Курумилла - Эмар Густав - Страница 3

ГЛАВА II. Миссия

Резко оборвав беседу с генералом, Валентин, однако, нисколько не опасался преследования и поэтому скоро пошел своим обычным шагом, который ускорил только в первый момент исчезновения.

Отойдя метров на сто от места свидания с доном Себастьяном, охотник остановился и стал смотреть на небо, по-видимому желая сориентироваться, а затем снова пустился в путь. Но вместо того, чтобы двинуться по направлению к миссии, он повернулся к ней спиной, взял немного вправо и скоро очутился на берегу реки, откуда он незадолго перед тем удалился.

Хотя охотник шел довольно быстро, однако нетрудно было заметить, что его мысли заняты чем-то очень важным, так как он чрезвычайно рассеянно относился ко всему окружающему. Изредка он приостанавливался, но не потому, что до его слуха долетал какой-то подозрительный шум. Нет, он настолько уходил в свои размышления, что, казалось, забывал о том, где находится. Очевидно, Валентин ломал голову над разрешением какой-то трудной задачи.

Наконец через четверть часа наш путник увидел перед собой слабый свет, проникавший из-за деревьев. Он указывал на близость чьего-то привала.

Валентин остановился и тихо свистнул. В ту же минуту кустарник, густо росший вокруг, бесшумно раздвинулся, и показался человек. Это был Курумилла.

— Ну? — спросил его Валентин. — Она здесь? Араукан утвердительно кивнул головой.

— Где же? — спросил охотник с досадой.

Индеец пальцем показал на огонь, мелькавший за деревьями.

— Черт бы побрал всех женщин, — проворчал охотник, — это самые неразумные существа на свете. Под влиянием страсти они способны на любой опрометчивый поступок.

Затем он громко добавил:

— Значит, вы не исполнили моего поручения? На этот раз индеец заговорил.

— Она ничего не хочет слышать и добивается свидания, ответил он.

— Я так и знал! — вскричал охотник. — Они все на один лад, их головы с успехом могли бы заменить погремушки для мулов! А ведь эта одна из лучших! Ведите же меня к ней, я постараюсь сломить ее упорство.

Индеец насмешливо улыбнулся, но ничего не возразил. Он повернулся и повел охотника к огню.

Посреди широкой лужайки горел костер, сложенный из сухого леса. У огня на куче звериных шкур сидели донья Анжела и ее камеристка.

Несколько отлично вооруженных слуг стояли, опершись на ружья, в десяти шагах позади женщин, охраняя безопасность своей госпожи.

Шум шагов привлек внимание Анжелы, которая, увидав Валентина, радостно вскричала:

— Наконец-то вы пришли! А я уже потеряла надежду вас дождаться.

— Кажется, я поступил опрометчиво, явившись сюда, — ответил тот с подавленным вздохом.

Молодая девушка сделала вид, что не разобрала слов охотника.

— Далеко отсюда ваш лагерь? — спросила она.

— Прежде чем туда отправиться, сеньора, — сказал Валентин, — мне хотелось бы немного побеседовать с вами.

— Значит, вы хотите сообщить мне какую-нибудь необычайную новость, если так торопитесь!

— Сейчас вы все услышите.

Молодая девушка с видимым неудовольствием приготовилась слушать.

— Говорите, — сказала она охотнику. Тот не заставил просить себя дважды.

— Где вы встретились с Курумиллой?

— На асиенде, в ту минуту, когда, собираясь в дорогу, я ждала только его.

— Отговаривал он вас от этой поездки?

— Да, но я так решительно заявила о своем желании ехать, что ему оставалось только повиноваться.

— Вы поступили опрометчиво, нинья.

— Почему?

— По многим причинам.

— Это не ответ. Назовите мне хоть одну.

— Прежде всего, ваш отец.

— Но он еще не вернулся на асиенду, я успею попасть домой до его возвращения. Отца мне бояться нечего.

— Вы ошибаетесь, отец ваш уже приехал, я виделся и говорил с ним.

— Вы?! Где? Когда?

— Я, здесь, полчаса тому назад.

— Не может быть, — сказала девушка.

— Но это действительно так. Могу еще прибавить, что онхотел меня убить.

— Отец?..

— Да.

Молодая девушка на минуту задумалась, затем вскинула своенравную головку и, покачивая ею, с решительным видом сказала:

— Тем хуже, но я постараюсь достигнуть своей цели, несмотря ни на какие препятствия.

— Чего ждете вы для себя от этой встречи, нинья? Разве вы не знаете, что ваш отец — наш заклятый враг?

— Ваши возражения несколько запоздали, нужно было заявить о них раньше, когда я добивалась от вас исполнения моей просьбы.

— Это правда, но тогда я питал еще кое-какие надежды, которые теперь у меня бесследно исчезли. Доверьтесь мне, нинья, и не добивайтесь свидания с Луи. Лучше вернитесь поскорее на асиенду. Что подумает ваш отец, не найдя вас дома?

— Я повторяю вам, что мне необходимо увидеться с доном Луи по крайне важному делу, это одинаково серьёзно для нас обоих.

— Подумайте о том, какие последствия повлечет за собой ваш поступок.

— Я не хочу думать ни о чем и считаю долгом предупредить вас, что если вы откажетесь исполнить свое обещание, то я сама постараюсь разыскать графа.

Охотник внимательно посмотрел на Анжелу, печально покачал головой и, с чувством пожав ее руку, сказал:

— Пусть будет по-вашему, судьбы избежать нельзя, идемте. Дай Бог, чтобы ваша настойчивость не имела дурных последствий.

— Вы напоминаете мне зловещую птицу, — с улыбкой заметила девушка, — идемте же, идемте! Вы сами увидите, что все окончится вполне благополучно.

— Я готов, но прошу вас полностью довериться мне и оставить свиту на месте.

— Я согласна. Со мной отправится только Виоланта.

— Как вам будет угодно.

По знаку своей госпожи камеристка подошла к неподвижно стоявшим слугам и передала приказание ни в коем случае не покидать лужайки до возвращения доньи Анжелы.

Затем Валентин повел обеих женщин в лагерь авантюристов, Курумилла двинулся вслед за ними.

Не доходя ста метров до стоянки наших героев, Валентин остановился.

— Что с вами? — спросила его Анжела.

— Я не решаюсь нарушить сон моего друга. Быть может, он будет недоволен вашим приходом, — ответил Валентин.

— Нет, — сказала девушка, — вы говорите не то, что думаете.

Тот посмотрел на нее с удивлением.

— Боже мой, — продолжала она, постепенно воодушевляясь, — я отлично вижу, что смущает вас в настоящую минуту. Вас пугает мысль, что молодая, богатая девушка, хорошего происхождения, рискует запятнать свою репутацию сумасбродным поступком. А? Боже мой! Мы, американские женщины, не похожи на ваших холодных и сдержанных европейских женщин, которые рассчитывают каждый свой шаг. Мы или любим, или ненавидим. В наших жилах струится не кровь, а лава! Моя любовь — это моя жизнь. Я вся поглощена ею. Оставайтесь здесь и пустите меня вперед одну. Я уверена, что дон Луи поймет и оценит по достоинству мой поступок. Это человек, не похожий на других. Я люблю его! Слышите вы? В истинной горячей любви, такой как моя, есть некая притягательная сила, которая заставляет относиться к ней с уважением.

Произнося эти слова, юная мексиканка была ослепительно красива, она выпрямилась и гордо откинула голову, взор ее горел, губы дрожали. Вся она сияла какой-то девственной и в то же время вакхической красотой.

Ослепленный блеском этой красоты, охотник невольно поддался влиянию пылкой речи, почтительно поклонился девушке и растроганно произнес:

— Ступайте же и дай вам Бог вдохнуть жажду жизни в моего брата.

Она улыбнулась беспечно, но вместе с тем лукаво и, как птичка, быстро порхнула в кустарник.

Валентин и Курумилла приблизились к лагерю ровно настолько, чтобы видеть все, что там происходит — видеть, но не слышать. Здесь они решили дожидаться донью Анжелу.

Лагерь оставался в том же виде, в каком его оставил охотник, отправляясь на свидание к генералу: дон Луи и Корнелио спали крепким сном.

Анжела подошла бесшумно и тихо стояла над спящим. Вдруг взгляд ее засветился решимостью, и она нежно наклонилась к графу. Но в ту минуту, когда она хотела прикоснуться к плечу дона Луи, чтобы разбудить его, внезапный шум заставил девушку вздрогнуть. Она живо выпрямилась и испуганно огляделась по сторонам. Затем, быстро отступив несколько шагов назад, она исчезла в кустарнике.