Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Твой враг во тьме - Арсеньева Елена - Страница 17


17
Изменить размер шрифта:

Хлопнула дверь. Загрохотали, удаляясь, тяжелые шаги – и вскоре утихли.

– Бар-раны! Горные бараны! – с ненавистью выдохнул доктор после небольшой паузы. – Пистолет ходячий с курком вместо хрена! Чуть что – сразу мастурбирует! И, зуб даю, как мы клялись в златые школьные года, на дороге в разных местах осталось после этого вояки несколько трупов. А про девчонку, которая его навела на эту барышню, не забыл, интересно? Вот уж кого следовало убирать в первую очередь! Надо бы ему напомнить. Хотя наш чурка скорее перестарается… Кровавый след Асана – какое название для бестселлера, а? Продаю задешево!..

В затуманенной Лёлиной голове что-то проплыло, какое-то неясное воспоминание.

Чей-то отдаленный голос:

– Попомнишь нас, морда кавказская. Мало вас наши… – Потом грохот, похожий на выстрелы, и опять голоса: – Просил же его – не надо так говорить. Я этого не люблю.

– Может, хоть забросаем их получше?

– Ничего, пусть сгниют, псы паршивые…

Да, точно, доктор прав: Асан кого-то убил по дороге, каких-то людей, раньше помогавших ему. Надо сказать доктору… Надо сказать!

Лёля шевельнула горькими от желчи, пересохшими губами, но даже от этого невинного усилия внутри опять заклубилась тошнота, руки и виски стали ледяными.

Нет, лучше лежать и не двигаться, пока не станет легче. Сказать можно и потом, доктор все равно не даст Асану спуску. Доктор заступился за нее, наверное, он хороший человек, во всяком случае, лучше этого Асана!

Лёля услышала, как доктор тяжело, по-стариковски, вздохнул – и вдруг потянул покрывало с ее груди. По прохладе, овеявшей тело, поняла, что на ней нет ничего, вообще никакой одежды. Слабо дрогнув руками, попыталась прикрыться, но не смогла одолеть тяжести, которой вдруг налилось тело.

– Не дергайся, не трону, – буркнул доктор. Голос его теперь звучал устало. – Я еще не настолько спятил. Хотя, надо сказать, голос плоти звучит властно!

Послышалось шуршание, а потом Лёлиной ладони коснулось что-то теплое, но как бы резиновое.

– О-ох… – выдохнул доктор. – Вот же черт… н-ну… До смерти охота перепихнуться с этой куклой! Нельзя, Буян, стоять! В смысле – висеть! Сам не пойму, почему я так возбуждаюсь после стычек с Асаном. Может, я маньяк какой-нибудь? Может, пылаю к нему глубоко скрытой гомосексуальной страстью?

Он взял руку Лёли и попытался сжать ее слабые пальцы вокруг «резинового» предмета. Прерывисто вздохнул, потерпев неудачу.

– Надо попытаться как-нибудь вызвать Асана на драку: может, удастся все-таки кончить в процессе? Вот это, я бы сказал, будет крайнее проявление интернационализма: кончить в тот момент, когда кавказская морда бьет твою русскую морду! Что, между прочим, сейчас и происходит со всей страной: нас бьют по морде, а мы делаем под себя от удовольствия!

Доктор хихикнул, и неприятный предмет исчез из ладони. Опять зашелестела одежда, а потом Лёля почувствовала шершавое прикосновение простыни к телу.

– Ладно, отсыпайся, – проворчал доктор. – Знаю, что ты слышишь каждое слово, так что запомни: все, что сейчас было, – только твой сон. Бред, бредятина. У тебя давно не было мужика, нестерпимо захотелось потрахаться – с кем попало, хоть бы и с незнакомым доктором! – вот и родились такие горячечные видения. А когда откроешь глазки, поймешь, что ничего не было! Кстати, проснешься – первым делом съешь все, что в этих термосах. И выпей хлористый кальций – столовую ложку после еды. – Он побулькал чем-то. – Вот здесь будет стоять бутылочка, и если я увижу, что ты ни к чему не прикоснулась… смотри, как бы твои бредовые видения не стали еще бредовей!

Зашаркали шаги, потом хлопнула дверь.

Лёля лежала не шелохнувшись. Она чувствовала: доктор не ушел, он стоит за дверью, подслушивает. Может быть, даже наблюдает в какой-нибудь «глазок».

Наконец всем своим напряженным существом, обратившимся в слух, Лёля уловила легкий отдаляющийся шелест. Уходит… ушел!

Приподняла с усилием веки, повернула голову. Точно – на двери «глазок». И десяток таких же «глазков» на потолке. Только кажется, будто это лампочки: на самом деле чужие глаза, глаза, глаза!

Кто наблюдает за ней? Зачем она здесь? И где – здесь?

Или и впрямь она еще в больнице, а вокруг – та жуткая галлюцинация, которую Лёля испытывала после укола, когда привиделось, будто ее замуровали в египетской пирамиде? Она слышала, как с отчетливым, крахмальным скрежетом вокруг нее с необычайной быстротой вырастают красные кирпичные стены…

Но ведь красные!.. А здесь все бело. Да где же она?!

Самурай. Лето, 1997

Некоторое время ехали молча. Македонский, насколько успел узнать Самурай, вообще был не говорлив. «А об чем говорить?» – как выразился тот Филя. Самурай думал… а вот подумать ему было «об чем»!

– Расслабься, – бросил вдруг Македонский, словно бы прочитав эти его тайные мысли. – Мне ничего такого насчет тебя сказано не было. Тебе, как я понял, тоже?

– Откуда знаешь?

– Ну, милый! – развел руками Македонский. – Не первый год замужем! Разве не понял, почему я не поехал на лифте, а спустился пешочком?

Самурай кивнул. Понял, конечно… Если бы Самурай получил задание убрать ведущего, лучший момент трудно было бы сыскать. Но, идя по лестнице, Македонский мог видеть все, что происходит в холле, и, если бы партнер изготовился к стрельбе по открывшемуся лифту, уж как-нибудь успел бы его опередить!

– Значит, нас будут кончать при расчете, – сказал номер первый так спокойно, словно вел речь о погоде.

И Самурай постарался ответить в тон:

– А думаешь, будут?

– Да уж конечно. Мы статисты, но статисты опасные. У нашего шеф-директора, еще когда желал нам успеха, это прямо на морде было написано: прощайте, мол, родные, прощайте, друзья!

– Да брось! – не поверил Самурай. – Хочешь сказать, ты с самого начала знал, что мы запланированы? А почему же не дернул, пока было время? С той нашей подготовительной базы вполне можно было сорваться!

– И что? – дернул плечом Македонский. – Все равно нашли бы рано или поздно. Жить под прицелом… Нет, знаешь ли, насмотрелся я на этих, которых мы с тобой валили. Помню, работал одного… Денежек, видать, столь нахапал, что уже из ушей лезут. Купил весь пентхауз в отеле. Автомобиль бронированный, кортеж, пятое-десятое. Охрана! А от смерти не откупился. Подлетели мы на вертолете, изрешетили все его стеклянное гнездышко да еще из гранатомета для надежности шандарахнули. Не нам был чета мужик, а все равно и к нему прилетело. И к нам прилетит.

– Нет, ну как-то же можно… – Самурай не находил слов. – Затеряться, уехать, скрыться!

– Можно, – покладисто кивнул Македонский. – У тебя, я слышал, семья?

Самурай похолодел. Об этом не знал никто. Он понимал, какую берет на себя ответственность, когда скрыл это даже от шеф-директора, который в «Нимб ЛТД» был чем-то вроде отца-настоятеля с правами духовника. И все же скрыл… Нет, выходит, не скроешь!

– Откуда прознал? – спросил глухо, тая надежду, что это вульгарный блеф, что его просто берут на пушку. Теоретически ведь у каждого может оказаться семья!

– Все знают, – усмехнулся Македонский. – Таких дурней мало, чтоб еще целую связку с собой на тот свет тащить, вот все и знают. Они-то волки одинокие, не нам чета.

– Не нам? – переспросил Самурай. – Погоди-ка, ты…

– Да, вроде тебя, – хмыкнул Македонский. – Только у меня дела еще хуже. У меня одна девулька, шестой годок, сирота. То есть будет сирота, как я понимаю, – и очень скоро. Со здоровьем у нее неважно… Я устроил ее у одних людей, которые мне по гроб жизни должны. Да нет, не деньги. Жизнь должны! Поэтому я за дочку спокоен. Был спокоен… А теперь думаю: как бы не добрались до моей девочки, если я вздумаю в бега удариться. Ну а если…

– Если ты им подставишься, они ее не тронут, так, что ли? – недоверчиво глянул на него Самурай.