, что читатель без труда разберется, что к чему. Ну, кто, скажите, поверил, что Жуков мог вспомнить никому не известного полковника Брежнева? Но ведь написано… Не могла такая книга увидеть свет без упоминания фамилии Генсека. Кто посмеет упрекнуть маршала в том, что так получилось? Нисколько не сомневаюсь, что, идя на какие-то уступки, Жуков знал, что выигрывает в главном — получает возможность сказать пусть не всю, но правду о войне.

От отца, Жукова, Василевского и многих других людей мне не раз доводилось слышать о поведении Сталина в начальный период войны. В свое время Георгий Константинович не смог написать всего, что было в действительности. А правда такова. Сталин действительно был подавлен, узнав о положении на фронтах. Но когда об этом вспоминают, непременно спешат подчеркнуть: не ожидал, мол, Сталин удара немцев, поверил Гитлеру, а тот обманул… Все это один из мифов, внедренных много лет назад в общественное сознание. А потрясение Сталина было вызвано не мифическим внезапным нападением, в чем убеждают нас до сих пор учебники истории, а тем, что армия не сумела сдержать первый удар. Этого Сталин никак не ожидал. Вполне понятно и его недовольство наркомом обороны Тимошенко и начальником Генерального штаба Жуковым в первые дни и часы войны. И они, и другие высокопоставленные военные не раз заверяли Сталина и Политбюро, что Красная Армия в случае чего первый удар сдержит, а затем, как и планировалось, нанесет ответные удары. И речь, заметь, читатель, шла не о боевом духе войск, что, безусловно, немаловажно, но о вещах более конкретных. Сталин ведь прямо спрашивал у руководителей Наркомата обороны, чего не хватает армии. Военные в один голос успокаивали: «Армия располагает всем необходимым». И когда Сталину доложили, что армия откатывается на восток, он, естественно, был потрясен. По немецким данным, в первые дни войны на земле было уничтожено около семи тысяч наших самолетов. А нас пытаются убедить в том, что мы обошли немцев по выпуску самолетов лишь к середине войны. Стесняемся признать и то, что танков мы имели в два раза больше, чем Германия. Только Т-34 у нас было больше, чем всех тяжелых танков в немецкой армии. Словом, официальная пропаганда сделала все, чтобы переписать историю. Надо отдать ей должное, многое удалось, да вот только вопросы остались. Как быть, например, с утверждением о том, что было нарушено управление войсками? Выдумки здесь нет. Руководство страны действительно не могло получить в первые часы и дни войны информации из войск. Причины? Все та же пресловутая внезапность… Жуков об этом рассказывает скупо. И здесь его тоже можно понять — не мог он показать всю правду. Армейская связь была парализована, но в то же время работала связь погранвойск. Пока был жив хоть один солдат, пограничные части в прямом смысле до последнего вздоха обеспечивали Москву надежной информацией. Есть здесь над чем поразмышлять, верно?

Неувязка получается и с боевой авиацией. Если следовать все той же легенде, внезапный удар немцев помешал поднять в воздух наши истребители. Неправда. Самое страшное, что многие, очень многие молодые летчики не смогли подняться в воздух. Непросто это было сделать при бомбардировке аэродромов. Позднее установили: все летчики, дравшиеся в Испании, успели поднять свои машины и вступили в бой. Но большинство-то составляла необстрелянная молодежь… И не только в авиации. В отличие от немецкой, с нашей стороны вступала в войну невоевавшая армия. А вот этот фактор руководство армии, да и страны, не учло.

Фронтовики подтвердят: непростое это дело не растеряться при налете вражеской авиации, тем более если видишь эти самолеты впервые. И в человека впервые стрелять тяжело. А что испытывает новичок, когда видит идущий на него танк?

Не надо упрощать. Можно сколько угодно говорить о стратегии, о просчетах военачальников, но нельзя забывать о тех, кто призван осуществлять замыслы полководцев. Уже через три-четыре месяца армейские части дрались отлично. Факт общеизвестный и никого не удивляет. Это была уже не та армия, которая вступила в бой 22 июня, не имея опыта реальных действий.

Разумеется, отступление сорок первого нельзя объяснить только этим. Были и иные причины. Я не ставлю перед собою задачу представить на суд читателя очередное исследование на эту тему — пусть историю войны пишут историки. Но внести ясность в некоторые вопросы, убежден, стоит, тем более когда речь идет о прямой фальсификации известных многим событий.

Итак, миф первый, о том, как немцы застали нас врасплох. Для справки: ни один пограничный отряд, ни одно армейское соединение, нацеленное на контрудар, противником врасплох застигнуты не были. Скажем, вышли же части наших войск к Кенигсбергу И на юге враг не прошел. Почему?

Бытует еще одно утверждение: Советский Союз якобы не был готов к войне. Неверно это. Достаточно подсчитать вооружение, которое мы имели в первом эшелоне наших войск, и утверждение рассыпается, как карточный домик.

— Как же так? — спросит читатель. — И самолетов хватало, и танков было предостаточно, а немцы до Волги дошли.

Причин, повторяю, немало. Возможно, одна из них лежит в самой доктрине встречных ударов. Ведь как думалось: пусть ударят, а мы уж затем…