Ночная кобылка - Пирс Энтони - Страница 24

— Мы прекрасно там со всем управимся, — пропищал он. — Я позабочусь о Хамелеон!

— Я в тебе не сомневаюсь! — ответил Дор.

Тем временем Гранди стал представляться товарищам по экспедиции: — Я начал оберегать Дора, когда он еще не был даже принцем. А Хамелеон я знаю уже без малого двадцать пять лет. Чего не могу сказать о тебе, милая лошадушка!

От гнева Аймбри запрядала ушами. В ответ на колкость она тут же явила перед ним образ отвратительного чудовища, который разевал зубастую пасть явно с намерением проглотить голема.

— Опять оно! — сказал Гранди испуганно. — Пожалуй, я не прав. Ты, должно быть, являлась мне в моих снах!

Хамелеон миролюбиво улыбнулась, чтобы разрядить обстановку:

— Знаешь, Гранди, эти ночные кобылки только во сне так ужасны, но наяву это милейшие создания!

— Берегите себя, — печально проговорил король Дор. Сейчас он являл полную противоположность тому, чем был накануне вечером. Чувство ответственности за свою страну сделало нерешительного принца настоящим мужчиной. — Никого из вас мне не хотелось бы потерять! — искренне проговорил король, хотя в этом заверении никто и не нуждался.

— Мы должны попрощаться с королевой Ирис! — сказала Хамелеон. Она стала подниматься вверх по лестнице, Аймбри и Гранди последовали за ней, поскольку все равно не знали, чем им сейчас заняться.

Спальня короля превратилась в некое подобие темной пещеры, где с потолка свисали сталактиты, а на стенах играли причудливые тени. Где-то в глубине комнаты слышались приглушенные рыдания. Король Трент лежал на своем ложе, даже в такую минуту полный достоинства и величия; рядом с ним сидела королева Ирис, облаченная в какие-то тряпки. Это, конечно же, было оптическим обманом, который был специально создан королевой по обстановке, но все равно впечатление было очень сильным.

— Ваше величество, — негромко сказала Хамелеон, стоя чуть поодаль, — я только хочу вам сказать, что нам будет очень не хватать короля, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь ему!

Королева подняла глаза. Она сразу заметила, какой красивой выглядит Хамелеон, и сразу поняла, что за этим стоит. — Благодарю тебя, Хамелеон, — учтиво ответила она, — я уверена, что твой сын будет настоящим королем!

Естественно, это было сказано вежливости ради, поскольку кто мог бы сейчас с уверенностью сказать, что Дор будет истинным королем, не говоря уже о том, сумеет ли он хотя бы отразить нашествие людей из Мандении, но сейчас было неуместно выражать подобные мысли слишком явно.

Хамелеон тем временем продолжала: — Я вместе с кобылкой Аймбри и Гранди отправляюсь к северу, чтобы наблюдать за продвижением людей из Мандении!

— Я уверена, что вы отлично справитесь с этой задачей, — королева Ирис быстро опустила взор — ее учтивость на этом закончилась.

— До свидания, ваше величество! — проговорила Хамелеон.

Королева кивнула в ответ. Хамелеон, Аймбри и Гранди покинули королевскую спальню и стали спускаться по лестнице вниз, во двор.

Они сделали необходимые запасы на дорогу, изучили карту местности, на которой им предстояло действовать, выбрали подходящий маршрут и тронулись в путь. Аймбри держала курс к месту, где рос Баобаб, поскольку время уже приближалось к полудню и ей не хотелось навсегда потерять белого коня. На спине кобылки восседал Гранди, который умел разговаривать с любым живым существом. За ними, чуть поотстав, шли пешком Икебод и Хамелеон.

Баобаб был колоссальным деревом. Он царственно возвышался над окружающими деревьями, его вершина была заметна еще издали. Единственная странность этого дерева была в том, что росло оно вверх тормашками. Листва дерева лежала на земле, а узловатые корни тянулись к солнцу. Пространство вокруг дерева было пустым, видимо, Баобабу было не по вкусу тесное соседство других растений, и он каким-то образом держал их на расстоянии.

Аймбри уткнулась носом в листву Баобаба. Был ли белый конь тут? Он ведь не уточнил, в какой именно день он придет — потому сегодня он мог быть где угодно.

Тем временем голем издал какой-то свистящий звук. Похожий звук раздался откуда-то из самого дерева. — Дерево говорит, — повернулся Гранди к Аймбри, — что тот конь ожидает нас внутри, в гуще листвы.

Аймбри стала продираться сквозь ветки, стараясь добраться до ствола Баобаба. Ствол старого дерева растрескался во многих местах, и через каждую такую трещину кобылка могла пройти достаточно спокойно. Аймбри вошла внутрь ствола дерева.

Внутри ствол был похож на церковь, поскольку верхняя часть его, подобно колокольне, уходила ввысь и терялась там. Деревянные стены незаметно переходили в деревянный пол. Изнутри Баобаб не казался уже перевернутым вверх тормашками — может быть, это был тоже оптический обман.

Как раз посередине этого пространства и стоял белый конь, он весь так и переливался белизной. Его грива и хвост были серебристо-молочного цвета, копыта тоже отливали серебром. Уши его тревожно ходили из стороны в сторону. Поистине, это было само совершенство.

— Вот это лошадь — всем лошадям лошадь! — сказал Гранди, любуясь дневным конем, — и хвост не куцый, и масть не тусклая, и плохих снов никому не приносит. Может быть, жители Мандении и не достойны обладать такими лошадьми, но зато, как я погляжу, коневоды они отменные!

Аймбри тоже согласилась с этим, несмотря на то, что тут содержался явный обидный намек на нее, особенно то замечание, что хороших лошадей в Ксанте просто нет. Единственным мужчиной из ее рода, которого Аймбри когда-либо видела, был Ночной Конь, который был ее повелителем. Очевидно, ночные лошади стали вырождаться, пора было влить в жилы их детей новую, свежую кровь. Внезапно Аймбри поймала себя на мысли, что об этом ей совсем не следует думать. В конце концов, это была лошадь из Мандении, которая не принадлежала к ее виду.

Дневной конь тем временем, увидев попутчиков, кивнул. — Он говорит, — снова сказал Гранди, — подойди, ночная кобылка, ближе. Он хочет рассмотреть тебя при свете. — Голем мог бы не делать этого, поскольку Аймбри и сама, естественно, могла свободно понимать язык лошадей. Она шагнула вперед. Раньше она как-то не имела возможности как следует рассмотреть дневного коня, теперь она могла делать это сколько угодно. Особенно яркое впечатление на Аймбри произвела четко выраженная мужественность Белого.

— Ты великолепна, как сама ночь! — сказал Белый кобылке.

— А ты очарователен, как день! — ответила комплиментом на комплимент Аймбри. Она испытывала какую-то странную радость от разговора с ним!

— Слезно прошу извинить меня за то, что прерываю вашу трогательную беседу, — игриво сказал Гранди, — но помните, что у нас впереди еще полно дел!

Аймбри вздохнула. Этот чертов голем все-таки прав! Она быстро пояснила дневному коню, что она хотела пригласить его с ними в экспедицию.

Дневной конь призадумался. — Мне не хотелось бы появляться возле тех мест, где есть жители Мандении, — сказал он наконец, — они снова могут поймать меня! — Он топнул левой ногой, и медная пластинка, которая все еще на ней болталась, жалобно зазвенела. — Тогда, — продолжил конь, — мне от них уж точно потом не убежать!

Аймбри хорошо поняла, что он имел в виду. Если бы его поймали и привязали, то у него не было бы возможности, как у ночной лошади, с приходом ночи дематериализоваться и снова оказаться на свободе, поскольку он не был волшебной лошадью. Как и все создания Мандении, он был ограничен их возможностями — все они не могли пользоваться теми преимуществами, которые дает волшебство. Кроме того, большинство жителей Мандении просто-напросто не верили в волшебство, и это было большим их недостатком. К счастью, в Ксанте были знакомы с магией. Вот потому-то господство людей из Мандении в Ксанте никогда не длилось больше жизни одного поколения — под воздействием магии манденийцы растворялись среди населения Ксанта.

— А тебе и не придется подходить к ним, — сказал Белому Гранди на конском наречии, — все, что тебе придется делать, так это подвозить Икебода на расстояние, которое позволило бы ему хорошо рассмотреть противника. Поскольку он сам из Мандении, то он знает...