Дамочка с фантазией - Арсеньева Елена - Страница 48

Ему явно неудобно, этому деликатному человеку с таким приятным, мягким голосом. Итак, он отдал свою нижнюю полку этой мужиковатой толстой особе, чтобы той не пришлось со своими девяноста или более килограммами карабкаться на верхнюю, а она поставила его в неловкое положение, устроившись на моем месте. И лежит с таким видом, словно ее оскорбляет сам факт моего присутствия в купе!

Ситуация клиническая. Есть люди, которые обожают самые незначительные бытовые ситуации превращать в повод для третьей мировой войны. Я не принадлежу к их числу.

Я просто улыбаюсь дяденьке, говорю: «Спасибо» – а интересно, та тетка его хоть поблагодарила?! – и сажусь рядом с ним на тринадцатую полку. Теперь как бы мою. Мне тоже хочется лечь, очень хочется, но я решаю подождать, пока не придет проводница и не проверит билеты. А вот и она!

– Билетики, пожалуйста, и денежки за постельку.

Лежащая тетка соблаговолила сесть. Мы все поочереди отдаем проводнице деньги и билеты.

– Вы местами поменялись? – спрашивает она.

Тетка и усом не ведет. Кстати, это не метафора. У нее и в самом деле отчетливо видны крохотные жесткие усики над верхней губой. Говорят, современная эпиляция творит чудеса, но эта особа явно не из тех, кто старается скрыть свои недостатки. Такое ощущение, что она их даже подчеркивает!

– Да, поменялись, – бормочет «милый мой бухгалтер». – Так получилось. Дамы внизу, я наверху.

Проводница кивает, возвращает ему билет. Теперь настала очередь той особы.

– Вы, значит, во Владимире выходите? – говорит проводница, глядя на билет. – Ой, такой дорогой билет, а ехать всего три часа, у нас в плацкартном есть места…

Ее сочувственные интонации, похоже, оскорбляют толстуху. Она надменно вздергивает брови и говорит грубым голосом:

– У меня был очень тяжелый день, надо отдохнуть как следует.

Интонация однозначна: «Не твое дело!»

Проводница краснеет.

– А вы билетик перепутали, Ярушкина, – говорит она, протягивая мне желтый листок. – Обратный мне дали. Опять нашим поездом поедете, да? И снова в девятом вагоне, надо же.

Ничего нет особенного в том, что она называет мою фамилию. Да и сама фамилия не бог весть как ужасна. Но кажется, что к моему лбу приложили раскаленное клеймо. Меня сотрясает приступ дрожи. Черт знает, в каком состоянии я нахожусь, но мне даже мерещится, что содрогнулись и мои соседи. Оба уставились на меня с новым приступом интереса. Их лица почему-то озадачены.

Да что происходит?! Может быть, меня уже объявили в розыск по железной дороге? Но проводница узнала бы об этом первая. А она держится как ни в чем не бывало.

А вдруг она притворяется? Вдруг сейчас выйдет в тамбур, свистнет-гаркнет – и примчится отряд ментов, повяжут бедную детективщицу да под белы рученьки…

И тут до меня доходит смысл ее слов. Черт, я ей дала билет не до Москвы, а обратный! А тот, правильный, я куда подевала?

Вскакиваю, роюсь в карманах куртки. Точно, вот он. Отдаю его, обратный забираю, прячу в карман джемпера, к паспорту.

– Значит, остальные до Москвы, одна пассажирка выходит во Владимире… – бормочет проводница, делая пометки в своем талмуде, а я стискиваю руки меж коленей, чтобы утихомирить их дрожь. – Чайку кто-нибудь хочет попить?

– Нет, спасибо.

Мои соседи тоже отказываются.

– Извините, а когда можно умыться? – спрашиваю я.

– А вот проверю все билеты – и открою туалет, – говорит она и уходит.

Не то чтобы мне было туда нужно… Просто хочется выйти из этого купе и больше в него не заходить! Я не могу выносить пристальных взглядов моих соседей! Честное слово, они во мне скоро дырку прожгут!

– Вы, наверное, хотите уже постелить? – говорит наконец сосед. – Я могу выйти.

– Нет, нет, – вскакиваю я. – Пойду постою в коридоре.

Беру полотенце и ухожу в конец вагона, в маленький тамбур перед туалетом. Сажусь на ящик для мусора и начинаю мечтать, чтобы проводница проверяла билеты долго-долго, чтобы за это время мои соседи уснули, погасили свет в купе, а я бы тихонько скользнула на свою полку, накрылась с головой, и, может быть, мне удалось бы забыть о событиях последних суток, забыть о пристальных взглядах попутчиков…

Вижу, что из нашего купе выходит «милый мой бухгалтер». Конечно, он мгновенно поворачивает голову, находит меня взглядом и снова начинает пялиться.

В принципе мне приятно, когда на меня обращают внимание мужики – без разницы, нравятся они мне или нет. В конце концов, женщина рождена для того, чтобы привлекать к себе внимание мужчин, это ее, так сказать, жизненная функция. Но в данный момент я бы эту свою функцию с удовольствием сменила бы на что-нибудь попроще. Тем более что так мужики, заинтересованные моей скромной особой, не смотрят. Для этого «бухгалтера» я отнюдь не красивая женщина. Для него я какая-то цифра, из-за которой не сходится дебет с кредитом. Я его чем-то очень сильно озадачиваю. Чем? Почему?!

Поглазев на меня достаточно, чтобы я снова начала интенсивно колотиться, сосед уходит в противоположный конец вагона, занимает сторожевую позицию около другого туалета и стоит, то и дело поглядывая в мою сторону.

Тем временем из купе высовывается тетка в свитере, зыркает глазами туда-сюда, уходит обратно и запирает дверь. Наверное, собирается переодеться. Почему-то я чувствую себя уверенней от того, что мой паспорт, обратный билет и деньги лежат в кармане джинсов. Глупо, конечно, однако…

Пуганая ворона пролетает за темным, примороженным окном, боясь куста, ветки которого виднеются вдали.

Проверка билетов окончена, туалет открыт, я посещаю его, умываюсь, выхожу и бреду к своему купе. Оно все еще заперто. Стою, жду, пока дверь откроется. Возвращается и «милый мой бухгалтер», становится рядом, смотрит в темное окно, но я убеждена, что он разглядывает не дальние дали, а мое искривленное отражение в темном стекле. Да он просто извращенец, вот он кто!

Дверь с грохотом отъезжает в сторону. Вспоминаю, как открывалась прошлой ночью дверь в том купе – практически беззвучно. И меня снова начинает трясти. Я знаю, чего мне хочется, хочется до смерти: выпить. Набухать полстакана коньяку и ахнуть одним глотком. Жуть, да? Но, кажется, только это мне поможет сейчас. Разве что дойти до ресторана? Зато как будет спаться… без задних ног!

Останавливает меня только мысль о финансах. А вдруг произойдет какая-то накладка и гонорар в издательстве мне не дадут? Тогда придется задержаться в Москве еще на день, сдать обратный билет, потеряв на этом какие-то деньги, а мой кошелек вряд ли выдержит такое мощное кровопускание: и ресторанный коньяк, и московскую гостиницу, пусть даже на одну только ночь, и сданный билет…

Тетка в черном выходит, обжигает меня угрюмым взглядом и топает в сторону туалета. «Милый мой бухгалтер» делает приглашающий жест: мол, проходите, переодевайтесь, ложитесь спать. Я киваю и проскальзываю внутрь. Деликатный все же человек, вот еще бы с глазами своими ошарашенными совладал…

Запираю купе, стелю постель, сдергиваю свитер, джинсы и носки, остаюсь в футболке и трусиках и – не могу удержаться! – вместо того чтобы сразу лечь, проверяю содержимое своей сумки, стоящей под пятнадцатой полкой. Ноутбук в футляре, мое немудрящее имущество на месте. На всякий случай я переставляю сумку поближе к себе, под тринадцатую полку, быстро приоткрываю дверь и ныряю под простыню.

Входит сосед и тихонько, осторожно начинает стелить себе на верхней полке. Не надо мной, а на противоположной стороне. Почему-то мне кажется, он выбрал эту полку, чтобы можно было подглядывать за мной.

Одно из двух: или он маньяк, или у меня мания преследования. Даже не знаю, что лучше.

Закончив стелить, дяденька гасит свет, шарит в кармане своей куртки, которая висит рядом с моей, с той стороны, где пятнадцатое место, и выходит снова. Наверное, пошел покурить на сон грядущий.

Тотчас дверь распахивается во всю ширь. Появляется соседка. Она отнюдь не деликатничает: грохочет, тяжело дышит, звучно плюхается на полку, шумно ворочается. От нее несет табаком. Не удивлюсь, если трубочным! Ну да, а ты хотела, чтобы от такой бабы пахло духами «Aqua women»?