Жгучая ложь - Пирс Энтони - Страница 21

— Умею, — подтвердил аист. — А вот летать сейчас, к сожалению, не могу. Со мной приключилась неприятность. — Он повернул голову на удивительно гибкой, тонкой шее и посмотрел на поврежденное крыло, из которого все еще сочилась кровь. — Ты мне поможешь или станешь мешать?

— Хм... наверное, помогу, — растерянно отозвался я, размышляя о том, почему же, коли уж аисты прекрасно понимают человеческую речь, людям приходится прибегать к столь замысловатому способу, чтобы отправить послание. Не проще ли бы было бы написать письмо? Но нет, тут же смекнул я, ведь в таком случае неграмотные невежды вроде меня никогда не сумели бы обзавестись потомством. Так или иначе, аистам приходилось иметь дело со всеми видами живых существ, и, надо полагать, умение общаться с заказчиками входило в их профессиональную подготовку.

— Только вот как тебе помочь? Я не умею врачевать чужие раны.

— Тут есть Целебный источник, к югу от... забыл от чего, — пробормотал аист. Я понял, что сознание птицы затуманено болью.

— Место-то я помню, — продолжал он, — и долетел бы туда в два счета, но с таким крылом не полетаешь. Чертов дракон застал меня врасплох. Я его так долбанул клювом по морде, что он тут же смылся — отправился жаловаться своей мамаше. Но крыло уже было сломано.

Я внимательно присмотрелся к узлу:

— Сверточек-то, похоже тяжеленький. Сможешь ли ты его нести, в нынешнем своем состоянии?

— Я должен произвести доставку! — горделиво заявил аист, прижав к груди здоровое крыло.

— Хм... понятно. Но мы могли бы тебя подвезти.

Аист посмотрел на Пуку:

— Премного благодарен за любезное предложение. Но должен предупредить, путь не близкий. И потом... мне надо в земли огров.

— Именно туда мы и направляемся. Позволь-ка помочь тебе с этим... Я потянулся к узлу.

Послышалось рычание. Из свертка высунулась волосатая лапа и с поразительной силой вцепилась в мое запястье. Потрясенный, я отдернул руку, и в результате вытащил из узла какое-то странное существо — мохнатое, цепкое и злобное.

— Какой же это младенец?! — изумленно воскликнул я.

— Да уж конечно, не человеческий, — устало промолвил аист. — Это детеныш огра. Самый обыкновенный огренок. Я ведь говорил тебе, куда держу путь.

— Да, да... — кивнул я. Варвары не очень-то сообразительны, и поначалу я просто не связал между собой место назначение и объект доставки. Конечно, у огров тоже бывают младенцы — как у людей и эльфов. Разумеется они не такие милые, как человеческие детишки, но... Скорее всего, огры вызывают аиста схожим с нами способом.

— Слушай, а как бы мне отцепить этого чудика с запястья?

Медлить с этим не стоило, потому как огренок, кажется, вознамерился отгрызть мне руку.

— Тресни его по голове. А мало будет, стучи, пока он от тебя не отстанет, — посоветовал аист.

— Младенца по голове?

— Не стесняйся. Именно таким способом у огров принято выказывать любовь и привязанность.

— О! Век живи — век учись. — Я принялся молотить огренка кулаком по твердокаменной башке, и в конце концов он отпустил меня и нырнул в узелок.

— Лучше бы нам доставить его прежде, чем он проголодается, — заметил аист.

С этим трудно было спорить. Я погрузил сверток и аиста на Пуку, после чего забрался сам. Огренок тут же ухватил одно из звеньев цепи, засунул в рот, и принялся жевать. Втроем мы составили изрядную ношу, но Пука не роптал. Кажется он сочувствовал аисту и был не прочь помочь. Я начинал подозревать, что Пука не только умен, но и порядочен.

Конь-призрак взял с места в карьер, и довольно скоро я догадался, отчего такая спешка. Порыв ветра донес запах дракона. Интересно сколько времени потребуется маленькому дракоше, чтобы привести сюда мать?

— Источник действительно не так далеко от... — пробормотал аист, но умолк, не закончив фразы. Приступы боли попросту отбивали у него память.

И тут справа от нас послышалось пыхтение и сопение. Дракон! И надо же такому случиться — именно сейчас у меня напрочь отсутствовало желание сражаться с драконами.

Понукать Пуку не было ни малейшей нужды — он мчался так, что едва не стелился над землей. Я на скаку оглянулся через плечо и увидел, что аист для надежности уперся ногами в цепь и держится прочно, а вот огренок уже почти разгрыз звено.

— Это что за безобразие?! — прикрикнул я на него. — А ну прекрати сейчас же!

Малыш заворчал и продолжал жевать. Все-таки, что ни говори, молодежь совсем распустилась. Никакого уважения к старшим!

Дракон, разумеется, услышал нас и двинулся наперехват. У драконов превосходный слух, когда дело касается того, что их интересует, а интересует их прежде всего добыча, причем в качестве таковой драконы рассматривают любое живое существо. Мне, разумеется, доводилось слышать истории о людях, вступивших в поединок с драконами и одолевших их, но по мере приближения дракона эти рассказы казались мне менее и менее правдоподобными. Суть в том, что даже самый сильный человек не слишком грозный соперник для самого маленького дракона, если только этот человек не наделен особой магией. Магия-то у меня была, но не та, от которой мог быть толк в бою. Ну а в брюхе дракона... Возможно, со временем мне удалось бы восстановиться и из отходов дракона, но проверять как-то не хотелось. Что ни говори, а пробуждаться и возвращаться к жизни посреди кучи драконьего дерьма не слишком приятно.

Пука мчался, как ветер. Дракон явно отставал, но тут впереди появился еще один, и я понял, что мы попали в беду. Миф о том, что варвара хлебом не корми, только дай ему сразиться с драконом, в данный момент представлялся мне весьма нелепым. Похоже, первыми в эти россказни уверовали сами драконы, благо они любили подраться с теми, кто послабее. Схватка с драконом не приключение, а безрассудство, и разница между этими двумя понятиями известна даже самому невежественному варвару.

Мы резко повернули налево, к берегу. Река здесь была мелкой и не слишком широкой, но стоило приблизиться, как на поверхность с шипением вынырнул водяной дракон. И этот путь закрыт.

— Держись! — крикнул я Пуке. — Придется драться.

Принято считать, что битва для варваров является своего рода забавой. Может, оно и так... но не совсем. Бой нам по вкусу, когда можно рассчитывать на победу, а в схватке с драконом надежда на это, увы, невелика.

Я направлял Пуку с помощью ног. Он улавливал каждое мое движение и повиновался мгновенно, понимая, что от правильности наших действий его полупризрачная жизнь зависит сейчас в той же степени, что и моя, вполне материальная. Левой рукой я вцепился в цепь, а правой поднял свой добрый меч. Гнавшийся за нами дракон был огнедышащим, тот, что появился впереди, испускал пар. Тоже не сахар, но я предпочел иметь дело с ним. Говорят, дыма без огня не бывает, но по отношению к драконам это не совсем верно. А еще поговаривают, будто от дыма гибнет куда больше людей, чем от ожогов — они, мол, не столько сгорают, сколько угорают. Не знаю, мне в это как-то не верится. Поэтому я помчался прямо на паровика.

Дракон разинул пасть и набрал воздуху. Пар вырабатывается у дракона в брюхе, и ему требуется некоторое время для того, чтобы возникло требуемое давление. Тогда его начинает пучить — почти как человека, когда в животе образуются газы, — но, в отличие от человека, дракон выпускает свою струю через рот. Моя задача заключалась в том, чтобы нанести удар прежде, чем паровик успеет наполниться паром. Я налетел на него в тот момент, когда изо рта показались первые клубы. Времени на замах уже не было, и мой меч с разгону вонзился в его правую ноздрю. В этот удар были вложены вся моя сила и вес, вместе с весом мчавшегося во весь опор Пуки — удар вышел на славу.

Меч погрузился в ноздрю дракона на всю длину, а вместе с ним туда же провалилась по локоть моя защищенная перчаткой рука. Пробив носовую перегородку, клинок поразил крохотный мозг чудовища. Конечно, это была не смертельная рана, но кое-что я все же добился. Нос — место чувствительное, а ранение в мозг неизбежно нарушает координацию движений, которая в бою не менее важна, чем сила.