Пылающий камень (ч. 1) - Эллиот Кейт - Страница 2

Он прикрыл глаза:

— Мое имя не изменилось.

— Имена меняются, как меняется весь мир вокруг. На свете нет ничего постоянного, но, как я вижу, ты, человек, этого не понимаешь.

На востоке из-за горизонта выглянуло солнце, и он прикрыл глаза рукой:

— Кто ты?

Поднялся ветер. В следующее мгновение ему стало понятно, что это вовсе не ветер. Сердце сжалось, и к горлу подкатил ком. Захария хотел крикнуть, предупредить ее, но звуки умирали у него на губах. Она смотрела на него не мигая. Совершенно одна, вооруженная всего лишь копьем, то есть почти безоружная, а он… Он слишком хорошо знал, как куманы обращаются с женщинами, которые не принадлежат к их племени.

— Беги! — прохрипел он и бросился к камню, прижался к нему, стараясь стать невидимым. Возможно, его не заметят. Еще можно бежать, хотя нет, уже поздно. «Если ты слышал шум их крыльев, тебе не уйти», — передавали рабы из уст в уста. Подобно грифонам, которые незаметно подкрадываются к своей жертве в высокой траве, воины-куманы набрасывались внезапно, как гром среди ясного неба. И только этот звук — шелест крыльев — выдавал их присутствие.

Захария давно научился определять по звуку, сколько воинов сейчас поблизости. — Преследователей было не меньше дюжины, но и не больше двух десятков.

В воздухе нежно звенели крылья грифонов.

Захария всхлипнул от ужаса. Он слишком хорошо понимал, насколько слаб и беззащитен, и поэтому сейчас вел себя «как женщина», так когда-то презрительно бросил ему один из куманов. «Как трус, потерявший веру в себя» — сказал бы его собственный народ. Но он так устал от погони, и он действительно слаб. Если бы он был сильным, то вытерпел бы все пытки и умер, славя Господа и Владычицу, но он испугался и выбрал жизнь. Поэтому Господь покинул его.

Захария перевел взгляд на восток, увидел посветлевшее небо и ведьму. Она смотрела мимо него, не проявляя ни малейшего беспокойства. Захария так удивился этому, что выглянул из-за камня.

К ним приближались всадники. За спиной у каждого из них топорщились сложенные крылья, такие длинные, что их кончики чертили бороздки по земле рядом со следами подков куманских коней. Крылья слегка позванивали и трепетали при каждом движении. Когда-то Захария думал, что куманы и вправду крылаты, но теперь он знал, что крылья проволокой привязаны к специальным деревянным каркасам, которые крепятся к доспехам. Над кавалькадой развевался штандарт с эмблемой клана печанеков — когтистая лапа снежного барса. Племя куманов состояло из множества кланов, и у каждого был свой знак. А этот был знаком Захарии слишком хорошо.

Отряд возглавлял всадник, чье лицо было скрыто забралом шлема. Но Захария и так знал, кто это.

Булкезу.

Это имя звучало как похоронный звон.

Отряд из пятнадцати всадников приближался к каменному кольцу, они перевели коней на шаг, и тонкий звон крыльев стих. С безопасного расстояния они осмотрели каменную корону и разделились, чтобы обследовать ее по всей окружности, выясняя попутно возможности подхода к каменным порталам и силы защитников, если таковые имеются. Поначалу лошади упрямились, не желая идти вперед, — им не нравились огромные камни и еще не растаявшие внутри кольца ночные тени, — но вскоре, послушные воле хозяев, они подошли поближе.

Женщина с копьем в руке стояла между двумя каменными столбами. Ее силуэт четко выделялся на фоне светлеющего неба. Она просто стояла и ждала, не выказывая никакого страха. Всадники перекликнулись. Их голоса разнеслись в воздухе, но Захария не мог разобрать ни слова — звуки были так невнятны, словно он слышал их из-под воды.

Вот снова послышался тонкий перезвон перьев грифонов — куманы подняли коней в галоп и вскоре окружили каменную корону. В предутренней тишине раздавались лишь тонкий звон, стук копыт да скрип седел.

Захария ясно видел появившегося из-за камней Булкезу. Он был похож на глыбу железа — металлические доспехи, крылья и непроницаемое выражение лица… На шлеме у него был султан из двух перьев — белого и коричневого. Его конь мчался галопом к восточному порталу, прямо на стоящую между каменных столбов женщину. Копье опустилось, нацеливаясь ей в грудь.

Захария судорожно втянул в себя воздух, но не двинулся с места. Он ругал себя последними словами, но просто немог смело встать перед человеком, который, вне всякого сомнения, в следующую минуту будет издеваться над ним, потом изобьет и в конце концов прирежет.

Захария молча смотрел на женщину, которая спокойно ожидала приближения врага. Сначала ему было безразлично, кто выйдет победителем из этой схватки, потому что он не считал ведьму своим союзником. Но вскоре он осознал, что желает ей победы. Пусть она и ведьма, пусть и не похожа на человека.

Женщина выбросила руку вперед и щелкнула пальцами. Внешний мир тотчас исчез. Туман окутал равнину, только внутри короны камней все осталось как прежде — прохладный утренний воздух и костер посреди.

Туман поглотил все звуки — снаружи едва доносились стук копыт, перезвон перьев и далекие голоса.

Выкрикнув какое-то короткое слово на незнакомом гортанном наречии, женщина отпрыгнула в сторону. Из тумана появилась лошадь, ее очертания становились все отчетливее, еще мгновение, и она пересекла таинственную границу, отделившую внешний мир. Копыта зацокали по камням, и конь ворвался в круг. Булкезу пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о верхний камень портала.

В тумане, клубившемся за пределами кольца, угадывались силуэты других всадников, которые тщетно пытались найти проход. Глядя на них, Захария подумал о рыбках, которые плавают в пруду, но не могут пересечь поверхность воды. Куманы рыскали в туманной пелене, не в силах разорвать ее и войти в круг камней.

Булкезу же, оказавшись внутри, быстро огляделся, но женщина исчезла. Князь был явно поражен изменившимся миром, единственное, чего не коснулось колдовство, были крылья грифона.

— Собака! — выкрикнул он, увидев Захарию. — Гнусный червь! Ты не сбежишь от меня!

С этими словами он направил лошадь прямо на беглеца и выхватил меч. Захария отпрянул. Щель между камнями, которая служила ему убежищем, теперь превратилась в ловушку. Бежать было некуда.

Но не успела лошадь сделать и трех шагов, как земля у нее под копытами задрожала, а огромные камни стали ворочаться, словно живые. Казалось, они не хотят более оставаться на своих местах, хотя Захария чувствовал, что камни, к которым он прижимался спиной, прочны и неподвижны, как и прежде. Лошадь, испуганно заржав, упала на колени, и Булкезу, который был прирожденным всадником, выпал из седла. Камни снова зашатались, как будто какой-то великан встряхнул землю, и Захария испуганно обхватил голову руками — словно они могли защитить от каменных глыб.

Это было нечто большее, чем колдовство.

В центре круга снова появилась женщина. Она стояла совершенно спокойно, словно земля не тряслась под ее ногами. Бусы и золотые украшения на ее груди тихонько позванивали. Булкезу, который оказался у нее за спиной, тотчас вскочил на ноги и выставил перед собой меч. Захария хотел было крикнуть, чтобы предупредить ее, но смог только показать рукой на противника.

Женщина тотчас повернулась и, опередив соперника, нанесла ему тяжелый удар. Булкезу опрокинулся на спину, его шлем отлетел далеко в сторону. Из раны на голове потекла темная кровь, матово поблескивая на черных волосах. Земля продолжала трястись, но туман по-прежнему отделял круг камней от всего остального мира. Всадники все еще пытались найти портал и войти в круг.

Женщина подошла к Булкезу. Он перекатился на бок, вскочил на ноги и нанес ответный удар. Сверкнуло лезвие меча, и на землю посыпались бусы — настоящий град из нефрита, бирюзы и золота. Вся земля под ее ногами оказалась усыпана этим драгоценным ковром. Булкезу отскочил назад, держа меч наготове, и снова замахнулся. В глазах у него горел огонь, который куманы называли «священной яростью битвы», в этот момент лицо князя было исполнено завораживающей злой красоты, столь ценимой его сопле-менниками в мужчине. Он упивался боем и знал, что выйдет из него победителем, как из всех схваток, в которых ему доводилось участвовать.