Рыцарь понарошку - Бондарев Олег Игоревич - Страница 33

Что самое интересное, до тех пор, пока более ловкий парень, чем я, не спер у меня тот рожок, дела шли неплохо. Но когда безделушка исчезла, неудачи стали преследовать мою скромную воровскую персону по пятам. Сегодняшний случай, к слову, не первый за последнее время: видели бы вы, как я пытался украсть кольцо на Рыночной площади – обхохотались бы! – Гарри еще раз прихлебнул из кружки и, опустив ее на стол, утер пену с пшеничных усов.

Несколько мгновений за столиком царила тишина: троица путешественников то ли переваривала услышанное, то ли ожидала, что будет продолжение истории. К еде, принесенной Лескиной по ходу рассказа никто даже не притрагивался.

– Ясно, – наконец заключил Кушегар. – Что ж… Очень интересно и поучительно. Видишь, Фэт, что могло случиться, если бы не мы с сэром Ровэго?

– Да. Я бы купил на тот серебреник пирожок, съел бы его, а наутро помер от голода.

– Не язви! – погрозил ему пальцем Комод, хотя в глазах его играло веселье. – В общем, спасибо за рассказ, Гарри. Ты свободен. Стражникам, как мы и обещали, рассказывать ничего не станем. Но если еще раз… – барон показал Пеху кулак.

– Конечно, сэр, – побледнел вор и, спешно допив пиво, вскочил. – Мне, как вы верно заметили, пора. До встре… Прощайте то есть, – и молодой человек поспешно ретировался.

– Что думаешь, Фэт? – спросил Кушегар, прожевав кусок мяса.

– Не нравится мне этот Дед Мороз. Шаману нагадил, Пеху этому не помог… Сволочь он, похоже. Если б не турнир, взял бы этого да егеря и – к бородатому во дворец. Он бы нам за все ответил…

– Тебе-то что он сделал? – удивилась Элви.

– Пока ничего. Но Пеху ведь тоже ничего не сделал! Вот и ворует теперь из-за него! А Шаману, наоборот, сделал – так лучше б и не принимался! И вообще: лучшая тактика – нападение!

– Ладно, твои мысли понятны, – Кушегар вытер губы салфеткой и, смачно высморкавшись в нее, встал. – Я в замок сбегаю, узнаю, во сколько нам завтра надо будет на церемонию открытия приехать. Кстати, – он ткнул Фэта в грудь, – напомни мне утром прикупить пару лошадок, для парада.

– А чего ты только сейчас в замок собрался? – спросил рыцарь. – Раньше не мог сходить, что ли?

– Бесплатный ужин в «Гречишной долине» – редкая удача, которую нельзя упускать даже мне, – оскалился Комод и, отсалютовав соседям по столику, пошел к выходу из таверны.

– Халява, сэр, – глубокомысленно заметил рыцарь и вернулся к трапезе.

Фэт, раскинув руки, лежал на кровати и смотрел в потолок.

Завтра начинается турнир, на который он так жаждал попасть. Сможет ли он показать, на что реально способен, или проиграет, не дойдет до финала?

Помнится, Ровэго тогда, в избушке, сказал, что Фэту не обязательно выигрывать турнир – достаточно победить сэра Холигана. Но ведь проиграть турнир – значит, погибнуть от меча более ловкого рыцаря?

А что если это действительно случится? И не вернуться ему тогда домой через двадцать лет, и не рассказать односельчанам о геройствах своих… Да и подвигов, значит, не будет?

Не нужно волноваться, успокоил себя рыцарь. На самом деле все не так плохо. Все гораздо лучше. Ну, не стал бы Кушегар тратить столько времени на обучение полнейшей бездарности! И в столицу бы не поехал, если бы хоть чуть-чуть не верил в победу Фэта!

– И чего гадать? – тихо сказал сам себе рыцарь. – Завтра все и узнаю.

С такой мыслью он и заснул: сказалась долгая дорога. Да и кровать в таверне была не в пример мягче, чем опавшая листва в лесу или скальпы в логове Шамана.

Элви, как ни пыталась, никак не могла заснуть. В голову упрямо лезли мысли о Дане.

Нет, в ней не воспылала вдруг любовь к юному волшебнику, кроме фейерверков и огненных шариков ничего толком делать не умеющего.

Ее беспокоил длинный язык, который с первого дня обучения в Академии приносил много бед не только людям, о которых он трепался, но и самому его обладателю – магу Огня Туроски.

Особенно доставалось как раз ей: впервые увидев Элви, студент влюбился. Окончательно и бесповоротно.

На стенах общежития под ее окном свободного места не найдешь: все испещрено признаниями в любви, которые Дан выжег подвластным ему огнем.

Встретить Туроски на перемене было равносильно самоубийству: он тут же начинал рассказывать Элви стихи, выученные за ночь. Причем без передышки.

Когда девушка покинула Академию, Дан, небось, сильно загоревал. Но молодая душа – ветреная… Возможно, он бы вскоре о ней и забыл, если бы волшебница в тот день отправилась не в сам Бурретаун, а в гости к Хорхиусу, как и собиралась! И чего она увязалась за Фэтом и Кушегаром? Ну, до столицы довезли – ладно, спасибо, сочтемся. Но в сам город-то – зачем?

Элви села на кровати. Надо уходить. Если промедлить, можно не успеть.

Дан уже наверняка растрепал всем знакомым, что Элви, студентка факультета Перевертышей, спокойно разгуливает по городу.

А маги своих так просто не отпускают.

Элви хотела зажечь стоявшую на тумбочке свечку, однако властный и очень знакомый голос предупредил:

– Не надо, девочка. Я сам.

Волшебница замерла и повернула голову на голос.

Миг – небольшой, размером с яйцо, жарошар осветил комнату, и Элви увидела высокого человека в просторном сером балахоне.

Морри Файнэ – декан факультета Перевертышской магии.

ЕЕ факультета.

– И как тебе не стыдно, Элви, девочка моя? – покачал головой этот седовласый старец с большими зелеными глазами, длинным, с горбинкой носом и тонкими губами человека, не склонного к долгим задушевным беседам. – А я всегда старался обходиться с тобой помягче – ты ведь была единственной девушкой на моем факультете! Много, очень много лет мы не видели среди студенток красивых девичьих лиц…

Похоже, форма губ не значила, что Морри не умеет говорить.

– Простите, мастер, – стыдливо склонила голову Элви. – Я просто… влюблена в одного человека…

– В того шулера? – гневно выгнул брови маг. – Да он же разорил бедолагу Квоми Пейриша, куратора фейерверков с Огненного! Старик до сих пор вечерами стоит у входа в Академию с протянутой рукой!

– Мой возлюбленный не шулер, – мягко возразила девушка. – Он просто очень хорошо играет в покер. Я сама наблюдала за игрой.

– Ну, может и так… Да только не занятие это для порядочного молодого человека – карты! Вот магия Воды, Оборотничества… Огня…

– Огня? – хмыкнула Элви. – Похоже, я знаю, кто сказал вам обо мне!

– О, поверь, Туроски лишь подтвердил наши предположения: ты ведь не хуже меня знаешь, что кураторы факультета прекрасно чувствуют учеников, особенно в городе!

– Но почему же тогда за мной пришел не Сержи Ибалье, а вы?

Морри Файнэ скривился так, будто только что отведал все известные ученым Астрата яды.

– Не городи ерунду, – сказал он наконец. – Этот старый олух не почуял бы тебя и тогда, когда ты развалилась бы на его столе и периодически дергала за нос. Я взял на себя смелость перекинуть нить, соединяющую его с тобой, еще месяц или два назад. По-этому я и здесь.

– Понятно… Вы, конечно, заберете меня обратно в Академию?

– А как же иначе? И, к слову, это не все…

– Что же еще?

– Завтра на заседании Совета мы будем выбирать для тебя наказание.

Элви вздрогнула: входящие в Совет волшебники были сборищем крайне неуравновешенным и могли предложить все – начиная от отцовского ремня и кончая мгновенной магической казнью.

– Но ты не волнуйся: ректору я за тебя слово замолвлю! – сказал старик и, взяв Элви за руку, закрыл глаза.

И мир померк, чтобы секундою позже взорваться ярчайшими красками, от которых у волшебницы закружилась голова, и она потеряла сознание.

Проснулся Фэт от громко хлопнувшей двери.

Открыв правый глаз, он увидел Кушегара, который, широко улыбаясь и потирая руки, прошествовал к койке и сел. А потом лег. А потом – снова сел. И радостно, искренне захохотал и захлопал в ладоши.