Умереть в Италбаре - Желязны Роджер Джозеф - Страница 34

Это тогда ощущение шипов появилось в мозгу Малакара, и Сэндоу обрек свой собственный на бездействие, ощущая, что он мог не пропустить это незамеченным. Он даже не ругался, так как, вероятно, не было эмоций, не было намека на отражение каких-либо чувств. Это было, как если бы он вовсе не существовал. Нет реакции, нет отклика, чтобы ни произошло. Даже тогда…

Своеобразное ощущение. Два телепата касаются одного и того же объекта, в тоже самое время. Один прячась от другого.

Сэндоу пассивно отметил переговоры между Шиндом и Малакаром, выясняя их цели, их прогресс в этой области, не реагируя ни на что. Когда обмен прекратился, его мозг был задействован еще раз, выясняя, оценивая. Он легко прошелся по сознанию Джакары, затем уклонился, уже ужаленный присутствием там Шинда.

Вынул еще сигару, закурил.

Осложнение, черт побери! – решил он. – Разведчики слева, еще далеко, но движутся по этому пути. Малакар справа. Шинд солгал, чтобы выручить меня. И где-то там наверху, впереди, вероятно мой человек…

Он начал продвигаться, медленно, параллельно Малакару и Джакаре, не входя в зону, где можно почувствовать запах человека, мягко касаясь их мыслей, поочередно, с полуминутными интервалами, начиная с Малакара. пробираясь в западном направлении.

Двигаясь быстрым шагом, Морвин споткнулся, когда попытался внезапно остановиться. Он поднимался по скалистому гребню, где-то впереди Шинда, сквозь еле освещенную клубящуюся мглу, различая человека, худого, черного, с посохом в руках, неподвижно стоявшего и смотревшего назад. В его мыслях не было сомнения относительно личности того, и он почувствовал замешательство от этого внезапного присутствия. Очнувшись, он обнаружил, что Шинд еще раз вошел с ним в контакт.

«Это наш человек! Я уверен! Но что-то произошло. Он знает! Он…»

Тут Морвин схватился за голову, упал на колени.

Прежде он никогда еще не слышал ментальный вопль.

«Шинд! Шинд! Что случилось?»

«Я – Я – Она достала меня! Здесь…»

Его разум заклубился как туман, от внезапного сверлящего наложения серии образов и оттенков, распухавших и перемешивающихся с прозрачностью и ясностью, которые разрушили его способность различать то, что действительно существует, а что нет. Изменяющаяся голубизна пришла, забив все, и посреди нее мириады голубых женщин, танцующих дико, калейдоскопично; и когда он ощутил – по какой-то неясной причине – что их множественность не более чем некая символическая иллюзия, они начали сжиматься, срастаться, проявляться, входить сами в себя, расти во все более и более величественной непреодолимой мощи. Именно тогда он почувствовал себя предметом изучения, на подставке у раскачивающейся женщины. А они превратились в двоих: одна высокая мягкая прекрасная, как у мадонны с состраданием на лице; другая, еще ни на кого не похожая при своем появлении, наделенная, как он мог только полагать, угрозой. Затем те двое проявились, черты лица и фигуры стали резче. Среди сполохов голубых линий она разглядывала его, не мигая, возможно совсем без век, глазами, что мгновенно обдирали его, его тело, его мозг, что ужасали его своей первородной, иррациональной глубиной.

– Шинд! – закричал он, одновременно паля из оружия.

Волна чего-то похожего на смех обдала его.

Потом:

«Она использует меня!» – кажется, Шинд заговорил. – «Я – Помоги мне!»

Разрядившееся оружие выскользнуло из его пальцев. Он ощутил себя попавшим в сновидение, среди вселенского кошмара. Двигаясь, неподвижный, думая без мыслей, его разум переплетался в обратном потоке и, когда почти захлебнулся в переваривании нахлынувшего сновидения, он схватил образ и уловил свое желание. Ведомый на этот раз ужасом, что полыхал как огонь через комнаты его существования, он обнаружил, что владеет силой, какой не обладал никогда прежде, ударив ею по женщине-суррогату.

Ее выражение изменилось, все следы веселья исчезли. Ее фигура сократилась, линии исказились, выгорая и снова появляясь. С каждым мигом, когда черты размывались, перед его взглядом мелькал человек, теперь лежащий на земле.

Стенания боли заполнили его мозг. Потом это ушло, она ушла и в конце концов это был он.

– Стой!

Малакар обернулся.

– Что случилось?

– Теперь ничего, – ответила она. – Но мы уже пришли. Время вернуться на катер. Мы уходим.

– О чем ты говоришь? Что произошло?

Джакара улыбнулась.

– Ничего, – повторила она. – Теперь ничего.

Однако, когда он смотрел на нее, то не мог отделаться от ощущения, что что-то изменилось. Это отняло у него несколько секунд, чтобы осознать свое впечатление. Первое, что его поразило, ее спокойствие, выраженное всем внешним видом. Ему пришло на ум, что он никогда еще не видел, чтобы черты лица Джакары были так приятно оживлены, и эта ее поза, манера держаться, которые являлись жесткими напряженными, полувоенными до этого момента. Ее голос тоже изменился. Вдобавок к мягкости, звучности, теперь он был наделен способностью повелевать, нежностью, цельностью и жизнерадостностью.

Еще в поисках правильного ответа, он сказал, просто:

– Я не понимаю.

– Конечно нет, – ответила она. – Но ты видишь, нет причин продолжать поиски. То что ты разыскивал – здесь. Человек, ван Химак, больше не может быть использован, теперь, ведь я нашла место получше. Мне нравится Джакара – ее тело, ее страсть – и я собираюсь остаться с ней. Вместе теперь, мы выполним все твои желания. И даже больше. Много больше. Ты будешь иметь твои болезни, твои смерти. Ты увидишь последнюю стадию лихорадки, жизнь, покой, который придет. Давай теперь вернемся к катеру и перенесемся в густонаселенное место. К тому времени, когда мы достигнем его, я буду готова. Ты будешь свидетелем спектакля, который удовлетворит даже такой искушенный ум, как твой. И это будет только начало…

– Джакара! У меня нет времени для шуток! Я…

– Я не шучу, – проговорила она мягко, приближаясь к нему и поднося свою руку к его лицу.

Она прошлась кончиками пальцев по его щеке, и выше, подведя их к виску. Его парализовало видение кровавой бани, что пронеслось через его мозг. Смерть, умирающие были повсюду. Симптомы лихорадки проносились перед ним, выступающие на телах без числа. Он видел целые планеты вращающиеся в тисках эпидемий, видел миры, окоченевшие и бесплодные, без признаков жизни, улицы, дома, здания, мертвые поля, заполненные трупами, тела, качающиеся на волнах в портах, перекрывшие сточные канавы и ручьи, раздутые, разлагающиеся. Все возраста и полы были разбросаны как после жатвы урагана-убийцы.

Он почувствовал себя дурно.

– Мой бог! – выдохнул он. – Кто ты?

– Ты видишь то, что искал, и все еще не узнаешь?

Он отшатнулся.

– Есть что-то неестественное здесь, – проговорил он. – Голубое божество, как сказал Сэндоу…

– Как ты удачлив, – произнесла она, – и я тоже. Ты значительнее чем те предыдущие мои помощники, и мы имеем общие цели…

– Как ты захватила личность Джакары?

– Твой слуга Шинд связался с ее мозгом, когда я заметила его. Она была предпочтительнее человека, которого я знала. Я вышла. Хорошо иметь этот пол снова.

«Шинд! Шинд!» – позвал он. – «Где ты? Что случилось?»

– Твоим слугам нездоровится, – проговорила она. – Но в них более нет нужды. Фактически, они должны остаться. Особенно человек Морвин. Идем! Мы должны вернуться на корабль.

Но слабо, очень слабо, как собака скребется в дверь, Шинд коснулся его мозга.

«…Прав… Сэндоу – был прав… Я видел разум – это выше моего понимания… Уничтожь ее…»

Еще дрожа, Малакар нащупал свою кобуру…

– Сожалею, – проговорила она, – Это могло быть чудесно. Но теперь я могу пойти и одна – и, боюсь, я должна.

…И он осознал, что уже слишком поздно, так как Джакара держала оружие в своей руке.

Клочья сознания вздымались на черной волне, падали, поднимались снова. Стремительней теперь, дальше ввысь. Потом вниз. Вверх…