Песня зверя - Берг Кэрол - Страница 73

– Роэлан… понимает. Элимы обещали… сделают… что попрошу. Полагаюсь…

Меня оттащили.

– Не беспокойся, Давин. Мы о нем позаботимся.

Покуда Келлс и его помощники взваливали меня на лошадь, я все-таки разглядел Давина, потрясенно застывшего у стойла. Я прищурился, пытаясь разглядеть, не держит ли он скомканную бумажку, но он сразу пропал из виду. Однако, когда мои руки привязывали к седлу, чтобы я не свалился, в них ничего не было.

На пути к озеру огня защитой мне будут только эти веревки.

ДОНАЛ

Глава 32

Никогда не видел ничего странного в том, что мой лучший друг – легенда. Наследник престола никогда не доверяет друзьям: я твердо усвоил это, когда мне было пять и мальчик, с которым я играл, ударил меня отравленным кинжалом. Три недели я провел в постели, и никто не навещал меня, потому что всех моих друзей изгнали или казнили. Тогда-то я и услышал о кузене моего отца, о моем дяде Эйдане Мак-Аллистере.

Няня рассказала мне о нем, когда у нее голова пошла кругом от моего нескончаемого нытья: живот болит, голова болит, под повязкой чешется, скучно, гадость твоя овсянка, хочу кататься верхом, почему никто не приходит со мной поиграть, почему мне нельзя делать, что хочу…

– Боги прогневались на меня – вот почему они забрали Эйдана Мак-Аллистера! – воскликнула она, пригрозив привязать меня к кровати, если я не буду лежать смирно, как велят отцовские доктора. – Только он с тобой управлялся! У него на руках ты пел, как соловей, правда-правда, а ведь маленький ты допекал меня даже хуже, чем сейчас!

Разумеется, я тут же потребовал, чтобы она рассказала мне про Эйдана Мак-Аллистера, особенно когда она шлепнула себя по губам за то, что произнесла имя, которое так не любит слышать мой отец-король.

– Ладно, – проворчала она наконец, – Его Величество никогда не запрещал держать здесь его подарки. Даже сам иногда на них смотрит, да так смотрит, будто что-то разглядеть хочет – тайну какую… Наверно, уж не разгневается, если я скажу, кто тебе их подарил.

Я пылал от любопытства, словно лихорадка вернулась ко мне, и подобными словами этот жар, конечно, было не унять. Я уперся, как целое стадо баранов.

И она рассказала мне о дне, когда меня провозгласили принцем и наследником, и достала с верхней полки колокольчик, дудочку, барабан и музыкальную шкатулку.

– Вот, смотри, это он прислал тебе, а потом пропал.

Я разволновался и просил ее рассказывать еще и еще, а сам, как завороженный, смотрел на солдатиков, под звуки марша печатавших шаг в шкатулке. Так я и узнал об Эйдане Мак-Аллистере, любимце богов, о музыканте, переворачивавшем сердца слушателей, о кузене моего отца, бесследно исчезнувшем, когда ему было всего двадцать один.

Узнать о том, что твой родич был на короткой ноге с богами, – сильное переживание для пятилетнего ребенка, и я не успокоился, пока не выведал все, что знали об Эйдане слуги, конюхи, лакеи и учителя. Оказалось, что его знают все, кому перевалило хотя бы за десять. Добрых полгода я донимал расспросами всех встречных. А потом настал день, когда я пришел к отцу и спросил его, куда делся его кузен.

– Ты же его единственный родственник, ты же король! Неужели он тебе не сказал, куда уехал?!

Никогда не видел отца в таком гневе – а ведь он человек далеко не кроткий. Гнев его обрушился даже не на меня, а на придворных и слуг, которые слышали мой вопрос.

– Не важно, куда он делся! Все эти разговоры о том, что он волшебник или бог, – пустые бредни! И говорить о нем не стоит! Он исчез, его забыли, и дело с концом.

Но для меня-то это вовсе не было концом. Я допускал, что легенды лгут, потому что отец так сказал. Отец ведь был король, а я точно знал, что короли не ошибаются. Но об Эйдане я не забывал ни на секунду. Тем же вечером, когда я запинался и мямлил, отвечая уроки, старик Джадсон, мой учитель, который воспитывал еще моего отца и знавал легендарного Эйдана, принес вместе с учебниками небольшую шкатулку, окованную бронзой.

– Это может быть вам интересно, принц Донал. Это ваше по праву, но лучше, как вы вскоре поймете, никому это не показывать.

В шкатулке оказалось десятка три нераспечатанных писем. Все они были адресованы мне. Джадсон помог мне разобрать письма по датам и прочесть первое из них: я ведь еще не умел толком читать.

Моему горластому племяннику.

Я собирался написать вам вот уже несколько недель – со дня нашей сладостной встречи. Познакомиться с вами было для меня честью и счастьем. Надеюсь, вы не терзаете больше вашу добрую нянюшку, а усердно разучиваете наш дуэт. Мне показалось, что вы верно уловили гармонию, так что вы – родня мне в той же мере, что и вашему батюшке.

Со дня нашей встречи я успел проделать долгий путь, и, вероятно, когда вы подрастете, вам будет интересно посетить далекую страну, где мужчины носят юбки, а женщины – тяжелые золотые кольца в ушах. Эта страна называется Мальдова, и она лежит на склонах прекраснейших гор…

Эти письма стали моей величайшей драгоценностью, и много лет я перечитывал их снова и снова, пока бумага не истерлась и не стала мягкой, как ткань. Они были чарующе увлекательны и полны остроумия, а того, что в них говорилось о людях, о дальних странах и о сотнях других вещей, хватило бы на основательное образование. Я знал Эйдана Мак-Аллистера лучше, чем кого бы то ни было, – ведь у отца не было на меня времени, а больше никто не отваживался откровенничать с наследным принцем Элирии. В некоторых письмах были рисунки и чертежи и почти во всех – ноты. Эйдан писал, что сочинил эти мелодии специально для меня.

Отец отвергал все мои настойчивые просьбы учить меня музыке. Но в девять лет я свел дружбу с одним сельским дворянином, который умел играть на лютне и разбирался в нотах. Я взял с него клятву молчать, и он целую ночь играл мне музыку моего дяди. В жизни не слышал ничего чудеснее. Даже в неумелом исполнении моего приятеля эта музыка звучала так, словно ее играют прямо во мне. Я подумал, что Эйдан знает меня так же хорошо, как я его, и что даже в огромной толпе я сразу узнаю его – и он меня тоже.

Я сочинял разнообразные истории о том, куда делся Эйдан Мак-Аллистер и что он сейчас поделывает. Обычно занятия его виделись мне таинственными, волшебными и божественными. Иногда я думал, что он хотел над всеми подшутить, а иногда – что он устал и решил немного передохнуть. И никогда, ни разу не приходило мне в голову, что его нет в живых. В этих тридцати письмах было столько жизни.

Когда мне исполнилось тринадцать и я вошел в возраст, чтение и тайны уступили место более серьезным занятиям. Времени думать об Эйдане Мак-Аллистере у меня почти не осталось, потому что я повсюду сопровождал отца, учился боевым искусствам, стратегии и тактике и к семнадцати годам стал военачальником. Я был хорошим военачальником, как и мой отец, и знал это, а отец даже говорил мне об этом – настолько прямо, насколько он вообще мог меня хвалить. Он стал королем в восемнадцать, а его отец – в двадцать, так что мне пора было готовиться.

Лишь однажды я услышал из уст отца упоминание о его кузене. Это было той ночью, когда он пришел ко мне в палатку в учебном лагере к югу от Валлиора и приказал мне и моему войску двигаться к границе с Гондаром. Мой друг-музыкант, ставший теперь моим адъютантом, как раз наигрывал мелодию Эйдана.

– Откуда ты знаешь эту песню? – рявкнул отец.

– Я слышал, ее сложил много лет назад какой-то великий музыкант, повелитель, – сказал мой дипломатичный друг, преклонив колени и опустив взгляд.

– Так я и думал.

Это меня поразило – ведь отец частенько говаривал, что ему медведь на ухо наступил. Намек на Эйдана вовсе не рассердил его. Отец велел музыканту продолжать игру и, сев на мою походную койку, вручил мне приказ, повелевавший отправиться на поля самых жарких битв. Само собой, отцу вовсе не хотелось подвергать меня такой опасности, но он понимал, что время не ждет. Мне уже восемнадцать, и пора показать, что он полностью мне доверяет. В этом я не сомневался и поэтому избавил его от необходимости подыскивать слова, которые ему так не хотелось произносить. Я опустился на колени, поцеловал его перстень и, сев обратно на койку, решил, что, раз уж этой ночью нам предстоит непростой разговор, поговорим-ка мы о чем-нибудь более увлекательном, чем война.