Обнаженная тьма - Арсеньева Елена - Страница 55

Неведомо, неведомо… а вот интересно, со всеми ли мужчинами это происходит одинаково? Судя по любовным романам, – нет, нет, категорически нет. Судя по поцелуям – тоже. Костя, например, целовался очень быстро, чмок-чмок, и спешил поскорее прекратить это дело, будто опасался, что вдруг откуда-то вывалится его маменька, всплеснет пухленькими ручками, а потом схватится за любящее сердце. Влад… ну, это совсем другое дело. Это приятно. Чувствуется немалая квалификация. Ему очень нравится этот процесс. Ростислав вчера очень быстро перешел к продолжению, Александра и не запомнила толком их первого поцелуя, какое-то полное смятение, головокружение… Ага, пить надо меньше!

Нет, серьезно: как быть с Владом? Если честно, очень интересно испытать все это еще раз, проверить, набраться опыта… если совсем честно – затуманить вчерашние воспоминания, может быть, вовсе стереть их, вышибить из головы! Как говорится, клин клином.

Расхожее выражение показалось в данном случае настолько подходящим к месту и в то же время непристойным, что Александра, забывшись, выскочила из кресла и принялась нервно бродить по комнате.

Телевизор, что ли, включить? Взяла пульт. На видеомагнитофоне лежала довольно-таки затертая коробочка с фильмом «Воздушная тюрьма». Александра видела этот фильм, он ей очень понравился, и сейчас захотелось почерпнуть в нем бодрости. К тому же Кейдж такой красавчик, на него просто приятно лишний раз посмотреть. И ничто лучше хорошего боевика не рассеет эту перенасыщенную эротикой атмосферу, которая воцарилась вокруг них с Владом!

Нажала на пуск – и с изумлением услышала российский гимн. На экране лица людей. А, это зрители на трибунах. Встают под звуки гимна. Хорошенькая девушка с косой исступленно машет флажком, что-то кричит. Наши победили, да? Хоккей, что ли, какой-нибудь?

– Ой, выключите эту ахинею, ради бога!

Александра нервно нажала на «стоп», обернулась: в дверях Влад.

– Извините, – криво усмехнулся. – Напугал вас? Это я от злости. Представляете, взял эту кассету на обменном видеорынке на площади Ленина. Очень люблю хорошие боевики, «Воздушную тюрьму» – особенно, но включаю эту кассету – а там вместо Кейджа какой-то идиотский спорт! Такое мошенничество на этом рынке процветает, просто ужас. Через раз натыкаешься или на откровенный брак, или на подмену. Что характерно, никто не признается, что лопухнулся: поди докажи потом, что не ты сам подменил пленку. Я вот тоже как пойду опять туда, подсуну этот дурацкий спорт какому-нибудь идиоту, как ни в чем не бывало, а сам снова буду искать «Тюрьму».

– У нас дома тоже много спортивных кассет, – нервно сказала Александра, вдруг осознавая, что оказалась в опасной близости к дивану. – Записи выступлений Карины, конечно. Я их раньше никогда не смотрела, а теперь буду. Ведь это все, что мне осталось от сестры. Только, наверное, ее родители захотят их забрать…

Она говорила все, что придет в голову, а сама меленькими шажками отступала к спасительному креслу.

– Нет-нет! – воскликнул Влад. – Не забирайтесь опять в этот окопчик. Пельмени готовы, пошли на кухню.

В окопчик, главное! Значит, он заметил ее маневры? Ну, не полный же дурак!

Александра исподтишка поглядывала на Влада. Похоже, он обиделся. Бледный какой-то, глядит в сторону. Однако все еще пытается изображать гостеприимного хозяина: подвел к столу, посадил. Руки держит на расстоянии. А на столе, между прочим, шампанское, которое в сочетании с горой дымящихся пельменей смотрится экзотически.

– Вот, давайте со свиданьицем, – взялся Влад за бутылку.

«Ну что, со свиданьицем?» Цитата…

– Нет, – сказала Александра с излишней, наверное, поспешностью. – Шампанского я не буду. Не обижайтесь, у меня на него аллергия.

– Видел я вчера вашу аллергию, – буркнул Влад, повесив голову, и в голосе его звучала такая мальчишеская, детская обида, что Александре стало стыдно.

Нет, ну в самом деле, не обязательно же напиваться до положения риз, как вчера! Махнула рукой:

– Ладно, наливайте. Только чуть-чуть.

Кстати, умные люди говорят, что если поешь перед тем, как выпьешь, то опьянеешь не так скоро.

Александра наколола на вилку пельмень, сунула в рот.

– Вкусно?

– Да, но только…

– Несоленый? – усмехнулся Влад. – Извините. Это ужас какой-то, до чего я забывчивый. Постоянно забываю посолить! Вообще-то в моем теперешнем состоянии мне следовало бы скорее пересолить эти несчастные пельмени…

Александра вытаращила было глаза, но тотчас торопливо отвела их, почувствовав, что краснеет. Да, вот это, называется, откровенность! Все-таки пересаливает обычно тот, кто влюблен, – во всяком случае, так гласит народная мудрость. Могут слова Влада считаться объяснением в любви или еще нет? Пожалуй, нет, ведь все-таки он не пересолил пельмени, даже вовсе не посолил их!

Вопрос: огорчает это Александру или нет? Или она все-таки предпочла бы есть пересоленные пельмени?

На вопрос ответить не удалось, Влад сбил ее с нужной мысли, торопливо сказав:

– Но в солонке соль есть, так что вы присаливайте, пожалуйста, присаливайте.

Александра потянулась взять солонку – и громко ахнула, когда в нее вдруг упала увесистая капля.

Мгновение Александра и Влад тупо смотрели, как соль превращается в жидкую кашицу, а потом разом задрали головы к потолку. Он на глазах синел, темнел, как бы набухал, покрывался каплями, которые одна за другой срывались и звучно падали на стол. Через несколько мгновений хлынул настоящий дождь.

– Что это? – в ужасе крикнул Влад, срывая с плиты широкую кастрюлю, еще курившуюся пельменным паром, и поднимая ее над головой. Капли громко зашлепали в воду. – Что это такое?!

– У соседей прорвало трубу! – испуганно ответила Александра, мечась взглядом по столу и не находя подходящей емкости.

– Держите! – Влад сунул ей свою кастрюлю, выскочил в коридорчик и через мгновение вернулся с большим эмалированным тазом. Поднял его на вытянутых руках – и сморщился, такой вдруг начался грохот.

– Это ерунда! – воскликнула Александра, тоже страдальчески морщась. – Надо бежать наверх, к соседям! У них светилось окно, когда мы шли, значит, они дома!

Влад не глядя брякнул таз на стол – что-то жалобно зазвенело, опрокинулось, раздавленные помидоры брызнули во все стороны красными ошметками, но он, ничего не замечая, вылетел из кухни.

В то же мгновение донесся жалобный вопль:

– А здесь-то! Здесь!

Александра сунула свою кастрюлю на стол и побежала к нему, мимоходом отметив, что в коридорчике тоже начался дождь.

Но уж где хлестало всерьез, так это в комнате!

Мокрый Влад метался туда-сюда, зачем-то пытаясь отодвинуть от стен книжный стеллаж и тумбочку с видеомагнитофоном. С монитора падали кассеты, он их подбирал, заталкивал под стол, чтоб хоть их не заливало. Одну зачем-то сунул за пазуху. Александра заметила, что это «Воздушная тюрьма», которая не «Воздушная тюрьма», – и поняла, что Влад совершенно потерял голову, если начал спасать самое никчемное из всего своего имущества.

– Бегите же к соседям! – закричала Александра, но Влад как бы не слышал, и тогда она сама выскочила в коридор.

Даже сейчас, даже в таком состоянии полной перебаламученности чувств и мыслей, в каком она находилась, Александра ощутила, как сжалось сердце при виде мрачного запустения, царившего на площадке и на лестнице. Да это настоящий дом с привидениями! Стараясь не оглядываться на сгусток тьмы у дверей подъезда, убеждая себя, что это просто тень, а вовсе не затаившийся вурдалак, понеслась вверх по разноголосо скрипящей лестнице. Было полное ощущение, что она бежит по клавишам расстроенного органа.

Наверху так же кошмарно, так же заколочены двери рейками, да и не забитая дверь выглядит не лучше, торчат клочья ваты из-под рваной обивки, так что кулаки Александры, когда она заколотила в дверь, то и дело попадали по голому дереву:

– Откройте! Скорее откройте!

Тихо. Никто не подходит.