Курумилла - Эмар Густав - Страница 2

После этого он выбрался из своего укрытия и решительно двинулся к месту, откуда раздался ответный сигнал, не забыв при этом принять все меры предосторожности, чтобы избежать какого-либо нежелательного сюрприза.

Не пройдя и половины пути, охотник увидел, что из-за деревьев вышли четыре или пять человек и двинулись ему навстречу.

— О-о! — произнес Валентин. — Эти люди что-то уж очень торопятся объясниться со мной. Внимание!

Он остановился и прицелился в ближайшего к нему человека.

— Стой! — закричал охотник. — Или я буду стрелять!

— Сара de Dios! Вы очень спешите, кабальеро, — отвечал кто-то ироническим тоном, — вы даже не позволяете к себе приблизиться. Прошу вас, опустите ружье, разве вы не видите: у нас нет никакого оружия.

— Но кто мне может поручиться, что вы его не спрятали?

— Моя честь, сеньор! — высокомерно отвечал незнакомец. — Кто дал вам право ей не доверять?

Охотник усмехнулся.

— Я ничему не доверяю ночью в пустыне. Я один, а вас четверо, и мои опасения весьма естественны.

— Не угодно ли вам быть повежливее, сеньор?

— С превеликим удовольствием. Но ведь это вы добиваетесь свидания со мной, а не наоборот. Поэтому я вправе требовать от вас соблюдения некоторых условий.

— Пожалуйста, дон Валентин. Ваше желание будет исполнено. Прежде вы не были так настойчивы.

— Я в этом и не раскаиваюсь. Выходите вперед, и тогда мы сможем с вами побеседовать.

Незнакомец жестом приказал своим спутникам оставаться на месте и один подошел к Валентину.

— В добрый час, — сказал охотник, опуская приклад Ружья на землю и опираясь на ружейный ствол.

Человек, которому Валентин так мало доверял, был не кто иной, как генерал дон Себастьян Гверреро.

— Надеюсь, вы теперь вполне довольны. Я, кажется, представил вам доказательство моей доброй воли, — сказал генерал, подходя к охотнику.

— Вероятно, у вас есть на то особый расчет, — мрачно возразил охотник.

— Сеньор! — воскликнул генерал надменным тоном.

— Будем говорить кратко и откровенно, как люди, знающие друг другу цену, — сухо ответил охотник. — Я желаю одного лишь беспристрастия. Мне кажется, мы сумеем договориться, если будем вполне откровенны.

— Что вы замышляете, сеньор?

— Ровным счетом ничего, генерал, ноя удивлен, вот и все. Трудно представить себе, чтобы генерал, губернатор Соноры, явился на свидание к какому-то проходимцу-охотнику, избрав для это ночное время и назначив местом встречи глухую пустыню. Только очень важные причины могли заставить вас сделать это. Нужно быть дураком, чтобы не понять такой простой вещи, которая сразу бросается в глаза.

— Допустим, что вы правы.

— Тогда перейдем к делу.

— Гм! С вами это не так-то легко.

— Почему же? Наш недавний разговор показал, что со мной можно вести всякие дела.

— Вы правы, но то, о чем я хочу говорить с вами, очень опасно, и я боюсь…

— Чего же? Что я откажусь? Но тогда не стоило рисковать.

— Я боюсь, что вы не так поймете все дело и рассердитесь.

— Вы так думаете? Впрочем, может, вы и правы. Значит, вы хотите, чтобы я избавил вас от труда изложить суть дела?

— Каким же образом?

— Выслушайте меня.

Оба собеседника смотрели друга на друга в упор. Валентин не терял из виду и спутников генерала, стоявших на почтительном расстоянии.

— Говорите, — ответил генерал.

— Генерал, вы просто хотите предложить мне продать своих товарищей.

Услыхав слова охотника, произнесенные довольно резким тоном, пораженный дон Себастьян невольно отступил назад.

— Сеньор!

— Это правда? Да или нет?

— Вы так странно выражаетесь, — пробормотал генерал.

— Дело не в выражениях. Вы рассчитывали, что дон Луи поможет вам захватить пост президента мексиканской республики, но теперь, когда граф отклонил ваше предложение, хотите сбыть его с рук. Не так ли?

— Сеньор!..

— Позвольте мне продолжить. Для достижения своей цели вы решили прибегнуть к подкупу. Это дело вам очень хорошо знакомо. У меня есть много доказательств, делающих вам большую честь.

Генерал побледнел от ярости и страха. Он сжимал кулаки, губы его судорожно кривились, как будто он бормотал какие-то бессвязные речи.

Охотник сделал вид, что не замечает возбужденного состояния генерала, и невозмутимо продолжал:

— Вы ошиблись, думая привлечь меня на свою сторону. Я не похож на Собачью Голову, негодяя, с которым вы в свое время заключили сделку. Я торгую шкурами животных, но никогда не торгую людьми. У каждого своя специальность.

— Остановитесь же, сеньор, — гневно вскричал генерал, — неужели вы пришли на эту встречу с единственной целью наносить мне оскорбления?

Валентин пожал плечами.

— Вы заблуждаетесь, — ответил он, — это было бы слишком глупо. Нет, я пришел сюда предложить вам одну сделку.

— Сделку?!

— Или устроить торг, если вам так больше нравится.

— В чем же заключается это ваше дело?

— Я изложу его в двух словах… В моих руках находятся некоторые бумаги. Их обнародование и публикация будут вам стоить не только карьеры, но и жизни.

— Бумаги… — пробормотал дон Себастьян.

— Да, генерал. Ваша переписка с одним североамериканским дипломатом, которому вы обещали доставить независимость Соноре и одному или двум другим мексиканским штатам при условии, чтобы Соединенные Штаты помогли вам занять пост президента Мексиканской республики.

— Эти документы у вас? — спросил генерал, едва владея собой.

— Да, у меня ваши письма и все ответы на них вашего корреспондента.

— Вы захватили их с собой?

— Разумеется, — насмешливо ответил Валентин.

— Ты должен умереть! — вскричал генерал, кидаясь, подобно пантере, на охотника.

Но тот ждал этого нападения. Ловким движением он схватил генерала за горло, повалил его на землю и наступил ногой на грудь.

— Еще один шаг, — обернулся он к спутникам генерала, бросившимся спасать своего господина, — еще один шаг — и он будет мертв.

Нужно отдать справедливость и генералу. Это был человек храбрый. Не раз он доказывал, что в трудную минуту способен на смелый, даже безрассудный поступок. Но теперь под непреклонным, неумолимым взглядом охотника дон Себастьян вдруг почувствовал внезапную дрожь во всем теле и совершенно растерялся.

— Ни с места! Ни шагу дальше! — закричал он своим спутникам отчаянным голосом.

Те повиновались.

— Я мог бы убить вас, — сказал Валентин, — вы в моих руках, но ваша жизнь и смерть все равно зависят от моей воли, а я не хочу торопиться. Вставайте. И помните мой совет — не старайтесь ничем повредить графу.

Генерал, униженный, ошеломленный своим падением, воспользовался позволением охотника. Не успел он подняться на ноги, как к нему вернулась вся его прежняя самоуверенность. Он вполне овладел собой.

— Теперь ваша очередь слушать, — ответил он охотнику, — я буду говорить с вами так же открыто и дерзко, как и вы со мной. Отныне мы враги до самой могилы. Граф должен умереть, хотя бы это привело меня самого на эшафот. Я его ненавижу, и моя месть кончится только его смертью.

— Отлично! — холодно заметил Валентин.

— Да, — насмешливо улыбнулся генерал. — Ступайте, для меня вы не страшны. Пользуйтесь этими дурацкими документами, как вам будет угодно. Я ничего не боюсь, я неуязвим.

— Вы так уверены в этом? — задумчиво спросил охотник.

— Я вас презираю. Вы просто искатель приключений, никогда вам не удастся мне навредить.

Валентин наклонился в сторону генерала.

— Вам, — сказал он, — возможно, но что вы думаете о своей дочери?

Эти слова как громом поразили генерала. Воспользовавшись его замешательством, охотник громко расхохотался и скрылся в чаще, где был уже в полной безопасности от всякой погони.

— О, — пробормотал генерал, поднося руку ко лбу, на котором выступил холодный пот. — О, дьявол! Он сказал о моей дочери!.. Он упомянул о ней!

Вернувшись к товарищам, он молча двинулся с ними в обратный путь, не отвечая ни на один вопрос своих спутников.