Миссурийские разбойники - Эмар Густав - Страница 24

С помощью молодого человека американец встал на ноги, хотя порядком охал, стонал и корчил гримасы.

— Лучше бы провалился сквозь землю мой родимый братец, помешавшийся на вечном бродяжничестве, — ворчал он, становясь на ноги. — Впрочем, дело не в том… Не угодно ли будет вам ответить на мой вопрос?

— Ничего лучшего я и не желаю, мистер Сэмюэль; вы только спрашивайте… Что вы думаете делать с оленем? Вы не в состоянии тащить его с собой, так не прикажете ли повесить его на дерево, пока за ним не придут?

— О Господи! В последний раз я повторяю свое требование, Джордж, — отвечайте же на мой вопрос! — закричал Сэмюэль, раздраженно топнув ногой.

— На какой прикажете отвечать? Вы ни одного вопроса мне не задали, мистер Сэмюэль, — возразил молодой человек кротко.

Американец с минуту смотрел на него; на лице его появилась лукавая улыбка, потом он добродушно расхохотался и подал ему руку.

— Простите меня, Джордж, простите старого дурака, который ищет причины поссориться с вами, тогда как следовало бы благодарить вас за оказанную услугу; ведь вы спасли мне жизнь!

— О! Мистер Сэмюэль, вы преувеличиваете.

— Это вы так думаете, любезный друг, а я уверен совсем в противном. Что со мной могло бы случиться, когда я лишился чувств в этой пустынной местности, если бы вы так вовремя не подоспели мне на помощь?

— Всему причиной случай.

— Случай, так случай; если вы так этого хотите, то я, пожалуй, буду с тем согласен. В самом деле, у случая здоровые плечи, отчего же не сваливать на него все беды? Ничего — вынесет.

Молодой человек покраснел и опустил глаза.

— Довольно, Джордж, я не стану больше дразнить вас, — сказал американец, — у вас золотое сердце, да и мужества вам не занимать. Мы с вашим отцом старые друзья, и вас я искренно люблю.

— И я сердечно благодарен вам, мистер Сэмюэль, за доброе участие ко мне.

— Разумеется. Ну, теперь, когда мы объяснились, потолкуем же откровенно. Согласны?

— Ничего лучшего не желаю.

— Что это у вас ныне все один припев: «Ничего лучшего не желаю», да и все тут? Да я-то желаю другого… Конечно, я не имею никакого права разузнавать ваши тайны; однако, надеюсь, не нарушу правила приличий, если задам вам один вопрос.

— Спрашивайте, мистер Сэмюэль, и будьте уверены, что при малейшей возможности я отвечу вам с полной откровенностью.

— Гм! Вот уже и условие к отступлению… Но я не смею настаивать… Однако лучше сядем. Я действительно чувствую себя немного разбитым.

Молодой человек поспешил исполнить его желание, помог ему сесть на бугорок, покрытой зеленой травой, и сам сел рядом.

— Ну, так-то будет поудобнее! Час времени у меня свободный, потолкуем.

— И прекрасно, натолкуемся вдоволь, мой старый друг.

— Как же это случилось, мистер Джордж Клинтон, — сказал он, лукаво подмигнув ему, — что три месяца назад я оставил вас в Бостоне, во главе значительного торгового дома, которого вы были полновластным хозяином как законный наследник вашего отца, и вдруг такая неожиданность — вы очутились в охотничьем костюме за сто миль от ближайшего населенного пункта и как раз в ту самую минуту, чтобы спасти мне жизнь, за что, конечно, я вам искренно благодарен.

— Если бы мое путешествие имело только одну цель, то и за это я был бы вполне признателен судьбе, — ответил Клинтон с улыбкой, — но так как я не мог предвидеть будущего, то и должен откровенно признаться вам, что меня увлекла другая причина.

— Без труда верю вам, мой милый, и вот именно эту-то причину я и желаю знать, если, конечно, вы не находите для себя неудобным объяснить ее мне.

— Я-то? Нимало, мистер Сэмюэль. Видите ли, я молод, здоров, сил у меня немало, да и ловкости достаточно; я набил себе руку в стрельбе; природа одарила меня предприимчивым характером. Много раз в жизни случай сводил меня с людьми, совершившими трудные и великие подвиги по исследованию внутренних земель материка, так мало известных. От них я наслышался о грозных, чудесных приключениях, которые они испытали во время своих странствий. Мое любопытство разгорелось, и я, в свою очередь, почувствовал страстное желание попытать счастья и протоптать свою тропинку в стране чудес в поисках неведомого…

— Или идеала? — прервал американец лукаво.

— Или идеала, пускай и так. При жизни отца я тщательно скрывал от него свои бродяжнические мечты, зная, что это наверняка ему не понравится. Но теперь, когда я совершенно свободен, мои желания пробудились с еще большей пылкостью. Охота пуще неволи — у меня не хватило сил противиться страстному влечению; представился удобный случай, и я поспешил ухватиться за него. Устроив свои дела, поручив управление торговым домом своему компаньону, честность и способности которого мне давно известны, я увидел, что ничто не препятствует осуществлению моих планов, и пустился в путь.

— Но у вас, конечно, была определенная цель?

— Нет, я иду вперед, куда глаза глядят, как положит случай, и руководствуюсь только…

— Все тем же идеалом, — прервал его американец со смехом. — Однако, любезный друг, в нашем деле случай играет важную роль. Извините, если я выскажу откровенно свое мнение: ваша история — просто восторг! Она так замечательно изложена, что делает честь вашему воображению. Но провались я сквозь землю, если верю хоть единому слову из вашего рассказа!

— Ах, мистер Сэмюэль! В вас нет великодушия.

— При чем тут мое великодушие?

— Очень просто; вы не желаете верить, что молодой человек поддался внутреннему голосу, зову отваги и предприимчивости, тогда как вы сами — уж на что человек степенный, рассудительный, гораздо старше меня, занимающий значительное положение в обществе, и вдруг я встречаю вас точно в таком же положении! И, кроме того, в оправдание своей несколько легкомысленной предприимчивости вы не можете даже придумать сколь-нибудь достойной причины в свою пользу.

— Меткое возражение, Джордж; не ожидал я этого. Клянусь честью, приятель, вы с первого удара опрокинули меня… Но я, ведь вам это известно, я — старый дурак!

— Как же можно так говорить?!

— А для чего бы я стал это скрывать? Вы абсолютно правы, мой юный друг, надо быть безумцем, чтобы предпринимать такие глупости. Короче говоря, ясно как божий день, что вы не хотите открыть мне настоящей причины вашего путешествия.