Опал императрицы (Опал Сисси) - Бенцони Жюльетта - Страница 60

– Где Лиза?

– Только что уехала, но не беспокойтесь, я заставила ее три часа поспать и подкрепиться.

Через два часа Фриц принес им известие: Лиза вернулась и привела кобылу... Добравшись до водопада, в окрестностях которого Эльзе нравилось гулять в последние дни, девушка увидела лошадь, чья уздечка, видимо, брошенная в спешке, зацепилась за ветку... Никаких следов всадницы, кроме белой накидки, повисшей на остром выступе скалы немного ниже. Еще ниже кипел поток, рассыпая белоснежные брызги... А дальше – ревущая пропасть водопада.

– Она умчалась в другом направлении, – рассказал Фриц. – В той стороне ее не искали. Никто даже не знает, какой дорогой она ухитрилась попасть к водопаду... но в одном мы уверены: она там, и чтобы вытащить ее оттуда... Это ужасно, правда? Там, наверху, все так подавлены.

– Еще бы, – пробормотал Морозини и, обернувшись к другу, прибавил: – Мы оба были правы: она и правда стремилась к пропасти.

– Она хотела встретить своего жениха, а встретилась со смертью. И протянула к ней руки...

В наступившем молчании Фриц почувствовал себя неловко.

– Наверное, мы скоро увидимся у тети Виви? Разумеется, отъезд в Вену отложен. А... что вы? Что вы решили? – после некоторого колебания осмелился он спросить.

– Я приду только попрощаться, – вздохнул Альдо. – Мне совершенно необходимо вернуться домой... Но мое приглашение остается в силе.

Это очень любезно, и я благодарю вас, но лучше мне остаться в Рудольфскроне, пока не закончатся поиски. Может быть, потом, – сказал он, взглянув на Альдо, словно собака, ожидающая подачки. – Когда Лиза уедет... или когда я опять намозолю ей глаза!

– Вы всегда будете желанным гостем! – искренне заверил его Альдо. Этот неуклюжий мальчик, так трогательно и упрямо любивший, причем, как догадывался Альдо, без всякой надежды, пробуждал в нем какую-то нежность. При всей своей страсти к новейшим изобретениям цивилизации, Фриц родился не в том веке: ему куда больше подошли бы времена миннезингеров и рыцарей, всю свою жизнь вздыхающих по неприступной красавице. – Приезжайте в Венецию! – заключил князь, пожимая юноше руку. – Вот увидите: она творит чудеса. Спросите у Лизы!

– Как чудесно было бы поехать туда вместе с ней, но об этом даже мечтать нельзя!

Оставшись вдвоем, Морозини и Видаль-Пеликорн какое-то время сидели молча, погруженные в одни и те же мысли. Адальбер первым высказал общее мнение:

– Похоже, на этот раз все кончено! Мы не сумели спасти эту несчастную, и опал вместе с ней покоится под водой. Это настоящая катастрофа.

– Может быть, тело найдут?

– Я на это совершенно не рассчитываю. И все же, если ты не возражаешь, я останусь здесь еще на несколько дней и посмотрю, как станут развиваться события.

– А почему ты думаешь, что я стану возражать? Археолог внезапно покраснел до самых корней своих вечно взлохмаченных волос.

– Ты... ты мог бы подумать, что я ищу предлога как можно дольше пробыть рядом с Лизой.

– А почему бы, собственно, и нет? У меня нет никаких прав на мадемуазель Кледерман и никаких иллюзий насчет чувств, которые она ко мне испытывает. К тебе она прекрасно откосится, так что...

– Как говорил Фриц, не будем мечтать понапрасну! Ну так вот: потом я, наверное, поеду в Цюрих и попытаюсь встретиться с Симоном. Надо во что бы то ни стало рассказать ему...

– Я бы на твоем месте прежде всего отправился во дворец Ротшильдов в Вене. Может быть, барон Луи скажет тебе, где сейчас находится его старый друг, барон Пальмер... А ты благодаря этому проведешь с Лизой еще несколько дней.

Адальбер, слишком взволнованный, чтобы отвечать, обнял друга за плечи и поцеловал.

На следующее утро Морозини выехал из Бад-Ишля за рулем своего маленького «Фиата». Совсем один...

Часть третья

ЯЗВА ВЕНЕЦИИ

12

СЛИШКОМ ЛОВКО РАССТАВЛЕННЫЕ СИЛКИ...

В первый раз в жизни Морозини возвращался домой в автомобиле. До сих пор его, влюбленного в море, вполне устраивали лодки. А для дальних поездок он предпочитал европейские экспрессы, удобные, словно фешенебельные передвижные гостиницы.

И все же он проделал весь путь в прекрасном расположении духа: его маленькая машина великолепно работала, и благодаря ей он сможет нагрянуть неожиданно и попытаться выяснить, что, собственно, происходит в его доме. И только мысль о том, что ему приходится возвращаться тайком, омрачала радость от встречи с милым домом – но что еще оставалось делать?

Приехав в Местре, князь оставил свой автомобиль в единственном в городе гараже, где собирался его держать до тех пор, пока машина ему не понадобится. Оставив «Фиат», Морозини заколебался, стоит ли переправляться на пароме, это слишком медленно, а был уже пятый час. И он выбрал железнодорожный «челнок», по нескольку раз в день совершавший рейсы между Местре и Венецией. В самом деле, адриатическую красавицу связывали с материком только два стальных рельса, тянувшихся все три тысячи шестьсот метров моста через лагуну[14].

Оказавшись через несколько минут на венецианском вокзале, Морозини был уверен, что никто его не ждет, потому что в это время не прибывал ни один поезд издалека. Тем не менее он услышал удивленное и отчасти возмущенное восклицание носильщика, который подхватил его чемоданы:

– Никогда бы в такое не поверил! Вы, ваше сиятельство, на этой штуковине?

– Я доехал до Местре на машине, и мне еще придется ездить на местных поездах. Времена меняются...

– Да, тут вы правы! – пробормотал тот, указав подбородком на двух молодых людей в черных рубашках и пилотках, которые неторопливо прогуливались, заложив руки за спину. – Теперь повсюду полно этих неизвестно откуда взявшихся парней, и у них такой вид, словно они всем угрожают... Впрочем, они проворны на руку!

– А что полиция? Она им все позволяет?

– А ее не спрашивают! Ей лучше не суетиться... Ну вот! Они идут сюда!

«Черные рубашки» действительно заинтересовались элегантно одетым пассажиром, который прибыл, на их взгляд, не соответствующим его виду образом.

– Вы откуда приехали? – спросил один из них с хриплым акцентом Романьи, даже и не подумав поздороваться.

– Из Местре, где я оставил свою машину. Это запрещено?

Другой, ковыряя в зубах, проворчал:

– Нет, по это подозрительно. Вы, наверное, иностранец?

– Я более венецианец, чем вы сами, и возвращаюсь к себе домой...

Твердо решив не уступать этим мужланам, князь уже собрался идти дальше, но грубияны еще не закончили выяснять его личность.

– Если вы здешний, скажите-ка нам, как вас зовут!

– Можете спросить у любого железнодорожного служащего: меня все знают!

– Это князь Морозини, – поспешил ответить носильщик, – и все в Венеции его очень любят, потому что он щедрый и великодушный...

– Еще один аристократишка из тех, что никогда в жизни ничего не делали своими руками?

– Ошибаетесь, приятель, я-то как раз работаю! Я антиквар... и честь имею кланяться! Пошли, Беппо!

И на этот раз князь решительно повернулся к ним спиной, проклиная себя за дурацкую мысль ехать поездом... Поездка по воде позволила бы ему избежать неприятной встречи. Князь поспешно отогнал мысль об этом столкновении, садясь в лодку гостиницы Даниели, водитель которой, приехавший за почтой, предложил его подвезти. Для него всегда было блаженством плыть по Большому каналу, и он хотел насладиться его красотой на закате, какие редки в преддверии зимы. Таких чудесных деньков – голубое небо и мягкий воздух, напоенный запахами моря, – в ноябре почти не бывает.

Однако, когда лодка свернула вправо, ко входу в рио Фоскари, Морозини был неприятно поражен: на пороге его дворца стоял мальчишка в черной рубашке с оружием на ремне, до того похожий на тех, что встретили на вокзале, словно доводился им младшим братом.

– Ну вот, – сказал служащий Даниели. – Похоже, у вас гости, дон Альдо? Что-то эти люди становятся чересчур назойливыми!