Разбитое сердце июля - Арсеньева Елена - Страница 48

И ей остро захотелось, чтобы в квартире никого не оказалось.

Но не тут-то было!

– Ага, – сказал Нестеров, глядя на дверь с цифрой 34. – А дома-то кто-то есть…

Дверь была приоткрыта.

В общем-то, ничего особенного в приоткрытой двери не было. И все-таки Алена невольно охнула. Нестеров нахмурился, чуть подвинул ее плечом, потянул дверь на себя.

Кислый и в то же время прогорклый запах ударил в нос – запах старых вещей, немытых тел, давно не убиравшегося, запущенного жилья. В коридоре было полутемно.

– Эй, хозяева! – негромко окликнул Нестеров. – Дома есть кто-нибудь?

Тишина.

– Подождите здесь, я посмотрю и… – начал было Нестеров, но Алена только резко качнула головой:

– Я с вами. Мало ли что! Вдруг опять понадобится свидетель вашего алиби.

– Ну и шутки у вас, – пробурчал Нестеров, однако спорить не стал.

Он вошел в коридор, Алена за ним. Нестеров споткнулся о какие-то туфли, кроссовки, в беспорядке раскиданные по коридору, а когда прошли в беспорядочно захламленную комнату, где вся убогая меблировка была покрыта пылью и куда сквозь давным-давно не мытые окна едва пробивалось солнце, Алена увидела, что на полу валяются брюки, рубашки, джинсы, скомканное платье. Брошена пляжная сумка, из нее вывалился мокрый купальник, щетка для волос, кошелек… и какие-то кассеты, диски, диски – блестящие пластинки без коробок, без подписей…

Алена наклонилась поднять один, но Нестеров так на нее шикнул, что она на мгновение замерла в неудобной полусогнутой позе.

«А может быть, то, что искали в моем номере, находилось здесь? – мелькнула мысль. – Хранилось записанным на таком диске? Может быть, Лена была связана с Толиковым? К примеру, она его любовница, которой тот доверял и существование которой скрывал от всех? Она приехала в „Юбилейный“… Зачем? Наде сказала, что ее пригласил Вадим, а сама… А может быть, она еще не знала о смерти любовника, а когда узнала – поняла, что не было у него сердечного приступа, а произошло убийство, и угадала, кто мог его совершить. И дала это понять. За что была убита, а убийца примчался сюда, учинил тут разгром в попытках найти диск… Нашел? Или он и сейчас здесь? А родственники Лены – они где? На работе или…»

Вдруг откуда-то донесся сдавленный хрип, и Алена чуть не упала. Нестеров сделал какое-то странное, стремительное движение, одновременно и поддержав ее, и оттолкнув от себя, чтобы не мешала, а сам бросился в соседнюю комнату. Алена, мгновение помешкав, рванулась было следом, но столкнулась с Нестеровым, который уже выскочил навстречу… с самым непостижимым выражением лица. И встал, преградив ей путь.

– Что там? – выдохнула Алена.

Нестеров посмотрел нерешительно, потом махнул рукой:

– Зайдите посмотрите.

Она уже ожидала увидеть гору трупов и море крови, но только не то, что увидела…

На темно-красном замусоренном паласе лежали трое – два парня и одна девушка. Все трое голые, в обнимку. Пустые бутылки, окурки, разбросанные презервативы…

«Ну вот ты и сподобилась увидать настоящую оргию!» – подумала Алена, поспешно зажмурясь и чуть ли не ощупью находя выход из комнаты.

Наткнулась на Нестерова и открыла глаза. И тут же отвела их – ужасно неловко было.

Похоже, он чувствовал себя аналогично – уж очень натянуто прозвучал его голос:

– Она?

– Что? – не поняла Алена.

– Ну, эта девка, которая там валяется – вполне живая, кстати! – та самая Лена, которую вы видели в «Юбилейном»?

– Господи… – сокрушенно пробормотала Алена. – Я даже внимания на обратила, она это или не она. Ее лицо было закрыто волосами, я не разглядела…

– Так вернитесь и посмотрите снова! – сердито приказал Нестеров. И не смог сдержать ухмылки, когда Алена воззрилась на него с ужасом: – Да что вы так смотрите? Не видели групповухи, что ли?

– Никогда, – отводя глаза, призналась Алена. – Покуда Господь спасал.

– Ну, это еще семечки, – вздохнул Нестеров. – Такое иногда застаешь в каком-нибудь притоне… Ладно, на девушку вам все-таки придется еще посмотреть. Так что наберитесь мужества и…

Снова туда? Опять увидеть эти страсти-ужасти, эти бессильно обмякшие тела, эти пьяно распяленные рты, эти белесые пятна на темно-красном паласе, эти сплетенные ноги и спутанные длинные волосы, прикрывавшие лицо спящей девушки и, словно паутина, обвивавшиеся вокруг бедра ее партнера, в которое она уткнулась, прежде чем уснуть…

Паутина? Темная паутина? Волосы темные!

– Нет! – вскрикнула Алена. – Это не она! Эта брюнетка, а та – блондинка! Это не Лена! Можно уходить!

И опрометью ринулась в коридор.

Нестеров поспешал следом.

Он нажал кнопку лифта, который так и ждал их здесь, на девятом этаже, однако Алене было невыносимо оказаться сейчас с Нестеровым в тесной кабинке, в которой и отвернуться-то друг от друга некуда, некуда даже глаза отвести. И вдруг та бурная сцена в бассейне всплыла – вот уж правда что всплыла! – в памяти. И героине нашей стало совсем худо – так, что она ринулась бегом вниз, вниз, едва касаясь ногами ступенек, хватаясь за перила, чтобы не упасть, и опомнилась только на крыльце, когда пыльный ветер ударил в лицо.

Какой чудесный, свежий ветер!

– Погодите, – раздался за плечом голос Нестерова. Такой деловой голос! – Раз Лена не та, значит, надо искать другую. Похоже, тут не дом, а логово проституток! Давайте посмотрим, что вам Муравьев прислал.

– Кто? – не глядя на спутника, пробормотала Алена. – А, Муравьев! Да, давайте посмотрим.

Открыла поступившие сообщения. А вот и послание Льва Ивановича. В самом деле: в доме проживает пять Елен. Но трое не подходят по возрасту: одной шесть лет, другой сорок, третьей восемьдесят. Двадцать пять Елене Корякиной из 34-й квартиры, двадцать два Елене Сергеевой из квартиры 101.

– Ну что ж, пошли в 101-ю, – вздохнул Нестеров. – Кажется, ничего в жизни я так не хотел, как увидеть сейчас эту вашу знакомую Елену, пусть даже в такой же ситуации, как ее тезку. Главное, чтобы жива была!

– Но тогда непонятно, зачем понадобилось врать Холстину! – пожала плечами Алена.

– Знаете, лучше пусть я буду озабочен вопросом, зачем понадобилось врать Холстину, чем вопросом, кто и почему убил девушку, – холодно поглядел на нее Нестеров и, соскочив с крыльца, пошел к третьему подъезду, где на девятом – опять на девятом! – этаже должна была находиться квартира 101.

Перед тем как войти, Алена оглянулась. Маменьки и деточки из песочницы таращились на них с одинаковым любопытством. И две гревшиеся на солнышке кошки – серая и черная – смотрели так же. И три рыжие собаки, зашедшие из соседнего двора, и две «Волги», черная и белая, и синяя «Вольво», стоящие чуть поодаль…

Сама не зная почему, она думала обо всем этом, пока поднималась на лифте. Интересно чем, почему столь обычная дворовая картина так зацепила зрение?

И вот очередной, девятый этаж, очередная обшарпанная дверь – на сей раз закрытая. Нестеров позвонил.

– Кто там? – вопросил суровый женский голос.

Нестеров приоткрыл было рот – ответить, однако почему-то ни слова не сказал и повелительно кивнул Алене: мол, говорите вы!

Она возмущенно воздела брови, что означало: «Почему я?!» – однако Нестеров снова кивнул, теперь уж на дверь, из-за которой раздалось новое, еще более суровое: «Кто там?!», и Алена решилась:

– Здравствуйте! Извините, Лену можно повидать?

Щелкнул замок, дверь открылась – и Нестеров с Аленой враз невольно отпрянули при виде высокой плечистой старухи, возникшей перед ними. На ней была черная кофта и черная юбка, поверх этого – белый передник в черный горошек. Жидкие седые волосы заплетены в косицы и уложены на голове неким подобием короны. Пергаментная кожа туго обтягивала впалые щеки и высокий лоб, глаза выцвели, губы вытянулись в нитку, а впрочем, можно было сразу сказать, что стоявшая перед ними женщина обладала когда-то (очень, очень много лет назад) красотой замечательной, и Алену словно укололо что-то в сердце: у той Лены из «Юбилейного», у беспутной Ленки-матерщинницы, были такие же изысканные черты лица. Два цветка: недавно раскрывший лепестки – и совершенно увядший…