Женщины - Буковски Чарльз - Страница 111

Дебра вышла, уселась и закурила.

– Давай поебемся, – предложил я.

Дебра ушла в спальню. На кофейном столике осталось полбутылки вина. Я налил себе и зажег одну из ее сигарет. Она выключила рок-музыку. Это славно.

Было тихо. Я налил себе еще. Может, действительно переселиться?

Куда машинку поставлю?

– Генри?

– Чего?

– Где ты там?

– Подожди. Допить сначала хочу.

– Ладно.

Я допил бокал и вылил остатки из бутылки. Сижу вот на Плайя-дель-Рэй. Я разделся, бросив одежду беспорядочной кучей на кушетке.

Шикарно я никогда не одевался. Все мои рубашки полиняли и сели, им по 5, по 6 лет, аж светятся уже. Штаны – то же самое. Универмаги я ненавидел, продавцов не переваривал – те держались высокомерно, казалось, они знают тайну жизни, у них была та уверенность, которой не обладал я. Башмаки у меня всегда были разбиты и стары: обувных магазинов я тоже не любил. Я никогда ничего не приобретаю, пока пользоваться вещью еще хоть как-то можно – включая автомобили. Дело не в бережливости, я просто терпеть не могу быть покупателем, которому нужен продавец, причем, продавец – такой красивый, равнодушный и высокомерный. А помимо этого, всё требует времени – того времени, когда можно просто валяться и кирять.

Я вошел в спальню в одних трусах. Я очень стеснялся своего белого брюха, свисавшего на трусы. Но не сделал ни малейшего усилия хоть как-то втянуть его. Я встал у кровати, стянул трусы, переступил через них. Неожиданно захотелось выпить еще. Я залез в постель. Забрался под одеяло. Потом повернулся к Дебре. Обнял ее. Мы притиснулись друг к другу. Ее губы раскрылись. Я ее поцеловал. Рот у нее был как влажная пизда. Готова. Я это чувствовал.

Предварительной разминки не требовалось. Мы поцеловались, и ее язык то проскальзывал ко мне в рот, то выскальзывал оттуда. Я поймал его зубами, сжал.

Затем перекатился на Дебру и гладко вставил.

Думаю, дело было в том, как она отворачивалась от меня, пока я ее еб. Это меня заводило. Ее голова, повернутая в сторону, подскакивала на подушке с каждым толчком. Время от времени, двигаясь, я поворачивал ее голову к себе и целовал этот кроваво-красный рот. Наконец, на меня хоть что-то работало.

Я ебал всех женщин и девчонок, вслед которым с вожделением глазел на тротуарах Лос-Анжелеса в 1937 году – последний по-настоящему плохой год депрессии, когда кусочек жопки стоил два доллара, а денег (или надежды) ни у кого не оставалось вообще. Мне своего ждать пришлось долго. Я пахал и качал. Раскаленная докрасна, бесполезная моя ебля! Я схватил Дебру за голову еще раз, еще раз дотянулся до этого рта в помаде – и вбрызнул в нее, в самую диафрагму.