Песчаный город - Жаколио Луи - Страница 32

Эль-Темин отдал доктору большой запечатанный конверт и продолжал:

— Я и Барте сделали вас нашим душеприказчиком, в уверенности, что вы сочтете обязанностью исполнить нашу волю буквально.

— Клянусь! — взволнованно произнес доктор.

— Обнимемся, — сказал эль-Темин, — может быть мы более не увидимся.

Все трое крепко обнимались несколько минут, и те, которые, зная их планы, сочли бы это слабостью, очень обманулись бы: истинное мужество не исключает ни волнения, ни сожалений… Эль-Темин и Барте не способны были отказаться от своего опасного предприятия.

— Итак, — сказал доктор, прервав тягостное молчание, — я расстанусь с вами и может быть навсегда, и никогда не узнаю причин вашего самоотвержения.

— Выслушайте меня внимательно, — ответил эльТемин серьезным тоном. — Если бы мы в праве были говорить, вам одному открыли бы мы нашу тайну… Клятва привела нас в Тимбукту, как же вы хотите, чтобы мы изменили клятве, связывающей нас? Барте и я поклялись молчать до тех пор, пока совершится суд Божий, ради которого мы приехали сюда. От этого зависит успех дела. Можем ли мы изменить нашей клятве в последний час?.. Если мы умрем, завещание наше разъяснит вам то, что вы желаете знать; в противном случае вы узнаете от нас самих все подробности той драмы, которая развяжется нынешней ночью…

Шарль Обрей не настаивал. Кунье приподнял занавес палатки.

— Господин, — сказал он, — матросы с «Ивонны» пришли.

— Хорошо, — ответил эль-Темин и так спокойно, как будто дело шло о простой охоте, потом прибавил, — посмотри в хорошем ли состоянии их оружие. Ступайте, приготовьтесь, любезный доктор, велите оседлать Кадура. Не забудьте растения, которые собрали в пустыне. Если нам не суждено увидеться, вы будете вспоминать, что мы вместе собирали их.

Бедный доктор задыхался от волнения. Он предпочел бы следовать за своими друзьями и умереть вместе с ними.

Начальник вышел из палатки и подозвал к себе всех негров. Шесть матросов отдал он под начальство Йомби и сказал ему:

— Ты знаешь, чего мы ждем от тебя?

— Знаю, масса, — ответил негр со свирепой энергией.

— Хорошо! Возьми двух верблюдов и оставь их под надзором одного из твоих людей в таком месте, куда вы можете донести нашу ношу; потом вели матросам сесть на верблюдов и спешите все к Кабре. Кунье даст тебе лошадь.

— Ваши приказания будут исполнены. Отправляться сейчас?

— Действуй как хочешь. Ты знаешь лучше нас, что тебе нужно делать.

Йомби бросился к ногам своего господина и эль-Темина, прижал их к груди своей, потом приподнялся и вскочил в седло, взял поводья из рук Кунье и двух верблюдов и приказал матросам следовать за ним. Маленький отряд отправился в город.

Негры в караване остались под начальством Кунье; они должны были провожать эль-Темина и Барте. Три лошади и столько же верблюдов должны были содействовать побегу этого второго отряда.

Когда настала минута разлуки, три друга не произнесли ни слова. Их прощание и их надежды смешались в крепком объятии…

Последние слова эль-Темина были приказанием помощнику капитана напомнить ему, что пары должны быть разведены и «Ивонна» готова сняться с якоря каждую минуту.

Потом с простотою древнего героя, он подал сигнал к отъезду, став с Барте во главе колонны. Через пять минут все исчезли в ночной темноте.

Доктор оставался несколько минут в глубоком изумлении, спрашивая себя, не жертва ли он страшного кошмара. Помощник капитана «Ивонны» заставил его опомниться.

— Я к вашим услугам, — сказал ему офицер-негр на чистейшем французском языке.

Шарль Обрей на Кадуре и в сопровождении своего верного Фокса машинально следовал за помощником капитана, когда чей-то голос закричал позади него меланхолическим тоном:

— Разве благородный наследник Барбозов должен оставаться здесь караулить палатки?

И Хоаквин, вскочив на лошадь, на которой он ехал во время путешествия, поехал рядом с доктором.

По просьбе доктора, помощник капитана, ехавший на маленькой суданской лошадке, проехал мимо предместьев Тимбукту. Там даже остановились на час, но никакой шум не нарушал ночной тишины.

— Поедем, — сказал Шарль Обрей со вздохом, — я поклялся и не должен нарушать мою клятву!..

Все трое поскакали по направлению к Нигеру.

ГЛАВА VI. Божий Суд

Когда три всадника подъехали к шхуне, их уже ждали там. По доскам, переброшенным с судна на берег, два негра отвели на шхуну лошадей, кроме лошади помощника капитана, которая была привязана к молодой пальме на берегу.

Сойдя с лошади, доктор очутился в присутствии капитана, который вез его из Марселя в Танжер; капитан поклонился, не говоря ни слова, и продолжал ходить по палубе.

Молодой человек вошел в кают-компанию, служившую ему гостиной три года тому назад. Там не было никакой перемены. При слабом свете ночника он заметил на диване разные вещи, принадлежащие ему, ящик с его инструментами, дорожную аптечку и разные другие мелочи, которыми он дорожил и которые эль-Темин прислал на шхуну с маврами.

Собака узнала свое бывшее жилище, потому что легла на диван со вздохом облегчения; быть может ей также было приятно променять жгучий песок на мягкий диван.

Все окна в рубке были закрыты герметически, как будто не желали пропустить наружу ни малейшего света. Жар был удушливый.

Изнемогая от волнения, доктор вышел на палубу и начал осматривать судно с лихорадочным нетерпением… Глухой и правильный шум заставил его предположить, что пары разведены; он не сомневался в этом более, когда в узкое отверстие увидел четырех кочегаров, подбрасывавших топливо в печку.

Капитан и его помощник спокойно прохаживались взад и вперед, и можно было подумать, что они не подозревают драмы, происходившей вдали, если бы их молчание не обличало серьезной озабоченности.

Возле трубы два человека спали, завернувшись в белые бурнусы; это были мавры, Бен-Абда и Бен-Шауиа, которые, верно исполнив данное им поручение, спокойно ждали на шхуне приказаний эль-Темина.

Три часа прошло в этом смертельном ожидании, и скоро беловатая полоса на востоке возвестила о близости рассвета.

— Они были бы здесь, если бы им посчастливилось! — вскричал доктор, с отчаянием ломая руки.

Вдруг раздался мужественный голос капитана, который уже некоторое время рассматривал горизонт в подзорную трубу.

— Все на палубу!

Приказ был тотчас повторен свистком боцмана, и звук еще не замолк, как десять негров, оставшихся на шхуне, уже стояли у большой мачты.

— К оружию! — продолжал капитан.

Шесть человек немедленно бросились к пушкам, а четверо к гаубицам.

— Вот они, — сказал тогда капитан Шарлю Обрею, протянув руку по направлению к Тимбукту.

Доктор вскрикнул от радости и бросился на ванты, чтобы лучше видеть равнину… Он действительно заметил вихрь пыли, как бы гонимый ураганом по направлению к реке.

Еще ничего нельзя было различить, но легко была видеть, что песчаная занавесь приподнята не ветром.

Вдруг всадник, скакавший впереди, пробил облако пыли.

— Эль-Темин! — сказал доктор вне себя от восторга.

Но вдруг сердце его сжалось — мертвый или раненый человек лежал поперек седла эль-Темина.

— Неужели это Барте?..

Дневной свет (в тех странах нет сумерек) быстро осветил равнину, и вся сцена находилась теперь перед глазами зрителей «Ивонны».

Всадники скакали во весь опор, преследуемые киссурскими воинами, находившимися на службе султана Тимбукту.

Позади эль-Темина скакал Йомби на своей рьяной лошадке; он также вез раненого на своем седле.

Верблюды, несмотря на кучу людей, которых вез каждый, не отставали от лошадей и давно обогнали бы их, если бы их вожаки не сообразовались с ездой эль-Темина.

— Барте умер! Умер! — шептал доктор, растерявшимися глазами смотря на эту страшную погоню.

Эль-Темин находился уже в двухстах метрах от берега, и Шарль Обрей уже видел с отчаянием, что киссуры его окружат, прежде чем он успеет домчаться до шхуны. Вдруг капитан отрывисто скомандовал: