Кречет. Книга I - Бенцони Жюльетта - Страница 32

– Послушайте, – стал упрашивать его Жиль. – Не могли бы вы подыскать мне местечко хотя бы и на чердаке? Мне совершенно необходимо оставаться здесь до полудня завтрашнего дня. Я… ожидаю известий от одного друга. И потом я голоден, я устал. Гийом Бриан сказал мне, что вы позаботитесь обо мне. Я могу заплатить, знаете ли!

Папаша Бриан снял с головы свой колпак, чтобы без помех почесать голову.

– Что до еды, то это сколько угодно, но вот местечко вам найти будет трудновато… Известно ли вам, что люди ночуют и на берегу? Но, с другой стороны, ежели я выставлю вас вон, то кузен Гийом никогда мне этого не забудет… Ладно, слушайте, если вы готовы удовлетвориться связкой соломы в углу каретного сарая, то это можно будет устроить. Карета полковника, что стоит там, это огромных размеров берлина с прекрасными мягкими подушками, она занимает там все место.

– Да мне большего и не надо! – радостно воскликнул Жиль. – Скорее дайте мне поесть и покажите мою связку соломы…

Спустя час, наполнив желудок великолепным котриодром – густой похлебкой с ароматами всех рыб, водящихся в Ируазском море , и выпив кружку подогретого сидра. Жиль, настроение которого весьма улучшилось, уже пересекал маленький двор «Красного столба», следом за хозяином гостиницы, который в одной руке нес фонарь, а в другой – связку соломы.

Открытые ворота каретного сарая позволяли видеть огромную карету, выкрашенную в зеленый цвет, с высоко задранными оглоблями, которая почти полностью занимала сарай. При виде этого лицо Жиля вытянулось.

– Я совсем не толст, – сказал он. – Но разве я смогу там поместиться?

– Конечно! – ответил папаша Бриан с невозмутимым видом и бросил солому между двумя огромными колесами. – Может, это сразу и не заметишь, но тут, с этой стороны, хватит места, даже если открыть дверцы. Да, замечательная карета, что и говорить! А внутри-то, внутри!.. Клянусь моим колпаком, в ней можно выспаться не хуже, чем в постели…

Это было сказано таким тоном, что Жиль пристально посмотрел на хозяина гостиницы и рассмеялся.

– Вы, несомненно, правы, сударь! На этой соломе я великолепно просплю до самого рассвета.

Я всегда встаю очень рано.

– Тогда не шумите и хорошенько закройте ворота. Кучер спит наверху, но он почти каждый вечер напивается и просыпается лишь к полудню! Вот так кучер! Будь я полковником…

Несколько минут спустя удобно устроившийся на подушках зеленой берлины. Жиль позабыл о своих невзгодах и погрузился в глубокий сон.

Ему снилось, что он стал полковником и во главе своих солдат атакует ворота монастыря в Эннебоне, вызволяет Жюдит и увозит ее на крупе Мерлина в самую чащу леса, где растут огромные деревья и где обитают сказочные существа с невиданным цветом кожи…

Пение петуха пробудило его от чудесного сна к не столь радужной действительности, на которую он, впрочем, смотрел уже с большим оптимизмом, чем вчера. Первые лучи забрезжившей зари застали Жиля у фонтана во дворе, где он, раздевшись до пояса, совершал свой утренний туалет.

Он особенно тщательно оделся и причесался, затем плотно позавтракал супом со шкварками.

Насытившись, Жиль устроился в зале, ожидая чего-то… сам не зная чего… да, может быть, еще ничего и не произойдет. Но ему было назначено ждать до полудня… Только после указанного часа он подумает, как добраться до Ландерно. Там он купит место в дилижансе, доберется до Шатолэна, а оттуда доедет до Дуарнене и до замка Кергеленан в Пульдерга, где сейчас находилась его последняя надежда. Если он большую часть пути проделает бегом, то, может быть, и успеет вернуться в Брест до отплытия эскадры. Во всяком случае, г-жа дю Куедик сможет найти капитана какого-нибудь фрегата или другого корабля, который возьмет его с собой…

Часто взглядывая на большие часы в футляре каштанового дерева, чей глухой звон управлял всей жизнью гостиницы. Жиль прождал довольно долго. Часы пробили девять, затем десять, затем одиннадцать часов, с каждым своим ударом уменьшая надежду, правда весьма зыбкую, которую родили в нем вчера слова виконта.

Надежды почти уже не оставалось, и стрелки часов подползали к полудню, когда двери отворились и вошел солдат морской пехоты и встал в дверях, заслонив их своей внушительной фигурой, затянутой в сине-белый мундир.

– Господин Гоэло Жиль? – спросил он прямо с порога.

Ему не пришлось повторять свой вопрос дважды. Жиль вскочил.

– Это я!

– Благоволите следовать за мной!

– Можно узнать, куда?

– В резиденцию господина Генерального интенданта, где ожидают вашего весьма скорого прибытия. Вам нужно торопиться!

– Готов следовать за вами.

Доверив свой скудный багаж Корантену Бриану, Жиль последовал за солдатом. Сердце его билось значительно быстрее обыкновенного. Не обменявшись ни одним словом со своим спутником, он пересек почти весь город и, немного не дойдя до Арсенала, остановился у великолепного особняка, охраняемого часовыми. Этот особняк служил жилищем и штаб-квартирой графу д'Эктору, которого называли «Белый адмирал», Генеральному интенданту, представителю всемогущего министра морского флота и полновластному повелителю верфей, складов и огромного Арсенала. Граф сильно страдал от нервных болезней и пытался бороться с частыми и сильными приступами головокружения, устраивая нескончаемые охоты.

Внутри особняка царила ужасная суматоха.

Расфранченные офицеры натыкались на замотанных чиновников с гусиными перьями за ушами, сновавших с одного этажа на другой с бумагами и папками в руках. Вестибюль и лестница гудели, как барабан, от шума шагов, беготни и разговоров.

Следом за своим проводником Жиль поднялся на второй этаж, где был сдан с рук на руки ординарцу. Его провели по короткой галерее, затем по длинному коридору до закрытой двери. Отворив ее, ординарец объявил:

– Господин секретарь, вот человек, которого вы ждете!

Слегка ошеломленный Жиль оказался в комнате, слабо освещенной лишь светом пасмурного дня, лившимся из окна без занавесей. Стены были увешаны морскими картами, схемами, здесь висела также огромная картина, где был изображен морской бой под закопченным небом. В комнате находились два стола – один большой, заваленный бумагами и папками, другой маленький, на котором стоял только чернильный прибор и лежала стопка писчей бумаги. Вместе с большим шкафом эти два стола составляли всю меблировку. Что же до человека, сидевшего за большим столом, который поднял глаза на Жиля, когда тот вошел в комнату, то это был худой и бледный мужчина с мрачным лицом, с длинным носом, украшенным очками. На голове у него красовался белый парик, он был одет в платье из эльбефского сукна каштанового цвета и рубашку с плиссированным жабо.

Некоторое время мужчина, покусывая перо, молча рассматривал того, кого ему привели и кто только что на всякий случай ему низко поклонился. Затем мужчина задумчиво провел пером по тщательно выбритому подбородку, кашлянул, чтобы прочистить горло, и соизволил наконец произнести покровительственным тоном несколько слов:

– Нам стало известно, что вы, молодой человек, стремитесь получить место секретаря при особе графа де Рошамбо. Это правда?

Кровь бросилась в лицо Жиля.

– Совершеннейшая, сударь!

– Гм… Прекрасно. Однако вы должны понимать, что недостаточно домогаться места, чтобы оно было вам немедленно предложено. Нужно еще и выказать себя достойным занять его. Хороший секретарь – это штука редкая, – прибавил мужчина и приосанился, давая понять соискателю, какое значение лично он придает званию секретаря.

Юноша с трудом сдержал улыбку.

– Поверьте, сударь, что я глубоко убежден в справедливости ваших слов. Могу ли я тем не менее понять ваши слова в том смысле, что у меня есть некоторая надежда занять этот ответственный пост?

– Не спешите, молодой человек! Очевидно, что судьба благоприятствует вам, поскольку вчера еще это место занимал молодой человек из Анжу, юноша отменных способностей, умевший считать не хуже старого нотариуса, но он был принужден оставить свою должность, получив сегодня утром дурные известия из дому. Нет никаких сомнений, что его отсутствие продлится не одну неделю… В связи с тем, что это причинило неудобство господину графу, один из его адъютантов, молодой виконт де Ноайль, который, похоже, относится к вам с очень большим уважением, весьма горячо рекомендовал вас графу. Мы решили испытать вас… Садитесь за этот стол, возьмите бумагу, перо и приготовьтесь писать под мою диктовку: прежде всего важно увидеть, как вы пишете.