Крутой мэн и железная леди - Арсеньева Елена - Страница 66

– Так это ты их посылал, да? У меня мелькнула такая мысль… А МОН, ну, Олег, знал об этом?

– А зачем ему лишние проблемы? – пожал плечами Юрий. – Я просто воспользовался его электронным адресом, чтобы тебя посильнее запутать.

– Да-да, – согласилась Алёна. – Правильно ты тогда, после радиопередачи, говорил, что делать нечего – отправить письмо с чужого электронного адреса. Нужно только знать этот адрес и – главное! – пароль. Так что вся хитрость в том, чтобы сей пароль добыть. А потом… Входишь в чужой почтовый ящик через любую поисковую систему, например, через mail.ru, и отправляешь что хочешь и куда хочешь будто от его имени.

– Догадливая барышня, – радостно сказал Юрий. – Общаться с тобой – одно удовольствие! Не зря я так хотел тебя в лучший мир утянуть! Помнишь, как в песенке:

– Кстати, в какой это мир я должна была уйти с тобой? – прервала Алёна его речитатив, от которого вдруг стало по-настоящему страшно. – Ты что, от общения со своими пациентами и впрямь шизанулся и решил, что мы с тобой – посланцы какого-то иного мира? Страдальцы, затерянные в чужой реальности? Как это там у тебя… искры подлинности? Чушь какая!

На лице Юрия мелькнуло откровенное удовольствие:

– А что? Ты не веришь, что я стал жить метафорами моих пациентов? Что у меня произошел перекос в сознании? Что я спятил и искренне поверил в параллельные миры, где нам с тобой будет гораздо лучше?

– Не верю! – Алёна опять вспомнила Станиславского. – Не верю!

– Почему?

– Потому что ты – нищий врач. – Она с презрением указала на его обшарпанные джинсы. – Ты нищий врач и «Робеспьер» по психотипу! Тебе наплевать на высшие идеалы – тебе нужно переменить мир только ради соображений собственной выгоды. Чтобы выбраться из поденщины и… купить новые штаны и башмаки, условно выражаясь! Все революции происходят только из зависти, все экспроприации экспроприаторов – только ради того, чтобы материальные ценности сменили владельцев. Санкюлотам захотелось надеть чужие штаны! [18] Бытие определяет сознание, а «Робеспьеры» создают теории социальных революций.

– Интересно… – Юрий сел ровно, ногу опустил и некоторое время в замешательстве елозил своими стоптанными башмаками по полу, как будто сильно желал убрать их, да и мятые джинсы, с глаз въедливого «Достоевского», но решил махнуть рукой на бытовые мелочи и спросил с искренней тревогой:

– Ты точно не читала двух последних писем?

– Клянусь! – вскинула руку Алёна.

– Тогда мне тем более интересно будет тебя послушать. Пока ты не ошибаешься. Неужели только упоминание о красном свете навело тебя на догадку?..

– Нет. Бузина, и номер Нинкиного телефона, и пропавшая записка, и… Много чего! А еще ты писал о знаниях, которые были тебе даны и с помощью которых ты пытался изгнать из чудесной страны тех, кому там не место, для кого это губительно. Чудесная страна – это безумие. Знания – это профессионализм. Понятно же, что речь идет о враче, который работает с психбольными. Они в эту страну рвутся, а ты не пускаешь. Типа, лечишь. Зато охотно затаскиваешь в эту самую страну других… против их воли. Как, например, Простилкина.

Он тяжело сглотнул.

– Ага… Значит, ты его уже видела?

– Конечно. Но именно видела. Он мне ни слова не сказал. Честно признаюсь: если бы не видела, не догадалась бы о смысле твоего письма, о том, что речь идет именно о психиатрии, о психопатологии. Все это осталось бы на уровне домыслов. Именно встреча с ним помогла мне разгадать смысл письма и понять, кому мне не следует доверять. То есть доверять вообще никому не следует, но сначала я думала, что ты… что ты… – Она покачала головой. – А ведь я сразу против тебя была очень сильно настроена, с первой минуты!

– Почему это? – обиженно спросил Юрий.

– Да потому что ты слишком на моего бывшего мужа похож, который меня предал. И «Достоевский» во мне против тебя восставал не знаю как. Прав он был! Ты и есть предатель. Не зря он кричал…

– А кто кричал-то? – спросил Юрий. – «Достоевский»? Или все же кто-то другой?

– Я не знаю, не уверена, – честно призналась она. – Ты об этом написал в своих письмах?

– Конечно.

– Ну, значит, я всё узнаю в свое время, – сказала она с уверенностью, которой, если честно, совершенно не испытывала.

– Ню-ню… – протянул Юрий с легкой улыбкой.

– Меня, конечно, знаешь, что очень сильно сбило? – спросила она с улыбкой, которую с великим трудом выдавила на губах.

Как бы умудриться заставить его встать с кресла и отойти от двери? Может, удастся проскочить? Входной-то дверью он хлопнул, да что проку? Там не английский замок, там щеколда. Дверь не заперта…

А чего ты так боишься? Ты что, думаешь, он пришел тебя убивать, что ли?

Может быть, и нет. Но почему так страшно, так безумно страшно? Не дай мне бог сойти с ума…

Держись, держись, держись!

– Что тебя сбило? – Юрий улыбнулся. – Конечно, знаю. Телефонный звонок во время передачи. Этот шепот… А ведь я в то время сидел рядом с тобой.

– Ага. И крутил часы.

Этого он не ждал!

– Часы?..

– Ну конечно.

– А что с ними такое?

Он вытянул руку.

– С этими – ничего, – сказала Алёна, смерив взглядом его худое запястье, поросшее черными волосками.

Нелепость какая. Сам блондин, а волосы на теле черные. Бр-р!

– Это другие часы. Обычные. А те были толстые такие, как бочоночек, с наворотами. Кнопка мгновенной связи, включения мотора…

– Какого мотора?

– Мотора машины Влада, которая стояла под аркой. Ты ведь ее угнал, верно? И те часы были, наверное, Влада? Сомневаюсь, что твои, они совершенно не в твоем стиле и вряд ли по карману, – не удержалась злоехидная писательница. – Он тебе их на время давал. Чтобы ты мог ему сигналить, когда мне звонить, когда меня пугать. Чтобы не ошибиться по времени.

– Владу?! Не говоря уже о том, что я о пресловутом Владе знаю только с твоих слов…

– Ой, не надо! – отмахнулась Алёна. – Если ты о Владе знаешь только с моих слов, почему на твоем мобильнике телефон 30-20-19?

– Впервые слышу о таком телефоне, – высокомерно проговорил Юрий. – Жизнью клянусь!

– Нет, Шуйский, не клянись, – ехидно ответила Алёна. – Кстати, давай я тебя буду Шуйским звать? Очень тебе это имечко подходит. Он ведь был такой же предатель, как и ты. Тоже хотел… экспроприировать экспроприатора Дмитрия Самозванца. Но оставим исторические аналогии. Верю, что ты впервые слышишь этот номер. Я просто перепутала: 30-20-19 и 30-19-20, телефон ресторана «Барбарис» и телефон Нинки Простилкиной, улица Федоровского, пять «а», квартира девяносто четыре… куда вчера смылись Инка-Нинка с Нарциссом. Кстати, как твоя голова? Надеюсь, не болит? Не сильно он тебя приложил? А впрочем, это у вас было заранее рассчитано, конечно? Сила удара, то да сё… Выстроены мизансцены, как в театре. Это ведь ты Ваню по голове приложил? Не жалко было товарища по работе? А если он узнает?

– Да каким образом он узнает? – спросил Юрий с откровенным удовольствием. – Ваня парень недогадливый. А вот ты и я… Теперь погоди, дай я сам догадаюсь насчет телефона. Откуда ты могла его взять? Ты подобрала мой мобильник и в нем подсмотрела последний вызов, так? Нехорошо, ну как же нехорошо! Интеллигентка, «Достоевский», манеры настоящей леди, а по чужим мобильникам лазит!