Полундра - Зверев Сергей Иванович - Страница 47

– Сука! – крикнул Полундра. – Лучше бы пристрелил!

Кавторанг перестал смеяться.

– Ну а вот этой милости я, к сожалению, вам оказать не могу! Ваша смерть должна выглядеть как произошедшая от естественных причин. Этот хренов «Гринпис» из-за вашей платформы и правда развонялся на весь мир, того и гляди в самом деле приедут, начнут ее буксировать к берегу. А если до того времени ваши тела не успеют разложиться, что тогда? Найдут в них пули, начнется уголовное расследование. А так – несчастный случай. Двое ненормальных русских полезли в нефтяную цистерну на заброшенной буровой платформе, попали в западню и погибли. Найденный при них слиток золота вполне может быть мотивом их проникновения в цистерну. – Кавторанг снова рассмеялся. – Да и зачем мне на вас, дураков, патроны тратить? Отсюда вы и так никуда не денетесь, этот металлический гроб крепко сколочен, вода через него может просачиваться, а человек – нет! Ну а чтобы наверняка было, я дизельную помпу включил. Слышишь, как она работает? Думаешь, она выкачивает воду? – Кавторанг ухмыльнулся. – Ошибаешься! Она закачивает воду в твою цистерну! И часа через полтора наполнит ее доверху. Два баллона дадут тебе дыхания еще на пару часов. Но неужели ты думаешь, что за это время кто-нибудь вас обнаружит и спасет? Море здесь пустынное, случайные суда не появляются!

Полундра в бессильной ярости сжал скользкие, покрытые слоем сырой нефти скобы, с ненавистью глядя наверх, на маячившее в просвете над цистерной лицо.

– Ладно, заболтался я с вами! – сказал Мартьянов. – На судне меня люди ждут, с найденным золотом надо что-то делать. Так что прощайте, сынки! На том свете свидимся!

Голова кавторанга в просвете над цистерной исчезла, а через мгновение огромная крышка люка захлопнулась со страшным грохотом. Внутри тут же стало темно. Мерно работала дизельная помпа, тихо журчала, прибывая, соленая морская вода. Бесчувственное тело мичмана плавало где-то рядом во тьме. Продолжавший судорожно держаться за скобы Полундра чувствовал, как сгущаются вокруг него едкие пары сырой нефти, от которых скребет в горле и туманится голова. Казалось, еще немного, и внутри наглухо закупоренной цистерны станет нечем дышать.

ГЛАВА 38

Лежащий на постели старый каплей Назаров тяжело стонал, мотая головой по подушке из стороны в сторону. Его глаза были закрыты, желтое старческое лицо выражало муку и страдания. Казалось, что больной старик был не в себе. Его белокурая дочь в полном отчаянии стояла возле его постели, не зная, чем помочь больному отцу. В этом шикарном коттедже не было вовсе никаких лекарств, кроме йода и дезинфицирующего пластыря, а что следует делать в данной ситуации с тяжелыми послеоперационными больными, Наташа Назарова также не знала.

Старик застонал сильнее, резко заметался по постели из стороны в сторону. В отчаянии Наташа кинулась к толстой дубовой двери и изо всех сил забарабанила в нее своими слабыми женскими кулачками. Через минуту послышался шум шагов по лестнице, отодвинулся снаружи деревянный засов, и ленивый, разжиревший на дармовых харчах телохранитель Чесноков вошел в комнату.

– Ну, чего тебе? – Его заплывшие жиром глаза глядели на Наташу тупо, заспанно.

– Отцу плохо, – проговорила она, кивая на постель больного. – Можно врача вызвать?

Телохранитель цинично ухмыльнулся.

– А больше ты ничего не хочешь? – нагло спросил он. – Может быть, прикажешь его в больницу отвезти?

– Но ему плохо! – взмолилась Наташка. – Он может умереть...

– А это твои проблемы, – спокойно возразил телохранитель. – Я тебе уже сказал, что нужно для вашего освобождения. Вот мобильник. – Он протянул Наташе телефон. – Бери и звони. Он скажет: «отпусти, отвези к врачу», я отвезу. Но сначала ты должна сказать хозяину «да»...

– Дочка... дочка... – Больной старик в постели захрипел протяжно, надрывно. – Дочка, не смей соглашаться, слышишь? Я стар, мне все равно скоро помирать... И я лучше подохну, как собака, чем потерплю, чтобы эта мразь была моим зятем! Слышишь?

Наташа Назарова в ужасе оглянулась на отца, потом в отчаянии закрыла лицо руками.

Телохранитель тупо уставился на распростертое на постели тело тяжело больного человека.

– Ну, дед, ты вообще рехнулся! – проговорил он, однако, с некоторым уважением в голосе. – Вместо того чтобы самому спастись и дочь свою спасти...

– Послушайте, – снова заговорила Наташа. – Если мой отец умрет, ведь с мертвым телом у вашего хозяина еще больше проблем будет. Так запросто спрятать тело вы не сможете, это ведь не Россия. А по истечении срока визы миграционные службы Норвегии начнут нас искать.

– Блин... – растерянно пробормотал телохранитель. – Действительно, херня будет...

– Я прошу, вызовите врача, просто врача, – продолжала Наташа. – Он только посмотрит и пропишет лекарство. И все...

Казалось, телохранитель колебался.

– А если врач приедет, – заговорил он, – ты не кинешься кричать, что вас тут держат насильно? Не-е, ну тебя на хер! – решительно произнес он. – Твой отец – это твои проблемы. А если я тебя упущу, мне хозяин потом голову снимет. Так что сиди здесь и не рыпайся. А если хочешь, чтобы отец жил, соглашайся на предложение хозяина. – Он повернулся и направился к выходу из комнаты, не забыв закрыть и запереть снаружи на засов дверь.

Оставшись наедине с больным отцом, Наташа в изнеможении опустилась на стоявший посреди комнаты стул. Старик, снова впав в забытье, продолжал стонать и бессильно мотать головой по подушке, Наташа чувствовала, что не в силах помочь ему. Со стула, на котором она сидела, через зарешеченное окно было видно вдали море, плывущие по нему корабли. Наташа устремляла полный отчаяния и мольбы взор на это море, будто ожидая от него помощи. Однако море равнодушно серело вдали, и никакого утешения не приходилось ждать от него.

ГЛАВА 39

– Значит, вы уже пятнадцать лет проживаете в Норвегии? А до этого где жили?

Работник российского посольства в Осло неодобрительно покачивал головой, внимательно рассматривая норвежский паспорт бывшего капитана первого ранга Андрея Павлова.

– Послушайте, это сейчас не имеет значения! – заметно нервничая, заговорил отставной моряк. – Я обращаюсь к вам с просьбой совсем по другому поводу.

– С просьбой... – сердито пробормотал работник посольства. – Вечно вы обращаетесь только с просьбами! А что мне с вами прикажете делать? Вы что, будете утверждать, что вы русский эмигрант? Тогда где отметка о выезде за границу? Где вы жили и чем занимались до того момента, как попали в Норвегию? И, кстати, каким именно образом вы сюда попали?

– Я же говорю вам: это сейчас совершенно неважно! – горячо возразил инвалид. – Эта давняя история, ей уже пятнадцать лет...

– Ничего, это не достаточный срок давности, – спокойно заметил работник посольства. – Все это очень странно. Мы просто обязаны всем этим заняться!

Он положил паспорт инвалида на стол рядом с собой и умолк, давая всем своим видом понять, что их беседа окончена.

– Я гражданин Норвегии! – багровея от волнения, проговорил инвалид. – Я буду жаловаться в полицию! Как вы смеете забирать мой паспорт?

Работник посольства несколько смутился.

– Боже мой, да с чего вы это взяли? – проговорил он, с готовностью отодвигая паспорт инвалида прочь от себя. – Никто ваш паспорт не забирает. Вон он, возьмите его!

Инвалид поспешно схватил паспорт и сунул его во внутренний карман кителя.

– Я обратился к вам за помощью, потому что это касается ваших же соотечественников, – с обидой в голосе проговорил он. – А вы...

– А чем мы можем помочь? – спокойно возразил работник посольства. – История, которую вы рассказываете, чересчур фантастична: русская мафия, замужество по принуждению, похищение людей... Вы уверены, что ничего не выдумываете?

– Я не фантазер и не сумасшедший, – сурово сказал инвалид. – И не дурак! Я знал, как вы меня встретите. Уж поверьте, без крайней нужды я бы в ваше посольство не заявился!