Охота на красавиц - Арсеньева Елена - Страница 44

– Ну, вот и все! – Бутылка спрайта, булькая, просунулась в окошко. – О, наш пассажир просну…

Максим осекся, увидев пистолет, направленный на Киру. В тот же миг она выхватила из его рук бутылку, не глядя, обрушила ее себе за спину… и вывалилась из машины, успев выдернуть ключ из стояка.

За спиной остро, сладко запахло спрайтом, но Кире было уже не до таких мелочей.

Ей удалось выиграть не больше секунды у моментально опомнившегося Максима, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы броситься под колеса такси, которое уныло подползало к площади, готовясь пристроиться в хвост длиннейшей очереди ждущих своего счастья, то есть пассажира, водителей.

– В аэропорт! Скорее! – крикнула Кира – и машина с места взяла рысью.

Кира бесцеремонно развернула к себе зеркальце заднего вида: Максим махал руками, что-то беззвучно крича, а Новорусских метался вокруг «Москвича», пиная его в колеса, словно хотел заставить тронуться с места.

«А ты его плеточкой, плеточкой! – ехидно усмехнулась Кира. – Старым дедовским способом!»

– И чего так переживает? – удивился таксист, разворачивая зеркальце к себе. – Вот машин на Свободе сколько!

– Скорее, пожалуйста, скорее! – Кира стиснула руки.

– Опаздываешь, что ли? А две сотни – осилим?

– Осилим, только скорее!

– Сделаем! – обрадовался водитель – и такси со свистом врезалось в темноту.

Кира лихорадочно потерла лоб. Ее нимало не заботило, какой будет реакция водителя, когда он узнает, что у его пассажирки нет не только двухсот рублей, но даже шести копеек, за которые когда-то, в незапамятные времена, можно было прокатиться на городском автобусе. Она думала только о том, что форы у нее – минуты две, от силы три: столько понадобится Максиму и Новорусских добежать до площади и прыгнуть в первое попавшееся такси. Бесполезно петлять в проулках и выбирать, по которому из трех мостов перебираться в заречную часть, на шоссе, ведущее в аэропорт. Преследователи прекрасно знают, куда будет стремиться Кира, поэтому попытаются перехватить ее уже на подъезде или в самом аэропорту.

Да, похоже, три месяца – это она себе слишком щедро намерила. Жизни осталось – до той минуты, пока Максим ее не настигнет. В крайнем случае они обойдутся и без интеллектуальной страховки…

О господи! Алка, бедная Алка! Неужели она все еще лежит там, на студеном, всеми ветрами продуваемом, каменном ложе Карадага? Что же такое узнала она, кому успела помешать, если ее, в общем-то, совершенно безобидную, устранили первой – да так жестоко, так походя…

У Киры перехватило горло. Она почувствовала полный любопытства взгляд водителя, но продолжала оцепенело глядеть вперед, на дорогу.

Новая дорога. Совсем другая, чем та, по которой Кира ехала весь этот день. Эта черная, выжженная, а та сверкала и сияла в ее глазах, словно…

Словно – что? Словно алмазами усыпанная, да?

Алмазы! Как бы не так! И алмазов никаких никогда не было, и у Игоря с генералом все в порядке. Не в алмазах дело, а в миллионах долларов, которые можно получить за «Галатею». Пиастры, пиастры!..

Ну и навертели, ну и навыдумывали эти ребята: Максим, Новорусских, Фридунский, Саша. Правда что – детективщики! Их, оказывается, целая банда: еще какой-то Василий Иваныч есть, – видимо, могущественный человек, если способен задерживать международные рейсы. Как это Кира не удивилась еще там, на арзамасском шоссе: сначала Максим звонил Василию Иванычу, потом этот каскадер Новорусских…

Правда что – каскадер! Циркач – вон как ловко уложил набок свой неуклюжий «Шевроле»!

Конечно, Максим не мог не понимать, что Кира отнесется подозрительно к невесть откуда взявшемуся попутчику, вот и разыграли такую случайность, что ай да люли!

Впрочем, они явно перестарались. Максим перестраховался! Ведь до сих пор Кира с разинутым ртом проглатывала все его байки о близких ей людях, слепо верила только дурному – про лучшую и единственную подругу, про своего любовника. Ей-богу, если бы Максим сказал, что сам видел, как тот автобус с челноками грабила Алка в компании с Игорем, Кира и в это поверила бы! А между тем там была, конечно, эта японовидная красотка Сашечка. В компании с Фридунским, Новорусских, самим Максимом, чертом лысым – да какая разница? Шерше ля фам, как говорится, – вот Кира и нашлась – загадочная женщина. Значит, они «пасли» ее в четыре руки, эти Исаевы, и когда она ускользнула из-под присмотра Саши-детективщицы из «обезьянника», на арену борьбы за султанские миллионы вышел супергерой Максим Максимыч Исаев: безжалостный, беспринципный… и неотразимый.

Да. Это правда. Опять чистая правда!

Что-то мокрое упало на голую Кирину коленку, и она обнаружила, что это слеза. Наверное, плакала уже давно – коленки успели изрядно отсыреть.

Хотелось бы верить, что плачет она от злости на себя. С первой же минуты встречи с Максимом Кира должна была заподозрить неладное. К примеру, он говорил по-испански. Кто в наше время ни с того ни с сего по-испански говорит, а?! Подозрительная образованность. Подозрительное обаяние. Подозрительное желание помогать Кире – ну кто она ему? Случайно переспали – в автомобиле!!! – подумаешь, большое дело, с кем не бывает? Под вечер запели гормоны и стал небосвод голубым… Все это было подозрительно – ежу понятно. А как Максим задергался, когда шашлычник Леонид назвал его земляком? Забеспокоился, очень забеспокоился! Конечно же, он тоже из Нижнего Новгорода. Вся их банда международных террористов тут работает. Хотя лапы свои, оснащенные новейшим техническим оборудованием, вроде того кейса, далеко простерли. Даже за океан, не говоря уже о Коктебеле и Тамбове. Ясно, как день, что приключение с тамбовскими милиционерами – очередной спектакль для дурочки Кирочки. Справки о ней навели! «Доктор наук и все такое!» Куда там. Не существует такой милиции, чтоб там компьютер в воскресенье работал. Это из области фантастики. Но ведь это подтвердил Максим, а каждое его слово было для Киры просто-таки символом веры. И она с разинутым ртом поверила в спектакль с нападением «Робин Гудов». Только зря казенную обойму расстреляла!

Зачем Максим сделал это с ней? Просто из врожденного донжуанства? Из желания развлечься в дороге интеллектуальной игрой в сочетании с акробатическим сексом на заднем сиденье «Москвича»? А ведь он уверял, будто никогда не играет чужими судьбами, если в этом нет производственной необходимости. Что же, значит, такая необходимость возникла. А может быть… может быть, он и должен был стать тем страховочным элементом, который вился бы вокруг Киры все эти три месяца, запудривая ей мозги сочувствием и ласками, пока из Штатов не пришло бы утешительное известие. И тогда новая «Галатея» отправилась бы за океан, а Кира уснула бы однажды вечером в объятиях Максима – и больше не проснулась.

Если бы не взбрело ей сегодня в голову послушать музыку.

Дернул же черт!..

Зачем, ох, ну зачем она все это устроила? «Галатея», счастье человечества, жизнь – все это, может быть, и прекрасно, да разве испытывала Кира хоть раз при работе, и даже при успешном ее завершении, и даже вообще в жизни, такой восторг, который она испытала в объятиях Максима? И дело даже не в «величайшем духовном богатстве человечества». Впервые Кира поняла, что отнюдь не байки, не сказки все эти разговорчики о вечных поисках своей второй половинки. Они дышали в лад, и сердца их стучались друг в друга, и руки ощущали другого, незнакомого, так, словно всю жизнь искали именно этого ощущения, этого живого тепла. Бессильны слова, да и нет их вовсе, кроме одного: люблю…

А если… если забыть про все остальное? Если, увидев в аэропорту Максима, броситься к нему и сказать: «Я твоя, и все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе. Нет нужды избавляться от меня – живая я принесу тебе гораздо больше пользы. Если ты не способен быть счастлив без этих несчастных денег – они будут у тебя. Хочешь жить в Штатах – пожалуйста! Только не покидай меня. Позволь видеть тебя каждый день, и касаться твоих губ, и вдыхать твой запах, и засыпать в тепле твоих рук, под твой равнодушный, лживый, задорого купленный шепоток…»