Текучая Вода - Эмар Густав - Страница 51

Инсургентский генерал, стараясь не обременять армию пленниками, довольствовался только тем, что обезоружил испанские гарнизоны и потом предоставил им полную свободу.

Эта милосердная политика слишком противоречила суровой системе, принятой до сих пор управлением метрополии, чтобы не дать хорошего результата, который и не замедлил обнаружиться. Многие солдаты и офицеры, уроженцы Новой Испании, предложили свою шпагу революции и вступили в ряды мексиканской армии.

Один только город еще сопротивлялся всеобщему движению и остался верен правительству метрополии.

Этим городом была Кокагуила.

Генерал дон Лопес де Карденас при первом движении мятежников собрал все испанские гарнизоны, разбросанные по другим городам, решив скорее умереть под развалинами, чем открыть двери тем, кого он считал презренными бунтовщиками, подпавшими под влияние священника-фанатика.

Объявив независимость во всех городах провинции и повсюду установив национальное управление, Пелажио Сандоваль направил свои силы, достигнувшие теперь действительно страшной цифры в двадцать пять тысяч человек, к Кокагуиле.

Мексиканцы подошли к городу, не встретив другого препятствия, кроме довольно значительного корпуса кавалерии, посланного, вероятно, на разведку, который, обменявшись несколькими ружейными выстрелами с авангардом, отказался от всякого намерения вступить в серьезный бой.

Город немедленно был осажден.

Генерал Карденас был старым солдатом и ловким полководцем. Ожидая восстания со стороны мексиканцев, он собрал в Кокагуиле обильный запас оружия и боевых снарядов. А как только осада началась, велел воздвигнуть земляные валы и выкопать широкие рвы.

Ожидалась осада по всем правилам, а враг хорошо знал, какую ненависть он возбудил против себя, чтобы не приготовиться к отчаянному сопротивлению.

Первой заботой священника-генерала было: набросать план и построить окопы.

Знамя независимости гордо взвилось над хижиной, служившей опорным пунктом, и дон Пелажио потребовал сдачи города.

При звуке мексиканских труб генерал Карденас показался на своих укреплениях среди группы испанских офицеров в мундирах, украшенных шитьем.

— Кто вы и чего требуете? — сказал он высокомерно, обращаясь к офицеру, командовавшему мексиканским отрядом.

Этим офицером был дон Аннибал де Сальдибар, которого генерал Сандоваль назначил первым адъютантом и начальником Главного Штаба (major-general) армии.

Дон Аннибал держал в руках обнаженную шпагу, на конце которой был привязан белый платок.

— Кто вы сами? — спросил он. — Я имею приказание обращаться только к генералу дону Лопесу де Карденасу, коменданту крепости.

— Тогда говорите немедленно: он перед вами.

Дон Аннибал поклонился.

— Мне приказано, — сказал он, — предложить вам сдать сейчас же крепость генералу дону Пелажио Сандовалю, главнокомандующему мексиканскими войсками в провинции Когагуила.

— А! А! — воскликнул генерал, кусая усы. — Немного странная претензия. Знайте, что я признаю только одну армию в Новой Испании — испанскую. Что касается той шайки бандитов, которая окружила теперь город, и мятежника, который ею командует и которого вы осмелились назвать генералом, то слушайте: я не разговариваю с презренными рабами, восставшими против господина. Я хотел выслушать вас до конца и не стрелять пока. Но не испытывайте долее моего терпения, удалитесь и берегитесь в будущем являться с такими вестями, так как это будет для вас плохо. Вот единственный ответ, который я могу и хочу вам дать. Уходите же. Спешите, пока я не отдал приказания поступить с вами, как вы того заслуживаете!

— Берегитесь, генерал! — бесстрашно отвечал дон Аннибал. — Борьба, которую вы готовитесь поддерживать, бесчестна. Дело, которое вы защищаете, — гиблое дело!

— Пустите пару пуль в этого крикуна! — сказал генерал, пожав плечами и обращаясь к солдатам, присутствовавшим с ружьями у ног при этой беседе.

Солдаты повиновались, — и несколько пуль просвистело возле ушей неустрашимого дона. Последний не сделал ни малейшего движения, чтобы избежать их. Он только снял белый платок со своей шпаги и кинул его далеко прочь.

— Зачем парламентерское знамя, — сказал он, — когда приходится иметь дело с палачами, презирающими права людей! Прощайте, генерал Карденас! Я забыл имя, которым окрестили вас жители этой области. Вы заставили меня вспомнить его!

Поклонившись с иронией испанцам, он знаком приказал своему эскорту следовать за собой и удалился медленным и спокойным шагом.

Дон Аннибал вернулся в хижину, где отец Сандоваль ждал его среди членов своего главного штаба.

Инсургентский генерал очень хорошо знал, что предложение его останется без ответа или, если и удостоится ответа, то оскорбительного, но считал своей обязанностью сделать этот шаг, чтобы исполнить установленные правила в противоположность генералу Карденасу, характер которого был хорошо известен. Он предполагал, что тот совершит какой-нибудь опрометчивый поступок и тем даст возможность легче захватить город и его самого.

Предположения отца Сандоваля оправдались. Генерал Карденас не поколебался отдать приказ стрелять в парламентера. Вся мексиканская армия была возмущена, но генерал пошел еще дальше.

В схватке, происшедшей недалеко от города, испанцы захватили в плен шесть или семь пеонов, у которых оказались дурные лошади. Эти пленники приведены были в город, и надо же было случиться несчастью, что генерал заметил их. Он не мог удержать гневного жеста и приказал сейчас же отвести их на вал и повесить на глазах у мексиканской армии.

Напрасно офицеры пытались отговорить его от этого. Генерал был неумолим, и бедняги были повешены.

Они испускали последний вздох в тот самый момент, когда дон Аннибал де Сальдибар, возвратясь с переговоров, входил в хижину Совета — Jacal. Армия оглашала воздух страшными криками, заставившими мексиканских генералов и офицеров трепетать от ужаса и гнева.

Осада началась при мрачных предзнаменованиях. Всякий инсургент, попадавший в руки испанцев, вешался на валу. Генерал Карденас поклялся опоясать город трупами. Мексиканцы, со своей стороны, безжалостно убивали несчастных испанцев, попадавших в их руки.

Напрасно отец Сандоваль умолял своих товарищей пощадить врагов. Возбуждение мексиканцев достигло крайнего предела: они оставались глухи к просьбам и приказаниям своего вождя.

Впрочем, испанский генерал защищался, как лев. Каждый клочок земли, завоеванный инсургентами, оставлялся дюйм за дюймом и стоил волн крови.

Город был в осаде уже семь дней, и ничто не предвещало, что он скоро сдастся.

На восьмой день отец Сандоваль получил через курьера копию с договора между генералом Итурбидэ и вице-королем О'Донохо. Сущность этого договора состояла в том, что Мексика будет объявлена независимой при условии учреждения в ней конституционной и представительной монархии, королем которой станет один из членов испанской фамилии Бурбонов. Вице-король осознал критическое положение, в котором очутилось руководство метрополии. Отчаявшись сохранить совершенно для Испании эту богатую колонию, он постарался спасти хотя бы что-нибудь. Этот договор прекращал войну.

Но отец Сандоваль не знал, как сообщить эту новость генералу Карденасу. После угроз генерала и его поступков, никому не хотелось очутиться с ним лицом к лицу.

Дон Аннибал, всегда готовый жертвовать для общего блага, предложил тогда свою кандидатуру для переговоров.

Генерал Карденас против всякого ожидания позволил парламентеру войти в город и принял его даже с некоторой учтивостью, удивившей самого дона Аннибала, невольно сравнивавшего это свидание с первым.

Посланник вручил генералу копию с договора и выразил надежду, что пролитие крови прекратится.

Генерал взял бумагу и внимательно прочел ее два раза, как будто хотел взвесить все ее статьи.

Напрасно дон Аннибал старался в это время понять по выражению его лица, какое впечатление произвела на него копия: черты генерала оставались холодны и неподвижны, как мрамор.