Потерянный дом, или Разговоры с милордом - Житинский Александр Николаевич - Страница 45

Глава 15

ГЕНЕРАЛ НИКОЛАИ

Время между тем шло себе понемногу; воскресным утром кооператоры проснулись, выглянули в окна и убедились, что прошедшие сутки не были дурным сном, вверху по-прежнему голубеет полоска чистого неба, а день, по всей вероятности, предстоит солнечный. Человек быстро привыкает ко всему; еще вчера происшедшее казалось трагичным и непоправимым, а сегодня есть кое-какие улучшения: за ночь подвели газ, а воду и свет дали еще вечером – глядишь, все образуется...

Ирина пошла будить Егорку. Сунулась было в комнату сына в ночной рубашке, но вдруг вспомнила, что старик Николаи тут рядом, окно в окно. Она накинула халатик и машинально посмотрелась в зеркало... Вот незадача! Это же теперь каждое утро будет, точно в коммуналке, а принимая во внимание общительность старого генерала...

Ирина вошла к сыну, взглянула в окно. Точно! Григорий Степанович тут как тут, улыбается, кланяется. Она тоже улыбнулась, кивнула старику и принялась тормошить Егорку. Николаи делал из-за стекол знаки – просил отворить окно. Ирина Михайловна показала: сейчас, пускай мальчик оденется. Егорка натянул штаны и отправился умываться. Ирина распахнула окно.

– Доброе утро, уважаемая Ирина Михайловна! – приветствовал ее генерал. – Как спали?

Ирина, не привыкшая к столь изысканным оборотам речи, смутилась, пробормотала – мол, все в порядке. День обещал быть теплым, из-за крыши генеральского дома выглядывал краешек солнца.

– А у меня новость для вас, Ирина Михайловна. Я уже прогуливался, знаете, я встаю рано, каждое утро гуляю. Зашел и в ваш дом. Любопытство одолевает! Вчера не решился, слишком много было милиции, заберут еще, ей-Богу! – генерал рассмеялся. – А сегодня один постовой. Пустил меня!.. Так вот. В вашем подъезде висит объявление: в три часа общее собрание кооператива. Явка, как водится, строго обязательна. Вы пойдете?

– Не знаю... – пожала плечами Ирина.

– Пойдите, пойдите! И я, если позволите, тоже с вами схожу. Делать мне, старику, нечего – вот и получу бесплатное развлечение. Как вы думаете – мне можно?

– А где будет собрание? – спросила Ирина, несколько обескураженная предложением Николаи.

– Да здесь неподалеку, в школе, где Маша учительствует. Заодно покажу вам дорогу. Я там бывал не раз, пионеры приглашали...

Ирина кивнула. Она не знала, о чем еще говорить с генералом, да выручил Егорка. Он вернулся умытый, надел рубашку, и Ирина Михайловна, извинившись перед Николаи, повела сына в кухню – завтракать.

– Собрание в три часа! Ну, мы еще поговорим, – обнадежил ее Григорий Степанович.

Ирина не знала, что и думать. С одной стороны, генерал ей понравился своей обходительностью и заботливостью, но с другой... Она не привыкла к такому настойчивому вторжению в ее личную жизнь. Ирина не понимала – радоваться ей или огорчаться.

Однако размышлять над этим не было времени. Надо начинать новую жизнь на новом месте. Она быстро приготовила завтрак, заглянула в холодильник – он, конечно, оттаял, но за ночь снова промерз – проверила продукты. Придется идти в магазин... Ей попался на глаза термос генерала. Нужно отдать. Ирина взяла термос и пакет, снова отправилась в детскую.

Генерала не было видно.

– Григорий Степанович! – несмело позвала Ирина.

Генерал вынырнул откуда-то из той части комнаты, которая была скрыта от глаз Ирины. Он был в домашнем байковом костюме.

– Я к вашим услугам...

– Вот, возьмите, пожалуйста... Большое спасибо, – покраснев, сказала Ирина, показывая Николаи термос с пакетом.

– Ну что вы! Не стоит беспокоиться! – запротестовал генерал, но все же протянул Ирине палку с крюком и принял вещи.

– Чем я могу быть полезен? – учтиво поклонился генерал. – Вы не смущайтесь, уважаемая Ирина Михайловна. Мы теперь соседи. Уж простите мою назойливость... Маша у меня молчунья, – продолжал он, понизив голос, – а я люблю поговорить.

– Тогда, знаете... – в нерешительности начала Ирина, а увидев, что Николаи весь внимание, продолжала: – Вы не присмотрите за Егором? Мне в магазин надо. Вообще я его оставляю одного, но здесь, на новом месте... Как бы он не закапризничал.

– С превеликим удовольствием! – просиял Николаи.

Ирина напутствовала Егорку: «Ты не бойся, посиди здесь, на подоконник не лазай, можешь поговорить с Григорием Степановичем», – одела сына в курточку и вязаную шапку, чтобы не простудился, подхватила сумку и вышла из квартиры. Она спустилась в лифте, с удивлением обнаружив в нем приколотую чьей-то заботливой рукой бумажку со списком необходимых телефонов и адресов: сантехника, газовщика, прачечной, химчистки, детской поликлиники. Адреса и телефоны были здешние, Петроградской стороны.

Внизу, при выходе из подъезда, действительно висело нарисованное гуашью от руки объявление, где сообщалось о собрании кооператива. Объявление тоже удивило Ирину качеством своего исполнения; раньше вешали на стене кое-как нацарапанную бумажку.

На улице, вернее, в щели, ей попался постовой милиционер, который приветливо кивнул, и она, растерявшись, ответила:

– Здравствуйте... Господи, темно-то как здесь!

– Ничего, – улыбнулся постовой, – зато не дует!

Ирина вышла из щели и направилась к Большому проспекту Петроградской стороны с забытым чувством новосела, по-хозяйски оценивая витрины, вглядываясь в прохожих. Вдруг поймала себя на мысли, что ей здесь нравится... странное чувство обновления, почти молодость... и старик этот смешной и славный... Ирина вкушала свободу.

Подмерзшие за ночь лужицы на тротуарах весело потрескивали хрупкой корочкой льда. Ирина нарочно наступала на лед каблучком, испытывая забытую беспричинную радость, как в детстве – хруп, хруп, – извилистые белые трещинки вспыхивали в прозрачном стекле льда.

Она вышла на Большой, огляделась: по тротуарам текли праздные воскресные толпы. Большинство магазинов не работало по случаю воскресенья, но люди, истосковавшиеся по солнцу, высыпали на улицу просто так, без дела.

– На Зеленина яички дают, – услышала Ирина разговор двух озабоченных бабок с хозяйственными сумками.

– Очередь большая?

– Никого нет. Я взяла два десятка к Пасхе. Потом ведь не будет.

– Ох, и верно! Пасха-то на носу! Побегу!

Ирину Пасха мало интересовала, тем не менее она двинулась вслед за старушкой, рассудив, что та приведет ее к гастроному.

Она шла не спеша, чтобы не обгонять семенящую перед нею бабку, а сама разглядывала прохожих, жадно всматриваясь в лица, как вдруг поймала себя на мысли: ищет мужа! У Ирины даже дыхание перехватило – этого только недоставало! Но тут же осознала трезво: лишь только она вышла на улицу, как где-то глубоко затеплилась надежда – вдруг встретит Женю? вдруг он где-то рядом бродит, голодный?..

И лишь она подумала это, как ее внимание привлекла фигура мужчины в коричневом плаще. Человек стоял у аптечной витрины – лица не было видно, – он вглядывался внутрь аптеки, как бы пытаясь разглядеть, есть там кто или нет. «Он!» – подумала Ирина, и тело ее совершило одновременно два независимых движения: верхняя часть отшатнулась и будто остановилась, в то время как ноги устремились по направлению к мужчине.

Он обернулся, посмотрел тусклым взглядом и медленно пошел по проспекту, засунув руки в карманы плаща. Нет, не муж! И непохож вовсе.

День сразу померк, прохожие уже не казались ей нарядными и праздничными, да и солнце затянулось чем-то дымчатым, грязноватым. Настроение у Ирины упало, она представила мужа где-то в городе, далеко... Ничего, так ему и надо! Она попыталась настроить себя воинственно, вспомнила его последние похождения – одна Жанна чего стоит! (Жанна была чертежницей в проектном институте, где работал Демилле.)

Но даже воспоминание о Жанне не смогло истребить в душе Ирины жалости и тревоги. Тогда она подумала, что Демилле, наверное, сейчас у Жанны – конечно! куда ж ему деваться! нежится, как миленький, в постели! ему что! – и эта мысль выдула из головы сострадание. Ирина подтянулась, снова отыскала глазами маячившую впереди старушку и устремилась за нею.