Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Главный противник - Басов Николай Владленович - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

– Вы изучали кого-то из наших? Примерно так же, как учили язык – на расстоянии? Значит, вы выпотрошили сознание кого-то… – Догадавшись обо всем, Рост помертвевшими губами прошептал: – Антон? Как раз шесть с чем-то лет назад?

– Мы не знаем, как звали того юношу, сознание которого мы вынуждены были основательно… – Сатклихо помялся, – выпотрошить. Пойми, это было необходимо.

– Мы думали, это какой-то из эффектов Фоп-фалла. И все удивлялись, почему он больше не повторяет такой штуки?

– На самом деле Фоп-фалла нам помог, он словно охотничья собака указал на вас, – признался старец. – Если бы не он, мы бы могли вас не заметить. Кстати сказать, в тот момент мы двигались совсем в другую сторону, где на расстоянии полумиллиона километров находится племя, очень похожее на вас… Но это уже очень далеко, определить, подходило ли оно нам для ассимиляции, мы смогли бы, лишь приблизившись тысяч на двести километров. И то, если они сами не кочуют, а также если психологически способны принять нас.

Сатклихо задумался.

– Вы чуть не убили моего друга, – проговорил наконец Ростик.

– Он может погибнуть в бою. Ты будешь переживать за него?

– Да. Но вы, создав угрозу его жизни, автоматически попадаете в разряд врагов. Неужели это неясно?

Рост посмотрел на старика, сидящего рядом, словно бы новыми глазами. По виду это был почти обыкновенный старец, крепкий, с хорошей координацией, ясными глазами, чуть странными словами и жестами… И все-таки в нем проступило что-то чужое, словно бы только теперь стало ясно, что он и есть чужой. Может быть, эта чуждость ощущалась на уровне биополей? То, что они существуют, Ростик не сомневался ни на мгновение.

– Я вот что хочу спросить: ты будешь винить в его смерти командиров, отдавших приказ вступить в последний для него бой?

– Нет, конечно. Приказы диктуются обстоятельствами. Я сам десятки раз посылал людей в бой, зная, что вернутся не все.

– Вот и мы устроили этот… эксперимент, зная, что он может погибнуть, но учитывали все обстоятельства. И кстати, сделали что могли, чтобы он не погиб. Ведь он же не погиб?

– Он почти год был как раздавленная собака… – Ростик не мог бы объяснить, почему выбрал именно такое сравнение. – Даже говорить не мог.

– Это было необходимо. И мы помогли ему восстановиться потом. – Сатклихо вдруг прищурил левый глаз. – Скажи, тебя не удивило, что Антон, после того как потерял практически все свойства разума и внеразума, восстановился таким образом, что разница между прежним и нынешним человеком почти не заметна даже тебе, его другу?

Рост вынужден был признать, что думал об этом, хотя и не сумел разгадать эту загадку. Вслух он ничего ответить не успел, старец уже понял ответ.

– Мы помогали ему, одновременно через его сознание обучаясь русскому языку, одновременно вырабатывая схему ассимиляции, одновременно научившись вчитываться в других ваших граждан, чтобы…

Он замолчал, словно осознал, что сказал больше, чем хотел.

– Продолжай, что ты хотел сказать? Чтобы выбрать тех, кого вы будете обучать, а кого нет?

– Примерно, так.

– Не «примерно», а именно так. – Рост подумал. – Да, я буду обучаться на Познающего, или как вы это называете. Не потому, что вы разбудили у меня бешеное любопытство, что, кажется, пытались делать в последние дни, а просто потому, что, мне кажется, необходимо проверить чистоту ваших намерений. И сделать это проще всего через постижение того, чему вы можете нас, людей, научить.

– Это нас вполне устраивает, – быстро ответил Сатклихо. – Если не возражаешь, мы начнем сегодня же. – Он помолчал и добавил: – Вернее, уже начали.

Потом он произнес длинную лекцию о питании, в заключение велев Ростику изменить свой рацион. А вечером в Храм вошли почти два десятка стариков и пожилых женщин, многие из которых были куда старше Сатклихо, расселись по стеночке главного зала, кто на стульях, кто на полу, вывели Ростика в середину и принялись на него смотреть. Иногда они о чем-то переговаривались высокими, певучими голосами. Но русская речь проскакивала у них нечасто.

Ростик, сидя за главным столом Храма в окружении этих людей, с удивлением обнаружил, что состояние это ему скорее нравится. Иногда в разных частях тела возникало что-то похожее на щекотку, иногда не очень ясные мысли всплывали в его сознании, но не было страха, который проявил Антон во время той ночи, когда лишился разума. И довольно скоро исчезли опасения, что может что-то получиться не так.

Скорее всего это походило на горячую ванну, только не для тела, вернее, не только для тела, а прежде всего для разума. И эта ванна вымывала плохое, что в нем было, очищала не только мысли Ростика, но саму способность мыслить. То, что мышление можно перестроить словно обыкновенную машину, было для Ростика внове. Через неделю он обнаружил, что сеансов сидения в зале ему не хватает, и тогда он попробовал устроить похожий сеанс для себя самостоятельно. Пару раз у него не получилось, но на третий день вечером, едва начались обычные «посиделки», Сатклихо грозно произнес:

– Кто работал с Ростиславом в неполном составе? – при этом он осмотрел своих старцев.

Один из них, путая слова на русском и не очень внятном чужом языке, пробормотал:

– Неужели… Сатклихо со-задам па лиару… самобытно… вел-рикрум па лэт'аби.

Сатклихо при этом, казалось, лишился дыхания. Потом механически перевел:

– Неужели Сатклихо не видит, что юноша сам…

– Пытается продвинуться дальше? – закончил за него Ростик. И сам чуть не потерял дар речи. Оказалось, что слова чужого языка могли быть для него ясны. Звучали, хоть и не совсем по-русски, но очень, очень близко к нему.

– Видишь, Сатклихо, он очень способный, – удовлетворенно проговорила одна весьма пожилая женщина, которую старцы обычно замечали лишь в самых крайних случаях и которая на «заседания» являлась неаккуратно.

– Он такой способный, что, пожалуй, ты права, Бетра-хо, нужно думать о том, чтобы он не пережег свои способности раньше времени.

Так Рост обнаружил, что в его сознание вкладывается что-то помимо его воли и почти незаметно для него. Но еще более удивительное открытие он сделал, когда, как-то выйдя в осеннюю степь, вдруг обнаружил в себе способность произносить такие звуки, о существовании которых еще пару недель назад не подозревал. Вернувшись в Храм, он раздобыл зеркало и попытался заглянуть себе в глотку – недаром был сыном врача. И вот что обнаружил – глотка очень красная, верхнее нёбо сделалось слишком высоким, а от произношения самых обычных слов возникали боли, словно при ларингите.

Отозвав на вечерних занятиях Сатклихо в сторону, он спросил его:

– Послушай, вы не пытаетесь изменить природу моего тела?

– Конечно пытаемся, – удивившись, впрочем, довольно искусственно, признался старец. – Было бы смешно, если бы мы работали с… живым раствором, каким является человек, и не попытались сделать его более… изменчивым.

– Изменчивым? В каком смысле?

– Ты не сможешь выучить Единый язык, если мы не поможем тебе… в минимальной степени. Уверяю тебя.

– Единый язык… – слова звучали хорошо, как обещание безопасности. Кажется, именно они и убедили Ростика, что все, что с ним происходит, правильно. – Ладно, раз уж вы на это решились, лучше будет продолжать.

Сатклихо улыбнулся и даже слегка поклонился, приветствуя такое решение.

– Без сомнения, мой друг, – проговорил он странно изменившимся голосом.

Лишь заметив это, Рост осознал, что всю фразу без исключения старец проговорил на Едином. Но она была понятна. И к этому теперь следовало привыкать, хотя ощущение было странным – словно после привычной, предположим, пресной еды, его угостили чужеземными, очень пряными и острыми кушаньями, например грузинскими. Но ясность мышления, точность выражений в описании окружающего мира при этом не терялась.

Рост вздохнул, он и не знал, что это возможно. Лишь теперь, когда первый эксперимент так быстро и так… успешно завершился, Ростик начал подозревать, что главные открытия ему только предстоят.