Страшная сказка - Арсеньева Елена - Страница 73

Конечно, первым побуждением Надежды было жутко вспылить и послать Руслана туда, куда Макар телят не гонял, – за то, что лезет не в свои дела. Но уже через минуту она оценила качество совета – небось за год работы в эскорте всяких чудаков пришлось повидать, во всяких койках полежать, там порой такая сексуальная акробатика происходила, что иному маньяку и во сне не приснится. И она устроила эти игры втроем… сначала один раз, а потом устраивала всегда, когда Алиму хотелось.

Сначала это было для него острой, возбуждающей игрой. Одной «случки», как про себя называла это Надежда, хватало на некоторое время, чтобы взбадривать увядающую плоть Алима приятными воспоминаниями. Но человек привыкает ко всему, и постепенно Алиму потребовалось принимать этот допинг все чаще. Роза ему надоела довольно быстро, и тогда Надежде пришлось самой искать постельных подружек для их игрищ, выбирая таких, которые нравились бы и Алиму и ей не были бы противны до тошноты, потому что лесбийские игры почему-то возбуждали Алима до полного исступления. Он вспыхивал, загорался, остывал, девчонки приходили, ретиво ерзали на кровати, на полу, на креслах, на столе, в бассейне, где только не настигали их сексуальные фантазии Хозяина… Каждая мгновенно окрылялась честолюбивыми замыслами и начинала поглядывать на Надежду вроде даже свысока, в полной уверенности, что скоро займет ее место. Ни фига подобного: в этой сумме трех слагаемых (вот уж правда что – слагаемых, каламбур на славу!) менялась только одна величина: приходящая девушка. Две оставались неизменны и постоянны: Алим и Надежда. И наконец-то она поняла, что так будет всегда…

Может, ей было бы легче, если бы она оставалась в прежнем заблуждении: потворствуя распутству Алима, она борется за его любовь, за свое счастье, за благополучие, наконец. Какое-то время Надежда и в самом деле пребывала в этом убеждении. Ох, как она дергалась, как нервничала, как мучилась! Никто не знал об этих ее переживаниях – кроме, может быть, Руслана, тяжелый, пронзительный взгляд которого следовал за Надеждой неотступно, исследуя ее с проницательностью рентгеновского луча. Она знала: подстерегает, выжидает, когда наконец Хозяин турнет ее вон. И долгое время каждый день ожидала этого рокового события. Анфиса Ососкова нет-нет да и оживала в душе, принималась лить слезы обиды над своей невезучестью. А потом вдруг (когда количество впечатлений, выводов, тайных слез перешло наконец в качество) Надежда осознала: Алим не выгонит ее никогда! Она сумела стать ему жизненно необходимой: в постели, в деле, на приемах, в домашней бытовой суете, при разборках с персоналом, в завязывании новых знакомств, в насмешливой болтовне, в которой Надежда отточила свое мастерство. Везде, во всем! Может, он любил ее, если вообще был на это способен – и если любовь предполагает беспрестанное унижение любимой женщины.

Это осознание не принесло ей счастья. Вместо того чтобы приободриться, она приуныла. Вместо того чтобы смотреть в будущее со спокойной отвагой, она сжалась в приступе такой тоски, какая была знакома только Анфисе, но которую Надежда считала прочно забытой. Да, так же чувствовала она себя, узнав, что Роман зовет к себе Надюшку, а у нее, Анфисы, «губы как у утопленницы». Не для чего вдруг стало жить, нечего стало ждать.

С губами у нее теперь все было в порядке, но это ощущение пустоты – жить не для чего, все бессмысленно – накрыло ее, как некогда гроза накрыла мосток над речкой Кармазинкой. Раньше у нее не было ничего. Теперь у нее было все. И будет всегда. А зачем оно ей, если нечего терять, не за что бороться?..

Вот тогда-то она и возненавидела Алима. Зачем он заставлял ее снова скатываться на то же дно, с которого она поднялась? Если он знал, что никогда не сможет расстаться с ней, зачем унижал ее, зачем вынуждал пачкаться в грязи, от которой – он прекрасно знал это! – ее с души воротило? Что, следовал вековому мужскому шовинистическому принципу: чем меньше женщину мы больше, тем больше меньше нас она?..

Конечно, ненависть эта начала вызревать во время участия в игрищах, которые Надежде были глубоко противны. Но именно теперь, когда терять стало нечего, а главное – потерять стало невозможно при всем желании, эта ненависть к Алиму вдруг сделалась основным смыслом ее существования. И ей стало легче: ведь жизнь снова обрела смысл. Месть – сладкое блюдо. Но все же этого было мало, чтобы решиться на обдуманное убийство. Да еще замешать в это дело Веселого Роджера – даже учитывая, что они с псом друг друга терпеть не могли.

Однако после того, как Надежда нашла у Алима несколько порнушных кассет, на обертках которых были изображены красотки в компании разномастных псов, она поняла, что больше не хочет рисковать. Кто даст гарантию, что изобретательность Алима не дойдет еще и до этого, ей тогда только и останется, что вернуться на мосток через Кармазинку и броситься в бучило, где Надюшка небось все эти годы терпеливо поджидает задушевную подружайку. Теперь она даже не знала, кого ненавидит сильнее, Хозяина или его любимого пса. Ох, какой восторг она испытала, когда поняла, что этих двух зайцев можно прикончить одним выстрелом!

Надежда взяла косметичку и вышла в туалет. Умылась, почистила зубы, вернулась в купе, не ответив на трепетный взгляд проводницы. Наверное, Руслану показалось мало обеспечить нерушимость покоя Хозяйки, купив для нее целое купе в СВ, – определенно он приплатил проводнице, чтобы никого, ни при каких обстоятельствах не подсаживала к Надежде Сергеевне, окажись это хоть сам Киндер-сюрприз. Ох, как Руслан взбесился, узнав, что Надежда едет одна! Ваша безопасность, то да се… А на самом деле из себя выходил от ревности.

В этом-то все и было с самого начала. В его безумной, оголтелой ревности, в том, что Руслан впервые потерял голову из-за женщины, а она принадлежала другому. Хозяину. И все, что делал Руслан, чтобы скомпрометировать Надежду перед Алимом, чтобы отвлечь его другими женщинами, он делал из-за любви.

Умора!

Конечно, вроде бы смешно. Однако ни сейчас, ни тогда, когда Надежда это поняла, ей не было смешно. Она чувствовала только ярость. Любишь женщину? Добейся ее. Не можешь? Уничтожь соперника! Но зачем же уничтожать ее? Терпеливо выжидать, когда она надоест Хозяину и он отдаст ее тебе – шубу с барского плеча, подстилку барскую… Да, Руслан хотел Надежду, с ума сходил, но это было тщательно контролируемое сумасшествие, ибо он ничего не хотел терять ради нее.

И что? После гибели Алима она позвала его к себе – два или три раза. А потом все двери закрыла перед ним, переведя их отношения на уровень доверительных, но строго официальных. Глупость, конечно. Надо было прогнать его вон. Но еще жила в душе рабская почтительность приблудной девочки перед доверенным лицом Алима. Она уже сама стала Хозяйкой, а пребывала под гипнозом уверенности: Руслан не может допустить ошибки. Но после того, как он бездарно прокололся с Васькой Крутиковым, а главное – упустил эту сладкую парочку, Надежда твердо решила порвать с ним.

Решила, да. Но, выгнав вон Розу и Равиля, она пока оставила Руслана.

Расстаться с ним сейчас было неразумно. Ведь Надежда готовилась к путешествию. Для начала – побывать в Нижнем, надо было наконец определиться с клубом «Гей, славяне!» (если все-таки она решит его купить, первым делом поменяет это кретинское название), встреча с его владельцем была давно назначена, время подошло. Потом она намеревалась ехать в Москву, там побывать в самых дорогих злачных местечках, ну а на 30 апреля у нее уже был билет на самолет и оплаченный тур в Марокко.

Мавритания, раньше это место называлось Мавританией… У Надежды всегда голова кружилась, когда она слышала это слово. К тому же она еще ни разу не была в Африке. И это так классно: загореть уже в мае, причем не в солярии, не при ультрафиолете, а на берегу океана… Слово «Агадир» тоже звучало волшебно. Мавритания, Агадир… Она заслужила эту сказку!

Руслан был ей пока нужен – присматривать за делами. Его боялись все, ведь он был правой рукой Хозяйки. Вот пускай и служит. А вернувшись в Северо-Луцк, Надежда сообщит Руслану, что в его услугах она больше не нуждается. И если ему это не понравится, пусть пойдет – и утопится. На здоровье!