Час игривых бесов - Арсеньева Елена - Страница 40

– Это у тебя что? – спросила Алена не без испуга.

– Да сломал, – буркнул Андрей. – Ночью в темноте на дверь наткнулся.

Слово за слово – выяснилось, что случилось это трагическое событие на другой день после того, как Алена сломала палец романтическому герою Фэлкону.

Эта история произошла давно, однако произвела на нашу писательницу немалое впечатление. Не то чтобы она так уж уверилась в своих магических способностях – просто усвоила, что жизнь и литература близки до полной парадоксальности. И не только в том дело, что реальность кажется порою нереальней всякой выдумки, а иная выдумка правдоподобнее реальности. Взаимодействие одного с другим чревато иногда самыми невероятными и непредсказуемыми последствиями, вот в чем штука.

То потрясение, которое Алена испытала из-за своего приключения в «Барбарисе» и из-за того, что случилось с Игорем, несколько притупило ее обычно острый таки ум. Ей ведь уже приходило в голову, что, желая необременительно подзаработать, она ввязалась в нечто криминальное. Теперь эта мысль вернулась вновь и прочно угнездилась в сознании. А рядом с нею уютно примостился вопрос, который тоже раньше приходил на ум: зачем нужна была Саблину публикация именно в хабаровской газете – то есть в том городе, где он учился в медицинском институте, если верить его запискам? Просто как дань памяти? Или цель издания романа все же другая? Тогда вопрос – какая?

Что означают эти совпадения имен? Олег Михайлович Гнатюк, Костя Катков...

Костя Катков был описан Саблиным как новое воплощение красавчика Алена Делона. А что получается на самом деле, интересно? Костя не Делон, или Делон не Костя?

Ну уж это факт!

Интересно посмотреть на того Костю, которого искал сегодня недоросток Борик. Что это сказал Равиль? Костя перешел работать в ночной клуб «Тот свет»? Ну, если он правда похож на Делона, ему самое место в клубе, эротический театр которого славится во всем городе.

Что-то Алена слышала про этот театр, причем совсем недавно... Ну да! Жанна собиралась туда на просмотр какой-то программы, да так и не попала из-за случившейся в «Барбарисе» жути. Может быть, поинтересоваться, не намерена ли она все-таки сходить туда? И напроситься к ней в компанию?

Ага, хорошего же мнения будет Жанна о влюбленной писательнице, которая шляется по эротическим театрам, когда свет ее очей лежит с пробитой головой – прикованный, можно сказать, к постели! И дорогая подруга, конечно, не преминет разболтать об этом Игорю. Определенно, он обидится. А кто бы на его месте не обиделся? К примеру, заболей Алена хотя бы ангиной, и сляг она в постель с температурой, и узнай, что любимый мальчишка потащился развлекаться, причем не в казино играть или просто потусоваться на танцевальной вечеринке, а отправился бы в эротический театр, она бы этого не пережила, просто не пережила бы!

Впрочем, они с Игорем в разных весовых категориях – не только по возрасту, но и по степени любви друг к другу. Он переживет, но все-таки обидится – точно.

Поэтому не стоит подвергать испытанию его хрупкую нежность к писательнице Алене Дмитриевой. И вообще – не стоит все-таки смешивать реальность с выдумкой и придавать такое глобальное значение случайным совпадениям.

С этой светлой мыслью усталая писательница отправилась спать, мечтая увидеть во сне предмет своих вожделений.

Долги наши, или История жизни Ивана Антоновича Саблина (окончание)

У меня как у главврача был мастер-ключ от всех помещений нашего отделения, кроме спальни Гнатюка, так что в его кабинет, где находился книжный шкаф, я попал без труда. Между прочим, мой покровитель, этот дьявол во плоти, был человеком начитанным и образованным, он питал истинную страсть к философии, поэтому шкаф ломился от философских трактатов что античных мыслителей, что классиков марксизма-ленинизма, ну а во втором ряду полок были заткнуты невыразительные книжки издания еще советских времен, видимо, остатки библиотеки прежнего профсоюзного санатория, отпечатанные на жалкой шершавой серой бумаге рассказы Чехова, пьесы Горького, стихотворения Маяковского и прочая, и прочая. Самой толстой была книжка Новикова-Прибоя «Цусима», с корешком, испачканным фиолетовыми чернилами. Я с холодным, почти неживым любопытством потянул ее из шкафа, ожидая найти какие-то вложенные туда листки, документы, фотографии, однако случилось нечто странное: вместе с книгой отошла маленькая панель, и в глубине шкафа открылось узкое отделение.

Тайник! В нем лежали какие-то деньги – несколько пачек долларов и рублей, а также дискета. Я сразу понял, это именно то, о чем говорила Алина.

Я сунул дискету в карман и огляделся. Конечно, в кабинете стоял компьютер, но включать его сейчас было полным безумием. Однако тут же обнаружилась открытая цветная коробка с точно такими же дискетами TDK, как та, которую я нашел. Поэтому я спокойно положил чистую дискету в тайник, поставил на место «Цусиму» (и услышал тихий щелчок, означающий, что тайник закрылся), а потом пошел в свою комнату, не забыв запереть за собой и шкаф, и входную дверь.

Следовало, конечно, ожидать, что дискета будет защищена от прочтения, что понадобится какой-то пароль, чтобы открыть ее...

Так и получилось. Пароль состоял из четырех букв. Я мог гадать до бесконечности, но, словно ведомый некоей высшей волей, я набрал на клавиатуре слово, которое первым пришло мне в голову, когда я только увидел моего покровителя, – и понял, что угадал. Защита была снята. На дискете оказалось записано несколько файлов, они открылись с легкостью необыкновенной. И я прочел их все.

Пожалуй, я не удивился. Я уже был готов узнать нечто подобное о той, которую так страстно, так опустошительно любил. Здесь находились тексты милицейских ориентировок на женщину, имя которой было, конечно, не Алина... да какое это имело значение, ее подлинное имя, если подлинная суть ее тоже оказалась иной. Были там какие-то подборки текстов, видимо, тоже добытые в милицейских кабинетах, дополняющие ее, так сказать, образ. Полное досье! Итак, душещипательная история про бедную юную красавицу, ставшую жертвой происков коварной Бабы Яги, оказалась полным враньем, и поверить в нее мог только такой влюбленный дуралей, как я.

Да, я зря считал ее райской птичкой. Это была хищная птица очень высокого полета! Алина работала в самых высших эшелонах власти или среди самых богатых людей. Многие неожиданные смерти банкиров, государственных лиц, чиновников самого высокого уровня – смерти, которые на первый взгляд считались вполне естественными, – были делом ее рук. Она могла убить человека одним прикосновением, предпочитая делать это в момент самых страстных объятий. Наступала мгновенная остановка сердца или инсульт с полным параличом. Если человек не умирал сразу, то оставался недвижим и безгласен на несколько дней, а потом так же молчаливо сходил в могилу. Однако порою гибель ее жертвы была нарочно обставлена как автокатастрофа или покушение киллера-снайпера – только чтобы отвести подозрение от Алины. И все-таки в конце концов количество перешло в качество: хоть эта красавица обладала виртуозным даром гримироваться и менять внешность, однако облик некоей райской птицы женского пола стал слишком часто мелькать в милицейских сводках. Перышко ее находили то там, то сям, и постепенно истинная картина деятельности этой неуловимой убийцы стала ясна, выяснилось также ее имя, были получены ее фотографии, отпечатки пальцев – короче, все данные, необходимые для ее ареста. А в деле с банкиром Батраковым слишком многое указывало на нее. Нетрудно было догадаться, что чудом уйти от преследования Алине помог Гнатюк.

О том, как и когда эти двое стали любовниками, разумеется, в документах не было сказано ни слова. Эта история вообще интересовала только меня, а не кого-то другого.

Я сохранил содержимое дискеты в своем компьютере и посмотрел на часы. Времени прошло всего лишь тридцать минут. Скорее всего, Алина еще нежится в постели Гнатюка, и я вполне успею замести следы. Жутко подумать, что я мог сделать в ту минуту, попадись мне кто-то из этих двоих на пути!