Обнаженная тьма - Арсеньева Елена - Страница 31

– А, – рассеянно сказал Петька, мигом теряя интерес к коптильне и шныряя взглядом по двору. – Супер спит, что ли? – И засвистел: – Супер! Ко мне!

Гелий заметил в окне перепуганное лицо Елизаветы Петровны – и тяжело вздохнул.

Делать нечего. Придется принимать удар на себя.

– Знаешь что, Петька, – сказал он чужим голосом, – тут, пока тебя не было, приезжал этот, как его, из Москвы…

Петька выслушал недоверчиво, и его большие серые глаза наполнились слезами.

– Какое свинство, – сказал, отводя взгляд. – Меня не могли подождать?!

– Он очень спешил.

– А это надолго?

– Ну, не знаю… Как в прошлый раз, наверное.

– На целую неделю! – ужаснулся Петька. – Трудно быть мужчиной, да? Даже собачьим мужчиной?

«Знал бы ты, как трудно!»

– Петька, картошка стынет! – высунулась в окно Елизавета Петровна. – Жареная, как ты любишь. Геля, ты с нами сядешь?

Он едва нашел силы сдержать рвотный спазм и, сунув Петьке ключ, выскочил со двора.

Со всех ног припустил к станции, вспоминая, как с утра искал предлог не ездить к брату в район, хотя тот просил помочь, и поэтому мотался бесцельно по поселку. Вот и домотался! Нет уж, куда лучше косить траву вокруг морга, чем перенести то, что ему выпало. Как-то это ужасно на него подействовало, думал Гелий, как-то уж слишком. Ненависть к Деме комом подкатила к горлу, сдавила еще сильнее, чем воспоминания о кровавых брызгах и изуродованном теле Супера. Как, почему все терпят эту бесчеловечную скотину? Его ведь все ненавидят, этого Дему! Даже Эльдар как-то раз по пьянке проговорился, что, когда ему в морг привозят очередного безымянного бомжа, он мечтает, чтобы это оказался Дема. И ведь никакая хвороба его не берет. Спит на голой земле, жрет что придется, пьет неизвестно какую гадость, а живехонек-здоровехонек! Эльдар тоже пьет, но зато у него и рука иногда отнимается, на нервной почве…

– Гель! – послышался сзади запыхавшийся голос, и Гелий с трудом подавил желание припустить бегом, потому что голос был Петькин.

Но поздно. Пришлось обернуться и принять безразличный вид:

– Чего прибежал? А как же картошка?

– Да ну ее, – отмахнулся Петька. – Я, если честно, купил два беляша на станции. Вку-усные!

– Вкусные?!

Гелий так и ахнул. Дурачок этот Петька. Разве не знает, какие слухи ходят по поселку насчет пропавших кошек и собак? Что Дема вместе со своими дружками ловит их и отдает каким-то делягам, которые обдирают несчастных животных, делают из них фарш и продают. И будто именно у них покупает фарш Рая Кандыба, которая торгует на станции беляшами собственного приготовления…

Он уже открыл было рот, чтобы выложить все это Петьке, но вспомнил Супера – и не смог. Только спросил угрюмо:

– Как же тебя бабушка без обеда отпустила?

– Сам не знаю, – пожал плечами Петька. – Я говорю: не хочу есть, пойду погуляю. Она говорит: ну и хорошо, иди, деточка. Даже странно, правда?

С точки зрения Гелия, в этом не было ничего странного: Елизавета Петровна хотела закончить уборку и хоть немного прийти в себя, сейчас она могла только радоваться отсутствию внука. Неужели придется опять принимать огонь на себя?

– А ты куда? – забегая по своей привычке вперед и заглядывая в глаза, спросил Петька. – Пошли поиграем на компьютерах?

Гелий ненавидел компьютерные игры, и Петьке это было отлично известно. Он уже ожидал привычной отповеди об искривлении мозговых извилин у любителей всяких «Думов», «Квейков» и «Блудов», но сегодня Гелий оказался на диво кроток:

– Конечно, топай. Деньги у тебя есть? Могу подкинуть. А мне, извини, надо в район съездить, Эльдару помочь.

– В морге?! – расширил глаза Петька. – И чего делать? Трупы потрошить?

Он даже не представлял, в какую десятку попал, этот малец!

– Успокойся, – сухо сказал Гелий. – Всего лишь траву скосить. Эльдар говорит, заросло все крапивой, не пройти.

– А он сам не может?

– Конечно, нет. Ему нельзя делать резких движений – из-за руки.

– А его санитары?

– Ну ты что, они еще зарежут кого-нибудь косами. Эльдар мне рассказывал: искал что-то на днях в ящике своего письменного стола, вдруг натыкается на пачку фотографий: все мертвецы сидят с картами в руках, попарно, а рядом с ними пьянствуют санитары. Это они так развлекались, представляешь? Там такие оболтусы – вроде Демы.

И прикусил язык. Черт, вот же черт, ну как сорвалось с языка это имя?

– Ой, Дема! – вдруг прыснул Петька. – Ты знаешь, что позавчера было?

– Нет, я на целый день уезжал в Москву, в библиотеку, и зашел там к ребятам, мы раньше в одной школе учились.

– Ну точно, тебя не было, – кивнул Петька. – Тогда слушай! Мне бабуля говорит: пойди погуляй с Супером на озеро, а то что он у нас целыми днями по цепи бегает, как кот ученый у Лукоморья. Ну, мы пошли. Идем мимо бывшего лагеря, а там Дема со своим бомжатником в футбол играет.

– В футбол?!

– А что такого? Всякие там депутаты и мэрия играют, я сам по телевизору видел, а чем Дема хуже? – хихикнул Петька. – И, главное, такой классный мяч у них, новенький, оранжевый, как апельсин. Я даже засмотрелся. И вдруг они все как побегут от мяча, как бросятся врассыпную! Смотрю: Супер вышел на поле и повел мяч в ворота противника. У меня был когда-то такой же мяч, мы с Супером тоже играли в футбол, да потом кто-то мячик свистнул, ну, он небось и решил, что это мой. Я кричу: фу, Супер, фу! А он ни в какую, играет, резвится. И тут Дема выскакивает из своего балагана, а в руках у него – пистолет. Тоже, наверно, стырил где-то. Я как заорал! Супер, будто что-то понял, схватил зубами мяч и плюх в озеро! Дема выстрелил, но пистолет, наверное, не был заряжен, поэтому раздался только щелчок – и все. А Супер давай носиться в воде с мячом – прямо как дельфин. И, наверное, прокусил, потому что, когда он начал топить мяч лапами, тот довольно скоро потонул. Супер вылез, Дема к нему, но Супер ка-ак отряхнулся, ка-ак рявкнул! Дема так и рухнул. А бомжи давай ржать: пьяные ведь все. Дема аж трясется: убью, говорит, тебя и твою собаку. И вид у него был просто бешеный, я даже малость струхнул. Ну, мы с Супером ушли, конечно. А сейчас я подумал: наверное, даже хорошо, что тот дядька забрал Супера на неделю, Дема остынет, потому что он очень злой был. Мы с бабушкой ведь вчера на всю ночь в Москву уезжали, у родителей пересмена была, и я жутко переживал: а вдруг, думаю, Дема на Супера нападет? Хотя он же трус, правда, он не осмелится?

Гелий молча кивнул.

Так вот оно что… Так вот почему Дема сделал это! Из-за такой ерунды, как утопленный мяч!

Нет, не только. Установив моральный террор в поселке, он не мог перенести, что есть люди, которые его не боятся. Супер был гарантией безопасности Ховриных, за ним хозяева чувствовали себя, как за каменной стеной. Дема разрушил эту стену… как, с чьей помощью? Да неважно! Он отомстил – ужасно, отвратительно. И будет теперь ухмыляться в глаза Петьке, Елизавете Петровне – ехидно, со значением, зная, что отомстил им, однако ему за убийство Супера ничего не будет: не пойман – не вор! Ему ничто не грозит, этому сукину сыну, этому…

– Пацаны, пацаны! – послышался чей-то голос, и Гелий с Петькой обернулись.

Невдалеке стоял Дема.

Что за штука? За разговором ребята и не заметили, как вместо дороги к станции свернули на тропинку, ведущую к бывшему пионерлагерю, и попали на Демину территорию.

– Пошли быстрее, – угрюмо сказал Гелий, отворачиваясь, потому что не в силах был видеть эту морщинистую, угреватую физиономию старого подонка, его длинные, вьющиеся засаленными кольцами волосы, идиотскую бороденку.

«Если он что-то мне скажет, какую-то гадость про морг и Эльдара, я не сдержусь! Дам ему в зубы!» – подумал Гелий, страстно желая, чтоб Дема развязал свой поганый язык. Но Дема его вроде бы даже и не замечал: все его внимание было обращено к Петьке.

– Эй, ты, – с ухмылкой, в растяжечку, сказал он. – Не хочешь в футбол погонять? У меня новый мячик вразмен того, что твой кобель утопил. Иди, погляди.