Помоги другим умереть - Арсеньева Елена - Страница 48

Женя так глянула на него, что Олег удивленно повернул голову:

– Что смотришь?

Она уставилась на дорогу.

– Понимаю, – усмехнулся Олег. – Как пишут в романах, со вчерашнего дня словно бы целая жизнь прошла. Да, товарищ Дима Грушин придал моей судьбе особое ускорение, попросив присмотреть за своей «сотрудницей особого назначения». В связи с этим вертятся у меня на языке некоторые вопросы, но пока не уверен, имею ли право их задавать.

Женя молчала. Ждала, что Олег еще раз спросит: «Так как, имею?» – и тогда она позволит ему эти вопросы задать, но он ничего не сказал. Может, ждал от нее поощрения? Но отчего-то стало страшновато. Конечно, насчет Грушина скрывать нечего, да и о чем говорить! А вот если Олег захочет окинуть окрестности ее жизни более пристальным взглядом… Молчать о Льве или нет? А если нет, что открыть? Вчера рыдала в самолете над своей разбитой любовью, а сегодня вся дрожишь от нежности к другому. Или, учитывая разницу во времени, рыдала она все-таки позавчера? Ну, это в корне меняет дело!

«Тойота» пожирала шоссе, словно гоночный автомобиль. Стоило глянуть в окно, как ощутимо ощущался свист, с которым проносились мимо темно-зеленые заросли. Там уже довольно часто мелькали желто-красные, а то и фиолетовые пятна. Да, осень подступила в этом году рано.

– Это место, где мы едем, как называется? – нарушила молчание Женя.

– Хехцир. Тайга тут уже довольно серьезная. Хорошо, пожары сюда не дошли. У нас этим летом горело довольно крепко. Конечно, пожары каждый год вспыхивают, но таких крутых с семьдесят шестого не было. Тогда вообще повыжгло… – Он махнул рукой. – Рассказывают, огонь шел по тайге вместе с ветром, а ветер был штормовой. Рыба варилась в речках, можешь себе представить? Несколько поселков дотла сгорело. Потом долго еще было жутко в тайгу заезжать. Но сейчас старые раны затянулись. А вот Маньчжурку ни разу не жгло.

Темнело с каждой минутой. Стены леса вдоль дороги смыкались неразличимо, небо еще светлело, но сумеречно, блекло, а когда свернули с шоссе на грунтовую дорогу, и вовсе почудилось – ночь.

Олег резко сбавил скорость.

– Помнишь, у Гоголя, что ли, сказано, будто дороги расползлись в темноте, как раки? Вот уж воистину! – И умолк, тихо зашипев от боли, потому что прикусил язык на предательской выбоине.

Минут через пятнадцать впереди в свете фар что-то блеснуло.

– Ага, приехали! – Олег всмотрелся. – Ворота, конечно, закрыты. Стоило бы оставить машину и пойти налегке, но неизвестно, вдруг срочно потребуются колеса. К тому же нас уже заметили.

У ворот замаячила невысокая тщедушная фигура – снимала цепь замка, растягивала в стороны тяжелые створки, махала рукой: проезжайте, мол. Рядом скакал, разевая пасть, пес: мощная, убойная смесь кого-то с кем-то.

– Ого, сторож, – сказала Женя. – Серьезные порядки. В случае чего быстро в ворота не проскочим.

– В случае чего – это если будем за кем-нибудь гнаться? – глянул на нее Олег. – Это да… Но, с другой стороны, тот, кого будем преследовать, тоже с налету не проскочит – тут и встретимся.

Женя не ответила. Она-то имела в виду совсем другую ситуацию. Если их будут преследовать.

Даже странно: откуда вдруг такие пораженческие настроения, почему подступила дрожь? Но нельзя, невозможно даже намекнуть на свой страх Олегу. Стыдно, глупо – после того, как камнем на нем висела, лишь бы остаться. И если сойти с дистанции, он окажется один перед встречей вообще неизвестно с кем только потому, что его «деловым партнером» вдруг овладел нестерпимый дамский страх.

Да это и не страх даже. Просто твердая уверенность, что они прямиком следуют в лапы к опасности.

«Ну да, а ты надеялась, что это и в самом деле будет одно удовольствие – на дачку съездить, свежим воздухом подышать, цветочки понюхать…» – попыталась Женя найти спасение в ехидстве.

Сторож опять махнул – Олег послушно притормозил около. Опустил стекло и, не дожидаясь вопроса, обезоруживающе улыбнулся:

– Добрый вечер. Не подскажете, как до Корнюшина доехать?

Настороженное лицо бесцеремонно заглянуло внутрь:

– А чего от него надо? В кои-то веки человек отдохнуть приехал, так мало, что с ним какой-то притащился, – вы еще!

– Все очень просто, – не моргнув, пояснил Олег. – Он заготовил образцы древесины для гробов, а в город не везет: тяжело, говорит, и муторно. Вот его партнеры и съезжаются, чтоб на месте посмотреть, что кому может понадобиться. Так что вы лучше ворота не закрывайте, еще должны люди подъехать.

Сторож дико глянул на него, даже пес неодобрительно тявкнул.

– Нет уж, голубок, я лучше лишний раз встану да открою, а то время лютое, не знаешь, кто набредет. Вон, проезжайте до конца дороги, а там увидите теремок – это и есть его дачка!

Олег кивнул, повернул от ворот налево. Мелькнул небольшой домик, аккуратная поленница, «уазик» около забора.

– Ты его напугал, – сказала Женя.

– Переживет. Ишь, как заботится о покое своих подопечных! Или это только о Корнюшине такая печаль? А интересно, кого это привез к себе Кирилл Петрович?

Ехали по дороге уже минут пять, не меньше. Жене стало казаться, что сбились с пути, но из тьмы снова и снова выступали очертания дачных домиков – от самых примитивных до вычурных, затейливых.

– С ума сойти, – сказала она растерянно. – Это что же – в Хабаровске столько художников?

– Дела давно минувших дней, – сказал Олег. – Преданья старины советской. Тут и писатели, и журналисты пристраивались втихаря. Повоздвигли хоромин, а теперь у многих даже на билет, чтобы сюда доехать, нет денег. Видишь, дачки сплошь пустые да темные?

И в самом деле – редко-редко где мелькало освещенное окошко. А впереди, там, куда они направлялись, и вовсе царила глухая тьма.

Сбоку мелькнул проулок, и Олег резко свернул.

– Как думаешь, не стоит афишировать свое прибытие? – Он затормозил. – Согласен. Тогда пошли, разомнемся.

Осторожно, стараясь не шуметь, вышли из машины.

Ночь оказалась удивительно теплая – словно бы и не конец августа.

Олег несколько раз оглянулся, запоминая дорогу. По счастью, как раз у поворота стояло огромное дерево.

– Жаль, что не береза, ствол белел бы в темноте, хороший ориентир, – шепнула Женя.

– Вот именно что береза, – возразил Олег. – Только черная. Дерево такое у нас тут водится – черная береза. Белая, кстати, тоже имеется.

Прошли метров пятьдесят – что-то смутно-серое возникло впереди. «Волга»!

– Ага! – выдохнул Олег. – Это Корнюшина. О, гляди: чем не терем?

Глаза уже слегка привыкли к темноте, и в бледном звездном свете замаячили затейливые башенки, флюгер, навершия.

– Надо же такого понастроить! – восхищенно шепнула Женя. – Два этажа, и оба с выкрутасами. Смотри, еще и статуя на балконе.

– Где? – насторожился Олег.

– Нет, показалось, наверное. Или это человек был?

Замерли, всматриваясь, но балкон, залитый бледным лунным светом, был пуст – только играла на перилах тень разлапистого дерева.

– Будем считать, показалось. Тихо, тихо…

Подошли к забору и двинулись вдоль него, ведя по штакетнику руками и пытаясь нащупать калитку.

– О, живым запахло! – обрадовался Олег.

Да, с противоположной стороны террасы обнаружилось освещенное окно. И сразу ладонь Жени провалилась в пустоту – калитка не заперта, очень удачно.

Под ногами слегка шелестела трава, но ветер беззаботно гулял в вершинах, не заботясь о тишине, и всю округу наполнял только его вольный, ровный шум, заглушавший все остальные звуки.

Вокруг террасы белели звездочки душистого табака, благоухали исступленно, сладко. Где-то вдали внезапно заорали лягушки и разом стихли.

Подкрались к террасе.

Олег махнул Жене, потом перебежал, согнувшись, под освещенным окном, она – следом. Осторожно подняли головы, но ничего не увидели: мешали полузадернутые шторы. Окно закрыто плотно, ни звука не слышно. Может, там нет никого?