Женщины - Буковски Чарльз - Страница 35

Я хранил дату в уме. Сотворить раскол с Лидией никогда не представляло особых трудностей. Я по натуре – одиночка, довольствуюсь просто тем, что живу с женщиной, ем с ней, сплю с ней, иду с ней по улице. Я не хотел никаких разговоров, никаких выходов куда-то, если не считать ипподрома или бокса. Я не понимал телевидения. Я чувствовал себя глупо, если приходилось платить деньги за то, чтобы зайти в кинотеатр и сидеть там с другими людьми ради того, чтобы разделить их эмоции. От вечеринок меня тошнило. Я терпеть не мог азартные игры, грязную игру, флирт, любительскую пьянь, зануд. Но Лидию вечеринки, танцульки, мелкий треп заряжали энергией. Она считала себя сексапилкой. Но уж чересчур очевидной. Поэтому наши споры часто произрастали из моего желания никаких-людей-вообще против ее желания как-можно-больше-людей-как-можно-чаще.

За пару дней до прилета Минди я начал. Мы вместе лежали на постели.

– Лидия, да ради Бога, почему ты такая глупая? Неужели ты не понимаешь, что я одиночка? Затворник? Я таким и должен быть, чтобы писать.

– Как же ты вообще что-то узнаёшь о людях, если не встречаешься с ними?

– Я уже всё про них знаю.

– Даже когда мы выходим поесть в ресторан, ты сидишь, опустив голову, ты ни на кого не смотришь.

– К чему тошноту вызывать?

– Я наблюдаю за людьми, – сказала она. – Я их изучаю.

– Дерьмо собачье!

– Да ты боишься людей!

– Я их ненавижу.

– Как же ты можешь быть писателем? Ты не наблюдаешь !

– Ладно, я не смотрю на людей, но на квартплату зарабатываю письмом. Это круче, чем баранов пасти.

– Тебя надолго не хватит. У тебя никогда ничего не выйдет. Ты всё делаешь не так.

– Именно поэтому у меня всё получается.

– Получается ? Да кто, к чертовой матери, знает, кто ты такой? Ты знаменит как Мейлер ? Как Капоте ?

– Они писать не умеют.

– Зато ты умеешь! Только ты, Чинаски, умеешь писать!

– Да, так я себя ощущаю.

– Ты знаменит? Если бы ты приехал в Нью-Йорк, тебя бы кто-нибудь узнал?

– Послушай, мне на это наплевать. Я просто хочу писать себе дальше. Мне не нужны фанфары.

– Да ты не откажешься от всех фанфар, что только могут быть.

– Возможно.

– Тебе нравится делать вид, что ты уже знаменит.

– Я всегда так себя вел, даже еще не начав писать.

– Ты самый неизвестный знаменитый человек, которого я видела.

– У меня просто нет амбиций.

– Есть, но ты ленив. Ты хочешь всего и на шару. Когда вообще ты пишешь? Когда ты это делаешь? Ты вечно или в постели валяешься, или пьяный, или на ипподроме.

– Не знаю. Это не важно.

– А что тогда важно?

– Тебе виднее, – сказал я.

– Ну, так я тебе скажу, что важно! – заявила Лидия. – У нас уже очень давно не было вечеринки. Я уже очень долго никаких людей не видела! Мне НРАВЯТСЯ люди! Мои сестры ОБОЖАЮТ вечеринки. Они тыщу миль готовы проехать ради вечеринки! Вот так нас вырастили в Юте! В вечеринках ничего зазорного нет.

Просто люди РАССЛАБЛЯЮТСЯ и хорошо проводят время! Только у тебя в голове эта чокнутая идея засела. Ты думаешь, веселье непременно ведет к ебле ! Господи Боже мой, да люди порядочны ! Ты просто не умеешь хорошо проводить время!

– Мне не нравятся люди, – ответил я.

Лидия вскочила с постели.

– Господи, меня от тебя тошнит !

– Ладно, тогда я уступлю тебе «немного места».

Я спустил ноги с кровати и начал обуваться.

– Немного места? – переспросила Лидия. – Что ты имеешь в виду – немного места?

– А то, что убираюсь отсюда к чертям!

– Ладно, но послушай-ка вот что : если ты сейчас выйдешь за дверь, ты меня больше не увидишь!

– Меня устраивает, – сказал я.

Я встал, подошел к двери, открыл ее, закрыл и спустился к «фольксвагену». Завелся и уехал. Я освободил немного места для Минди.