Полотно темных душ - Бергстром Элейн - Страница 67

– Печать Полотна дает тебе возможность выбора, – задумчиво сказал Моргот, искоса поглядывая на сына. – Как ты поведешь себя, хотел бы я знать.

И он перевел взгляд на Сондру.

– Я остаюсь на твоей стороне. Сегодня я сказал твоим воинам, что мы освободим их ночью. Они ждут! – без колебаний ответил Джонатан, глядя отцу в глаза.

Моргот расхохотался, его звучный смех разнесся по всей пещере, и Джонатан засмеялся тоже. Сондра, качая головой, отодвинулась от Жона. Он, однако, только посмотрел на нее, не сделав попытки удержать.

– Скоро мы должны уходить, и я хотел бы подкрепить свои силы. Там, в пещере, осталось семеро мужчин. Приведи мне двоих.

– Сюда? – Джонатан бросил быстрый взгляд в сторону Сондры. На лице девушки не было написано никаких эмоций, кроме презрения.

– Сюда. Я могу и сам пойти к ним, но если ты сделаешь это, я буду уверен в твоей преданности, – заявил Моргот, переводя взгляд с Джонатана на Сондру. – Не беспокойся, – рассмеялся он, – существуют заклинания, при помощи которых можно заставить ее любить тебя и… подчиняться.

Джонатан сделал несколько шагов в сторону пещеры Ивара.

– Подожди! – воскликнула Сондра. – Жон, ты не должен этого делать!

– Отец спас мне жизнь, когда они хотели сжечь меня живьем, – повернулся к ней Джонатан. – Смерть нескольких его рабов меня мало волнует. Что касается тебя, то попридержи язык. Мои заклинания могут лишить тебя языка и памяти.

Остановившись, он приложил ладонь к щеке девушки, и она ударом руки сбросила ее. Джонатан рассмеялся и ушел.

Жон хорошо помнил заклинание, при помощи которого можно было подчинить себе человеческую волю, сделать человека покорным. Его-то он и испробовал на тех двоих, кого он выбрал на заклание.

Моргот решил начать с того из мужчин, который держался более мужественно. Лишь только он сделал шаг по направлению к своей первой жертве, мужчина плюнул на него и проклял. В ответ Моргот быстрым движением прикоснулся к его губам. Губы дрогнули, челюсть отвалилась, и Моргот, засунув руку в рот жертвы, положил пальцы на язык.

Дрожь пробежала по телу мужчины. Холод сковал горло, проник в легкие, заставляя сердце сокращаться все медленнее. Мужчина попытался вздохнуть, и его скованные морозом ребра затрещали. Когда ослабевшие ноги подкосились, Моргот опустил тело на пол и быстро пробежал пальцами по окоченевшим членам, в последнюю очередь дотронувшись до лица, с которого продолжали следить за ним все еще живые, полные муки глаза.

Если у второго мужчины и было хоть сколько-нибудь мужества, то последние его жалкие крохи исчезли при виде ужасной картины, разворачивающейся у него на глазах. Он упал на колени у босых ступней Моргота и, боясь прикоснуться к Серебряному лорду, стал целовать землю у его ног, умоляя Моргота позволить служить ему верой и правдой.

– Готов ли ты пожертвовать своей жизнью ради меня? – спросил Моргот.

– Да.

– Тогда встань и подойди.

Увидев протянутые руки Моргота, неутоленный голод в его глазах, мужчина попятился, и Моргот коснулся его. Он умер быстро, и одеревеневшее тело с глухим стуком упало на труп первого мужчины.

– Идем, – сказал Моргот Джонатану и повернулся, чтобы уходить. Увидев, что сын не идет за ним, он обернулся и некоторое время с удовольствием наблюдал за тем, как юноша прощается с Сондрой.

– Послушай, – сказал Джонатан девушке, – можешь думать обо мне что хочешь, но поверь, что я – тот же самый Джонатан, за которого ты согласилась выйти замуж.

– Тогда я тебя совсем не знала, – холодно ответила Сондра, не отводя взгляда от двух неподвижных трупов на полу пещеры.

Моргот тоже посмотрел на тела мужчин, которых он только что прикончил.

– Оставим твою возлюбленную в мире и покое, – прошептал он, приподняв руку и указывая ею на тела. Он произнес одно только слово, и вокруг тел возникла полупрозрачная завеса, испускающая такой сильный жар, что Сондра невольно отпрянула к стене. Замороженная плоть трупов оттаяла, зашевелилась, и трупы встали на ноги, слегка покачиваясь.

– Идите, – приказал Моргот.

Хриплый крик ужаса, вырвавшийся из груди Сондры, почти полностью заглушил это его приказание.

– Сначала пойдем в Линде, – сказал Моргот и взял Джонатана за руку.

Юноша боязливо обернулся через плечо на послушных мертвецов, последовавших за ними.

Довольно скоро они оказались в центре поселка. На площади Моргот задержался у остывшей и заваленной снегом ямы церемониального костра и поднял вверх руки. Между ними образовалась светящаяся сфера, внутри которой то пригасал, то ярко вспыхивал яркий огонь. Моргот произнес заклинание, и из волшебного шара брызнули во все стороны яркие лучи; лучи эти прикоснулись к телам мертвых, которые так и оставались на площади с праздничной ночи. Джонатан смотрел на зашевелившийся снег, и его восхищение переросло в ужас.

Замерзшие тела оттаивали, из-под снега высовывались шевелящиеся, скрюченные пальцы, объеденные грызунами руки и лица. Мертвецы садились. Те, у кого были ноги, вставали. Из неподвижных ртов вырвался протяжный жалобный плач, вопль негодования потревоженных и хриплое ужасное приветствие – признание власти Моргота.

– Я – ваш повелитель! – выкрикнул Моргот. – Повелитель всего живого и мертвого, умершего от моей руки. Идите за мной!

Моргот повернулся и повел Джонатана к реке, откуда начиналась тропа, ведущая к крепости. Воинство мертвых ковыляло за ними.

Глава 19

С той самой памятной ночи, когда ей едва удалось сбежать с деревенской площади, Маэв так ни разу и не осмелилась принять человеческое обличье. Днем, когда Моргот спал, она прокрадывалась в Линде и обгладывала трупы людей и домашних животных в развалинах домов. По ночам она ни минуты не оставалась на одном месте, полностью используя все свои возможности, и ее серебристый мех мелькал то в одной, то в другой роще на холмах.

Она могла бы, конечно, приползти на брюхе к трем ведьмам, умоляя о прощении, но она чувствовала, что они еще менее склонны снять с нее проклятье, чем даже Моргот. У нее оставалась единственная надежда – победить Моргота до того, как она окажется с ним лицом к лицу, но она не знала – как.

Сразу после своего бегства она остановилась на одном из холмов, окружающих долину, и наблюдала за тем, как жители деревни один за другим гибнут от руки Моргота. Ей было до слез жаль свои драгоценности, которые пришлось бросить в огне, однако, прислушиваясь к вою Кези, который рыскал в лесу в поисках ее следов, она пожалела и его дочь.

На протяжении недель после этой ночи Кези преследовал ее. Разъяренный своим стремительным преображением и обезумев от потерь, он не поддался бы ее очарованию, и Маэв позволяла ему отыскать свои следы лишь потому, что, в случае встречи с Морготом, ей хотелось иметь под рукой заложника. Убегая от него, она не позволяла ему отстать слишком далеко, чтобы Моргот, увлекшись более легкой добычей, не обратил бы внимания на нее.

Через две недели после зимнего праздника в долине разразилась настоящая буря. Она началась с мокрого снега, который вскоре повалил так густо, что Маэв почти ничего не видела вокруг. У нее не было никакого другого выхода, кроме как укрыться в небольшом гроте неподалеку от логова Моргота в холмах. В самый разгар шторма, среди завываний ветра, она вдруг услышала звук еще более страшный – Кези каким-то чудом удалось отыскать ее следы, и его тоскливый вой прозвучал в опасной близости от ее убежища. В гроте, в котором она пряталась, был только один выход, и ей пришлось выбраться наружу.

К ее удивлению, снегопад ослабел настолько, что она разглядела массивную фигуру волка, который ждал ее на камнях неподалеку. Прижимаясь к земле так, чтобы серебристый мех сливался со снегом, Маэв пядь за пядью стала подкрадываться к нему. Она сумела подобраться к нему незамеченной на расстояние хорошего прыжка, когда заметила серебристый туман, собирающийся над волчьей головой Кези.