Мост бриллиантовых грез - Арсеньева Елена - Страница 57

Молодой человек, не удостоив вниманием Хьюртебрайза, снова ожег взглядом Илларионова и сунул было руку под свитер, но тотчас отдернул ее и скрылся за углом.

Вместо него появился тот самый господин с поджатыми губками, который ехал с Эммой в одном автолайне. С тем же недовольным видом, с каким он воспринимал нехитрое певческое искусство Бабалены, он начал приглядываться к натюрморту «неизвестного художника». Хьюртебрайз подскочил в своему столику (тоже небось голимый антиквариат, судя по виду), что-то начеркал на бумажке и вернулся к «Le dessert». И поверх надписи «Le peintre inconnu» была прикреплена бумажка: «Andre Bouys. Ecole Francaise».

Историческая справедливость была восстановлена!

– Чем могу служить? – обратился к новому посетителю Хьюртебрайз, и в эту минуту Эмма наконец-то решилась – сдвинула себя с места и шагнула к Илларионову.

«Спокойнее! – приказала она себе. – Не дергайся так. А то как бы резинка стрингов не лопнула! Вряд ли ты сумеешь воспользоваться ситуацией так же виртуозно, как Катрин. Во-первых, ты в джинсах, а во-вторых, повторы тут неуместны!»

Эмма сделала еще шаг. Тихо позвала:

– Господин Илларионов…

Тот оглянулся с интересом: она ведь говорила по-русски.

– Речь идет о жизни и смерти, – пробормотала Эмма, едва дыша от волнения. – Ради бога, сделайте вид, что вы мне что-то объясняете или показываете.

Илларионов, не меняя приветливо-безразличного выражения лица, раскрыл каталог, который держал в руках.

– Извольте взглянуть, мадам, – проговорил он, тыча ухоженным пальцем в страницу. Губы его улыбались, но глаза были насторожены. – Господин Хьюртебрайз, видимо, просто забыл, что картина Андре Буи анонсирована в каталоге, здесь же помещена и репродукция. Таким образом мне и удалось разоблачить его нехитрую уловку. Хотя оплошность с его стороны непростительная, верно? Не следует недооценивать русских мужиков, они когда-то Париж брали…

Конкретно этого мужика уж точно не следует недооценивать. Умный, сообразительный, приметливый, реакция изумительная, моментально просчитывает ситуацию. Врать этому типу бессмысленно. Ему надо говорить правду. Только правду и ничего, кроме правды.

Или ее подобия…

– Вам грозит опасность, – пробормотала Эмма, делая вид, что рассматривает каталог. – За вами охотится убийца. У вас здесь есть охрана? Вы вооружены?

– Ни того нет, ни другого, – доверительно шепнул Илларионов. – А вы уверены, что ни с кем меня не перепутали, как только что мсье Хьюртебрайз?

«То есть ты имеешь в виду, не приняла ли я тебя за un soulier de feutre Siberien? Нет, что ты! Конечно, нет! Ты у меня проходишь под кодовым наименованием un soulier de feutre du Nizny Novgorod!»

– Вы – Андрей Илларионов? – на всякий случай уточнила Эмма.

– Собственной персоной, – сообщил он и чуточку даже прищелкнул каблуками.

«Ему все еще весело! Он все еще не верит!»

– Не будьте идиотом! – прошипела Эмма. – И не пытайте судьбу. Вам нужно уйти отсюда. Хотя бы автомобиль у вас есть?

– Это да, – кивнул Илларионов, начиная проявлять к ее особе подобие интереса, но пока лишь подобие. – А вы откуда знаете, что меня хотят убить? Вы что, раскаявшаяся террористка?

– Именно так, – Эмма воровато оглянулась. – Но я вам лучше потом все расскажу, ладно? Умоляю вас, уходите!

– А кто меня собирается пришить? – не унимался любопытный и не в меру словоохотливый Илларионов. – Этот небритый мачо с глазами испуганной лани, который только сунулся сюда, да сбежал? Может, он уже передумал, и вы меня напрасно пугаете…

Эмма проглотила смешок, в данной ситуации совершенно неуместный. «Небритый мачо с глазами испуганной лани…» Да, сильно сказано! Бедный Роман! Похоже, он перестарался, входя в образ. А впрочем, нет, ни в какой образ он не входил, потому что мальчик и в самом деле верит в злодея Илларионова, бесчестного грабителя и…

И?..

– Напрасно пугаю, говорите? – сухо спросила Эмма. – Хотите сыграть в русскую рулетку? Тогда попытайтесь выйти отсюда через главные двери.

– То есть он будет ждать меня там? Но почему? Что ему от меня надо?

– Он думает, что вы убили и ограбили его отца.

– Чушь какая! – Илларионов коротко хохотнул. – Я редкостно законопослушен. Вот разве что налогов в России не плачу, но зато плачу во Франции. А это, знаете, такая обдираловка… Но я никогда никого не убивал. И вообще не попадал в криминальные ситуации, ни дома, ни здесь.

– Напрасно вы так говорите, – почти с наслаждением выпалила Эмма. – А как насчет Людмилы Дементьевой? И еще: когда 31 января вы ехали в Москву, один из ваших соседей по купе умер. Милиция подозревает, что здесь не обошлось без вас. Так что в России вас ищут.

– Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы в нашей столице… – задумчиво изрек Илларионов. – Ищут давно, но не могут найти… Не пойму, откуда вам известно про Людмилу? А насчет того мужика… Неужели он умер, этот заспавшийся бедолага, очечник которого я нечаянно прихватил? Но про него-то вы каким образом могли узнать?!

Вот оно!

У Эммы на мгновение сгустилась тьма перед глазами. Честно говоря, она никогда не была до конца убеждена, что они с Романом гоняются не за призраком. И вот теперь Илларионов подтвердил: знаменитый тайник Валерия Константинова у него!

А может быть, давным-давно уже не у него. Может быть, он его выбросил в первую же попавшуюся урну… Нет, если понял, что это именно тайник, вряд ли выбросил.

Но сейчас не стоит акцентировать на этом внимание.

– Клянусь, я все расскажу, – прошептала она, озираясь. И заметила, что неприятный дядька с поджатыми губами ушел из зала, поэтому Хьюртебрайз снова остался в одиночестве и алчно поглядывает на Илларионова, явно намереваясь все-таки всучить ему какого-нибудь «старого француза» под видом «старого голландца». – Но не здесь. Поверьте, вы должны немедленно уйти!

– Каким же образом? – нахмурился Илларионов, которому, похоже, надоело зубоскалить. – Каким образом я уйду, если, как вы уверяете, этот придурок караулит выход? Что, проследовать в ресторан и попросить официантов, чтобы выпустили меня через служебную дверь? А как я им это объясню? Ну нет, я не собираюсь разыгрывать из себя идиота! Лучше я просто позвоню сейчас в пункт здешней охраны и… – Он выхватил из кармана сверкающий портабль.

– Не надо! – Эмма вцепилась в его руку.

Покосилась на Хьюртебрайза, который являл собою олицетворенное изумление.

– Не надо! Я буду вынуждена закричать, предупредить его. Я не допущу, чтобы с ним что-то случилось. Я хочу спасти вас, но он не должен пострадать. Послушайте меня, ради бога. Возьмите меня под руку, и пойдемте вместе к выходу. Я проведу вас до машины. Он не будет стрелять, побоится попасть в меня.

– Почему вы так уверены?

– Потому что я – его мать, – сказала Эмма, глядя исподлобья.

Сказать, что Илларионов вытаращил глаза, – значит ничего не сказать.

– Девушка, вы его что, в шестнадцать лет родили?! – пробормотал он с искренним, мальчишеским недоумением.

«Ах как славно! – мысленно улыбнулась Эмма. – Вот и ты назвал меня девушкой. А ведь надо еще учитывать, что у меня в последнее время нервы на пределе, что я почти не спала сегодня и практически не накрашена! Видел бы ты меня в лучшие минуты, ты бы решил, что я его родила вообще в начальной школе!»

Эмма в очередной раз проглотила неуместный смешок. Как бы ими не подавиться, однако…

– Оставьте эти глупости, – сердито сказала она. – Берите меня под руку, ну!

– Авек плезир,[8] – пробормотал Илларионов. – И еще c каким плезиром! Вы себе не можете даже представить…

С этими словами он подхватил Эмму под локоток и повел к выходу из салона, не удостоив Хьюртебрайза даже прощальным взглядом.

Пусть неудачник плачет!

– Какие дивные духи! – пробормотал Илларионов, выпуская ее руку и вместо этого приобнимая за плечи. Эмма чувствовала его дыхание на своем виске. – Это что? Какая-нибудь новая фишка от Нины Риччи? От бессмертного Сен-Лорана? От Диора? «Шанель» номер какой-то? Что-то ужасно знакомое!