Хирургический удар - Эхерн Джерри - Страница 7

Глава 3

Аятолла Фасад Батута сел в деревянное кресло и, завернувшись в черные одеяния, казалось, превратился в кокон. Когда он начал говорить, его голос звучал спокойно и равномерно:

— Согласно закону существуют три основания для смертного приговора: супружеская неверность, измена вере и убийство человека. Но в писаниях Ибн Джарир Аль Табари “История пророков и царей” нам открываются и другие мотивы законного лишения жизни: за распространение порчи на земле, за уклонение с пути справедливости и за препятствия, чинимые для ее установления.

Когда мы говорим о мире вне этой комнаты и этой святой нации и фактически вне этой части мира, где мы боремся за воплощение чистой веры, то становится понятной наша миссия. Порча, которая распространяется по всей земле, не имеет ничего общего с истинной исламской верой. Ислам является единственной высшей истиной. Таким образом, те, кто не принадлежит к чистой вере, в действительности отклоняются от справедливости и препятствуют ее воплощению. И тогда вера требует, чтобы мы искоренили эту порчу, это отрицание истины для того, чтобы распространение чистой веры могло утешить и поддержать всех людей.

Согласно трактату Шафии, мы призваны развивать разум в постижении Корана и действовать, пользуясь только плодами нашего разума, — продолжал аятолла Батута. — Иные действия будут уклонением от воли Бога. Бог говорит, что мы должны пользоваться разумом, но только в пределах его воли, “... поскольку люди пользуются своими рассуждениями, они не уклоняются от Его внушений, да вознесется хвала Ему”. Но, — продолжал аятолла Батута, а Рака, увлеченный его речью, подался вперед, чтобы лучше слышать его, — в Коране также написано: “Неужели человек думает, что будет оставлен скитаться?” и, перефразируя, Шафии спрашивает: “Значит ли это, что Бог не руководит человеком?”.

В комнате царила тишина. Рака сидел, затаив дыхание.

— Мы должны исполнить волю Бога. Это наш долг. Мы должны разрушить то, что не свято, чтобы святое могло процветать. Мы собрались здесь в этот час, чтобы услышать то, что согласно воле Бога должно исполниться. Любые другие действия были бы открытым неповиновением воле Бога. “Ибо я есть тот, кто создал для вас звезды, дабы вы могли руководствоваться ими, прокладывая путь в темноте на суше и на море”.

Остальные священнослужители, сидевшие за столом, с пониманием кивали головами. Доносился шепот одобрения.

— Да прославится имя Его! — промолвил Рака.

Аятолла Батута снова заговорил, и Рака не сводил с него глаз.

— Достаточно долгое время мы противились воле Аллаха и теперь мы нечисты в глазах Его. Большой американский Сатана и еврейские оккупанты Палестины, самодовольные в своей силе, собирают вокруг себя наших мнимых братьев, тех, кто лишь языком служит воле Бога. Убийственный удар должен поразить Большого Сатану и его продажные народы.

Произошел большой спор, — продолжал аятолла Батута, — в интересах Истинной веры. На мои плечи возложена обязанность читать путь по звездам, которые дал нам Аллах, и следовать этому пути, со всей смиренной мощью человеческого разума искать истинный путь. И ответ лежит передо мной. Посланник Аллаха Ибн Умар сказал: “Ислам зиждется на пяти принципах: признание того, что нет другого бога кроме Аллаха, сотворение молитв, воздаяние пожертвований, совершение паломничества к святым местам, пост во время Рамадана[1]”. И есть еще “священная война”.

Мое решение, — аятолла Батута улыбнулся, — опирается на осуществление плана Мухаммеда Ибн аль Рака и международного Джихада[2]. Это решение наиболее приемлемо, т. к. включает одновременно борьбу с Большим Сатаной и еврейскими оккупантами Палестины. И воплощение в жизнь этого решения является истинным путем разума”.

Сердце в груди Рака забилось так быстро, что в какое-то мгновение ему показалось, будто он сейчас умрет. Но потом сердце успокоилось, и он понял, что Богу пока не нужна его жизнь.

Аятолла Фасад Батута начал молиться.

— Для достижения этой цели международный Джихад должен быть благословлен, вне всякого сомнения.

— Если на то будет воля Аллаха, — ответил набожно Хамадан.

— Может быть, вашего противника Ахмеда Омани обвинить в контрреволюционных тенденциях, а его группу, которая останется без лидера после его суда и казни, передать вам, что принесет больше славы нашему делу?

— Если на то будет воля Аллаха, — ответил Хамадан. — Но у меня есть вопрос. А не расценят ли они это как провокацию?

— А ты видел наших друзей? Они в горах Эль Бурса? И что они тебе сказали?

— Они ничего мне не сказали, святейший. Я их не видел.

— Аллах воистину хранит тебя. Молись, чтобы он продолжал делать это и дальше. А я буду молиться с тобой.

— Да, святейший, — Хамадан, потупив глаза, поклонился.

Глава 4

Самый низкий из двоих сидевших за столом на “площадке 18” был водитель. Кросс решил сесть на заднее сиденье старенького многоместного фургона “Мерседес”. Машина не была арендованной. Но Кросс представления не имел, каким образом она была приобретена. Коротышка не сопровождал Эйба при перелете с “площадки 18”. Он поджидал его в маленьком аэропорту Кларк Каунти возле небольшого городка Афины, штат Джорджия. Последнее посещение аэропорта в столице Греции Афинах изменило всю его жизнь.

Когда Кросс вышел из маленького реактивного самолета, отличавшегося от того, которым он летел на “площадку 18” из Чикаго, у него было неприятное ощущение, что все может повториться и что его жизнь изменится навсегда, возможно, значительно укоротится.

На “площадке 18” Кросс провел менее двадцати четырех часов. Его покормили, дали возможность выспаться. Он получил несколько пар джинсов, которые выглядели поношенными, несколько рубах и всякие мелочи на первый случай, пока окольными путями из Чикаго не прибудут его вещи к Дарвину Хьюзу. Лидбеттер говорил Кроссу, что место, куда его повезут, является частным владением Хьюза. У него было все необходимое для проведения полноценного обучения, разве что не было пустыни. Впрочем, в плане подготовки не предусматривалось тренировок в пустыне. Это недавно арендованное поместье Хьюза придаст достоверность легенде, которую распространят немедленно, если их поймают или убьют. Согласно этой легенде Хьюз собрал небольшую группу парней, которые каким-то образом зависели от него, и решил на свой страх и риск предпринять эту операцию, потому что американское правительство не хотело действовать.

Насколько мог судить Эйб Кросс, эта легенда больше соответствовала действительности, чем была выдумкой. С тех пор, как все это завертелось, Кросс не видел военной формы ни у кого, разве что у молоденького офицера и двоих из береговой охраны, которые забирали его из Чикагской полиции у сержанта Либрая. И кто знает, может правительство больше не руководит “площадкой 18”? Там он не увидел ничего, кроме нескольких новых этажей. Из персонала был только Лидбеттер, Длинный и Коротышка, которые сидели за столом, да хорошенькая белокурая женщина лет около пятидесяти или чуть больше, по имени Мод, очевидно, секретарь Лидбеттера, хотя с таким же успехом она могла оказаться его любовницей.

“Мерседес” показывал отнюдь не лучшие результаты, особенно после того, как они свернули с шоссе, и вот уже около двух часов ехали в северно-западном направлении. Они были еще на территории штата Джорджия, но Кросс не имел представления, в каком именно месте.

“Мерседес” еще раз повернул, и с этого момента, казалось, дорога закончилась и началась колея узкого проселка. Вокруг лежала листва. Ветки деревьев, стоявших за кюветом, свисали над дорогой и время от времени бились о стекла и крышу машины. Кросс подумал, что в подобных условиях Коротышка едет слишком быстро, но потом догадался о причине такого демонстративного поведения: Коротышка все еще обижался на него.