Помоги другим умереть - Арсеньева Елена - Страница 69

– Товарищ Грушин имел в виду нечто совершенно иное, – донеслось с переднего сиденья. – И долго стоял я в обиде, себя проклиная тайком… Смотри, вот как обведет она и тебя вокруг пальца – будешь знать! Я-то с ней хорошо знаком!

– Убью, – процедила сквозь зубы Женя, и Грушин прикрыл руками голову:

– Ой, только под асфальт и в мешок с цементом не надо!

– Ладно, – сердито сказала Женя, пытаясь внушить себе, будто ей даже нравится, что на лице Олега мелькнула тень при этих словах: «Обведет она и тебя вокруг пальца!» – Пусть так. Но откуда он мог мой адрес узнать?

– Ну, дорогая, – протянул укоризненно Грушин. – Уж такие-то вопросы… Разве у тебя много близких подруг?

Женя только вздохнула. Эмма… Истерика Эммы… Слезы, сочувствие Эммы… Ее неприкрытая радость при Жениных словах: «Да не видела я его толком! Рядом окажусь – не признаю!» Эмма…

Олег легонько сжал ей руку, успокаивая.

– Еще вопрос, – пытаясь улыбнуться, проговорила Женя. – Если Гулякова, то есть Охотникова, все приняли за бича, значит, он имел соответствующий вид. Но, коли так, почему Неборсин запросто открыл окно, когда тот приблизился? Узнал Ивана? Вряд ли, ведь все его считают мертвым.

И вдруг у нее перехватило дыхание. Главное, потрясающее открытие этого дня наконец оформилось в мысль и выразилось восклицанием:

– Так он остался жив! Не погиб в той «линзе»! Значит, все это время…

Воцарившееся молчание первым нарушил Олег:

– Я почти догадался еще тогда, в Хабаровске, когда ты стала спрашивать, в самом ли деле погиб Игорь Стоумов. Насчет него я был уверен на все сто процентов: читал акт о смерти, видел фотографии трупа и похорон. Но… но вдруг меня будто… не знаю, как сказать… будто ледяной рукой взяли за руку! Если тот человек назвался Игорем Стоумовым, выходит, он их всех знал, знал, какие отношения были у Игоря и Алины! Не зря он соединил эти два имени. Я вспомнил: в этой истории был еще один погибший… Не могу толком объяснить, но иногда чувствую, что между мной, воскресшим, и тем миром, где я почти побывал, осталась какая-то связь. – Он прижал кулаки к глазам, то ли пытаясь найти слова, то ли увидеть что-то. – Вот… грубо… я как бы заглянул туда, посмотрел на всех, кто погиб из-за этой истории, и не нашел одного человека. Только я сразу не понял кого, думал, что Аделаиду не увидел, и только сегодня…

– Вот уж кто обрадуется, узнав, что Иван жив, – сказала Женя. – Аделаида! Ужаснется – но и обрадуется. Странно, вы не поверите, но я тоже почему-то рада.

– Рада она! – так и взрыкнул Грушин. – Вы только поглядите! Да ведь он чуть не прикончил тебя там, в подвале!

– Он мог меня убить, но не убил, – медленно проговорила Женя с внезапным ощущением прозрения. – Я бы от него не отбилась. И найти меня смог бы: пуганул ребятишек – да нашел бы. Он собирался это сделать, но не захотел, я чувствую. Он действовал как бы по принуждению, а потом взбунтовался и ушел.

– По принуждению – это весьма точно сказано, – согласился Олег. – Не будем забывать, что во всей этой истории есть еще один человек. Ты спросила: почему остановился Неборсин, почему открыл окно? Думаю, даже светофор был тут ни при чем. Именно в этом месте была назначена некая встреча. Неборсин ждал какого-то человека, знал, как будет выглядеть он или его посланный. И встретился с пулей.

– Посланный? – в один голос повторили Грушин и Женя.

– Ну да. Потому что тот человек, которого на своей даче ударил Корнюшин, никак не мог быть Иваном. Иван в это время заглядывал с улицы. Жаль, Корнюшина невозможно допросить и выяснить, все здесь покрыто, так сказать, мехом – или смешались совершенно разные интересы. И кто чье орудие, пока неясно. Но если повезет, мы кое-что сможем узнать еще до утра.

– Я-ясно, – протянула Женя, переводя взгляд с Олега на Грушина и обратно. – Ехать к Аделаиде и ждать? Хорошо! Только я с вами. Я – с вами! – заторопилась она, уловив мгновенное окаменение мужских лиц. – Вас Аделаида даже близко к себе не подпустит! Убежит, напугаете ее до смерти. Меня она знает и доверится мне.

– Логично, – кивнул Олег. – Ты как, Димыч?

– Вот, начинается, – мрачно кивнул Грушин. – Это она умеет – веревки из нашего брата вить. – И опять загородился руками: – Молчу, молчу, только не по голове!

– Мне переодеться надо, – сказала Женя, не удостоив его и взглядом. – Не могу же я на этих каблучищах… Заедем ко мне на минуточку – и все.

Как подумаешь, скольких людей погубило это невинное на первый взгляд желание женщин непременно, кровь из носу, хоть застрелись, переодеться… И в первую очередь – этих самых женщин. Может быть, и супруга Лота оглянулась только потому, что вспомнила: ох, да ведь она же забыла переодеться!

«Фольксваген», переваливаясь на раздробленном временем асфальте, въехал в маленький, тесный от березок двор и остановился у высокого крыльца. Олег с любопытством разглядывал дом.

– Ну, давай, – Грушин открыл Жене дверцу. – Живой ногой, туда-обратно, а мы тут подождем.

– Э, нет, – сказала она, перебегая взглядом по лицам мужчин. – Какие-то у вас глаза уж больно такие… добрые-добрые. Боюсь, только я выйду, а вы… Что ж, мне на рейсовом в такую даль тащиться?

Олег насмешливо глянул на Грушина:

– Попались, которые кусались? Ну ладно, пошли сопроводим девушку. Мне, может, интересно посмотреть, как она живет.

– Интересно, да? – проворчал Грушин, выбираясь из машины. – На квартирку нацелился? У тебя у самого в Хабаровске двухкомнатная в центре, ну куда тебе еще?! А я с родителями уж сколько лет… Думал, наконец-то поправлю жилищные условия, так тебя черти принесли.

Под этот аккомпанемент поднялись на третий этаж. Женя вставила ключ, повернула. Однако он почему-то не поворачивался. Какое-то время она недоуменно дергала его туда-сюда, как вдруг поняла, что замок не закрыт.

«Господи, неужели я утром так спешила, что только захлопнула дверь?» – подумала обескураженно, и в воображении немедленно возник наставительно воздетый мамин указательный палец: «Умоляю: не забывай про оба замка, про о-ба!»

Раздраженно ткнула в скважину второй ключ – и показалось, будто кипятком в лицо плеснули: этот замок тоже был открыт!

Отпрянула от «глазка»:

– Ребята, дверь не заперта! В квартире кто-то есть!

– Может, утром, в спешке… – начал было Грушин, но вдруг побледнел: – Ёлы-палы, ведь мы тебя утром даже до квартиры не проводили, а вдруг бы он…

– Тихо, – сказал Олег, прижимаясь к стене. – Женя, спустись на площадку. Димыч, пробеги под «глазком» и дергай что есть сил.

Он выдернул из-под свитера пистолет. У Грушина в руках тоже что-то тускло блеснуло. Пригнувшись, он проскользнул мимо двери.

– На счет «три», – выдохнул Олег и махнул рукой. – Раз, два… три!

Грушин рванул дверь на себя.

Олег вскочил в полутемную прихожую, споткнулся обо что-то громоздкое, перепрыгнул, ринулся на кухню. Потом в комнаты.

Через мгновение появился, сделал знак.

Грушин и Женя осторожно вошли.

– Никого, что ли? – спросила она.

– По-моему, кто-то есть в ванной, – шепнул Олег.

– Здорово смахивает на «Иронию судьбы», – скептически бормотнул Грушин. – Может, у кого-то просто нет горячей воды, вот он и…

Женя включила свет, и взгляд ее упал на две сумки, брошенные чуть ли не посреди прихожей.

– О нет, – сказала она тихо, – нет, пожалуйста…

Синяя сумка с колесиками была ее, так и стояла почти неделю не распакованная. А вторая – красная, блестящая, сшитая из парашютного шелка, знакомая до тошноты, ненавистная…

Женю качнуло. Она схватилась за что-то, боясь упасть. Это оказалось плечо Грушина.

– Твоя матушка вернулась, что ли? – спросил он, и в это самое мгновение щелкнула задвижка ванной и в коридоре возникла высокая широкоплечая фигура с мокрой, взлохмаченной головой.

Бедра были обернуты полотенцем.

Окинув мужчин темными, люто блеснувшими глазами, человек хмыкнул: