Жгучая ложь - Пирс Энтони - Страница 22

Прижавшись к горячей драконьей морде, я вытащил клинок, и на меня хлынул поток крови. Дракон выдохнул, и нас окутало облако дыма. Я, разумеется, попридержал дыхание, искренне надеясь, что остальные поступят так же, — в подобной ситуации это естественный и разумный рефлекс. Одновременно я направил Пуку в сторону, и в следующее мгновение мы выскочили из дымного облака. Дракон метался и задыхался — смешиваясь с дымом, его кровь образовывала едкий смог. Кровь и дым сами по себе относительно безвредны, но смог способен вызвать смертельное отравление. Кроме того, из-за раны в мозгу дракон не мог управлять своими дымоотводами. Короче говоря, в данный момент ему было не до нас, а стало быть, и мы могли не беспокоиться на его счет.

Зато теперь нас настигал огнемет.

— К хвосту! — скомандовал я Пуке, имея в виду хвост паровика, который мог бы частично оградит нас от огненной струи.

Но конь-призрак понял меня неправильно, и галопом припустил не к тому хвосту. Однако нет худа без добра. Дракон повернулся, изогнулся полукольцом и выдохнул огонь в тот самый момент, когда Пука перепрыгнул через его хвост. Догадываешься, что получилось? Вот именно: огнемет поджарил собственный хвост. Дело в том, что в глотке огнедышащего дракона имеются специальные огнеупорные трубки, остальное же его тело уязвимо для ожогов точно также, как плоть всех прочих живых существ, кроме, разумеется, саламандры. Послушать тебе, какой рев он издал!

— На юг! — скомандовал я.

Пука помчался стрелой. Между тем два раненных дракона врезались друг в друга, и запутались в собственных кольцах. К тому времени, когда они распутались, мы уже были далеко, и догнать нас они не могли.

Было бы приятно сказать, что мы выкрутились, благодаря моему умению маневрировать и боевому искусству, но врать не хочу. Мне просто везло, и я не стал бы вновь испытывать удачу подобным образом.

Но беда не ходит одна. Шум схватки привлек виверна, летучего дракона, и теперь он кружил прямо над нами. Поначалу он не спускался, полагая, что мы достанемся на обед более крупным наземным драконам, но теперь счел нас своей законной добычей. Первая струя пламени ударила довольно далеко позади, но я понимал, что это только пристрелка. Как укрыться от огня, низвергающегося с небес?

— Река! — истошно завопил я, и Пука, полностью полагаясь на меня, помчался к воде.

В облаке брызг мы влетели в реку — как раз когда дракон выпустил новую струю пламени. Он промазал — попал по реке. Вода зашипела, поднялся пар. А вместе с паром на поверхность вылез крайне рассерженный водяной дракон. Его можно было понять — я никогда не слышал, чтобы водометы любили кипяток.

Между тем летающий хищник сделал круг и вновь появился над рекой, намереваясь нанести еще один удар. Этого водомет вынести не мог. Выгнув спину, он вобрал в себя столько воды, что раздулся как бочка, а потом сложил губы трубочкой и метнул в воздух мощную струю — такую, что перешибла летучему нахалу перепончатое крыло. Дракон беспорядочно закружился, потерял высоту и плюхнулся в воду.

— Поделом разбойнику, — пробормотал аист. — Уж я-то знаю, каково это, когда ломают крылья.

Выбравшись на твердую почву, мы снова галопом понеслись на юг. Ну и дела, размышлял я на скаку, будет чем похвастаться перед детьми и внуками. Это же надо — разом отделаться от четырех драконов! Правда, должен признать, что у меня никогда не возникало желания повторить это славное приключение.

Впрочем, о внуках я задумался преждевременно. В небе появился еще один дракон, и его намерения относительно нас не вызывали ни малейшего сомнения.

— Деревья! — вскричал я. — Туда!

Впереди виднелась рощица, и я рассчитывал, что густая листва позволит нам укрыться от пламени. Но неожиданно Пука резко остановился.

— Ты что... — закричал было я, но тут понял причину.

Рощица находилась недалеко — и была недостижима. Между нами и ею пролегала пропасть с отвесными стенами, такая глубокая, что казалась бездонной.

— Это еще что такое? — растерянно пробормотал я.

— Провал, — отозвался аист. — Не понимаю, как я мог о нем забыть. Мне доводилось пролетать над ним сотни раз.

— Какой еще Провал? Вот и на карте ничего подобного нет, — ворчал я.

Виверн прицелился, и выпустил струю пламени. Пука отскочил но нас все же слегка задело.

Мне обожгло правую руку, а рукоять меча раскалилась, как кочерга в печи. Аисту опалило крылья. Сверток задымился, и огренок недовольно взревел. Пука совершил еще один скачок — и тут цепи соскользнули с его туловища. Я полетел вниз и так приложился головой о камень, что весь Ксанф закружился вокруг меня. Меч отлетел к краю пропасти — это последнее, что я видел. А потом я потерял сознание. Неловко признаваться, но такое случается, когда мне крепко достается по голове. Очнувшись, я по наклону тени определил, что времени прошло совсем немного. Мой талант действовал быстро, тем паче что повреждения были не такими уж страшными — всего-навсего ожог, да ушиб. Правда, при падении я сломал шею, так что пошевелиться пока не мог.

Неподалеку от меня валялся сверток, а рядом с ним обрывок цепи. Маленькое чудище ухитрилось-таки ее перегрызть. Чуть подальше лежал мертвый аист с обожженными крыльями. Пуки не было видно. Что ж, если он решил воспользоваться свободой, пусть ему повезет больше, чем мне.

Потом появилась тень — дракон возвращался. Это было хорошо для Пуки — за ним огнемет уже не погонится. Зато мне появление хищника ничего хорошего не сулило. Исцеление еще не закончилось, и я оставался совсем беспомощным. К тому же мой добрый меч запропастился — в том смысле, что полетел в пропасть. А отбиваться от огнедышащего дракона голыми руками безнадежно.

Сделав крутой вираж, виверн приземлился и неуклюже заковылял по земле — ноги у летающих драконов слабые. Добравшись до аиста, хищник проглотил его вместе с перьями, после чего направился к свертку.

Он уже распахнул пасть, когда узел раскрылся, и оттуда появилась волосатая лапа, сжимавшая обрывок цепи. Взмахнув цепью, огренок огрел дракона по носу, да так, что у того искры из глаз посыпались — я сам их видел.

Дракон заморгал. Потом зашипел и начал раздувать меха, намереваясь изжарить сверток вместе с содержимым.

В тот самый миг, когда пламя достигло нужной кондиции, из мешка высунулась безобразная голова огренка.

— Ррр! — проревел он прямо в морду дракону.

Если в Ксанфе и есть что-либо страшнее физиономии огра, так это его рычание.

От неожиданности дракон охнул — и подавился собственным пламенем. Драконий огонь обратился против него самого. Послышался треск поджариваемой плоти, и пламенная струя вырвалась у дракона из... из-под хвоста. От страшной боли во внутренностях дракон забился в конвульсиях и свалился в Провал.

Тут я почувствовал, что шея моя наконец исцелилась. Мне удалось сесть. Правая рука пока еще не действовала, но и она приходила в норму довольно быстро.

— Оказывается, и от огров бывает польза, — пробормотал я. Ведь как ни крути, именно этот волосатый уродец только что избавил меня от печальной участи. Не будь его, я превратился бы в драконье жаркое.

Послышался цокот копыт — возвращался Пука.

— Привет, давно не виделись, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Значит, ли это, что я могу считать тебя прирученным?

Пука возмущенно фыркнул и взмахнул хвостом. Затем мотнул головой назад, Я посмотрел туда. Ну конечно, опять драконы. Они здесь просто кишмя кишели.

— Понял, — пробормотал я, разглядывая свою заживающую руку. — Мог бы сразу догадаться. Ты думаешь, я сумею и сам выпутаться, и тебя выручить.

Пука кивнул. Похоже, он верил в меня, кажется, даже больше, чем я заслуживал.

— Мда... — размышлял я. — Прежним путем нам не вернуться. И меч, к несчастью свалился в этот... как там его аист назвал... в Провал.

Огренок зарычал.

— Да-да, — отозвался я. — Аист мертв, а тебя необходимо доставить по назначению. Думаю, я просто обязан оказать тебе эту услугу.