Летчик-истребитель. Боевые операции «Ме-163» - Зиглер Мано - Страница 23

– Мано, ты в порядке?

Лицо и руки у меня были обожжены, а слезы струились по щекам и были похожи на капли кислоты, но перед тем, как мне окажут первую медицинскую помощь, я хотел еще раз взглянуть на самолет. Кабина действительно была в плачевном состоянии, а обе бронеплиты толщиной с палец, лежащих на полу, выгорели, словно обычный картон, и их острые края загнулись вверх. Клочки металла болтались повсюду, и все резиновые прокладки и стекла приборов на панели инструментов расплавились. Передняя бронированная панель стала черной, как сажа, и треснула посередине, как прогнившее дерево. Фуууу! На этот раз я и в самом деле был на волосок от смерти!

Вернувшись к себе, я посмотрелся в зеркало. Неотразим, подумал я. Брови и ресницы исчезли, да и третья часть всех волос на голове тоже обгорела. Я был похож на какую-то мартышку! Вошел доктор и чем-то помазал мне лицо, чтобы смягчить ожоги, перевязал голову и дал пару таблеток, от действия которых я вскоре заснул.

Поздно вечером Нелте пришел навестить меня. Похоже, ему все рассказали, так как теперь он стоял возле моей кровати, и на его лице читалось виноватое выражение. Я едва мог говорить, но в то же время мне не терпелось подколоть его.

– Двигатель в полном порядке, лейтенант, – передразнил я его. У него сделался такой вид, как у проказливого мальчишки, который тайком осушил целый стакан вина.

– Черт, лейтенант! Насколько мне известно, никто не заставлял тебя лететь на этом проклятом самолете! – запротестовал он.

– Черт, сержант! Если бы я знал, что такое произойдет, то ни за что не пустил бы тебя встречаться с подружкой!

Я попытался засмеяться, но издал только звук, похожий на кряканье.

– По крайней мере, с ней я чувствую себя надежней, чем в этом чертовом самолете!

Доктор не разрешал мне подниматься с постели четыре дня, и в течение этого периода Вой и Нелте продолжали летать почти что беспрерывно, пытаясь выполнить всю намеченную программу. Ламм снова вернулся в строй после своего падения, а когда Першелл сможет продолжать полеты на «комете», и сможет ли вообще, было неизвестно. Итак, нас оставалось только трое, и нам требовалось работать, как каторжным. Взлет за взлетом, и ни дня на передышку.

Несмотря на большие проблемы, двигатели истребителей работали относительно исправно. Под руководством Отто алюминиевые шланги для подачи горючего были заменены другими, сделанными из синтетической резины, и это нововведение оказалось важным усовершенствованием. Очень часто полеты приносили одно лишь удовольствие, особенно когда они происходили в безоблачные августовские дни, и абсолютным блаженством было летать ранним вечером. С высоты порою пятнадцати тысяч метров вид земли в сгущающихся сумерках не поддается описанию, а небо кажется подсвеченным заходящим солнцем.

А тем временем эскадрилья в Виттмундхафене была переведена в Брандис, и однажды «Bf-110» приземлился в Йесау, доставив одного из пилотов старой закалки, сержанта Штрассницки. Он приехал, чтобы забрать новый «Me-163B», и, конечно, я набросился на него с расспросами, изголодавшись по информации. Ник рассказал мне, что сейчас они формируют новое подразделение «комет» в Брандисе, под командованием капитана Фульда – офицера парашютно-десантных войск. Задачей подразделения будет оборонять расположенный поблизости завод горючего в Лойне. Я снова завелся! К черту все! Война в разгаре, а я сижу здесь непонятно для чего! Я в который раз вспомнил о Талере и спросил Ника:

– А Талер все еще в Цвишенане?

– О да, лейтенант. Чуть не забыл рассказать. Деньки Талера сочтены. Шпёте возвращается к нам. Теперь мы называемся «Ягдешвадер-400»![2]

От таких новостей у меня сильнее забилось сердце. Появился шанс, которого я так долго ждал. Шпёте не позволит мне прозябать здесь! Я прямиком отправился к себе и написал длинное письмо Шпёте, в котором излил всю свою душу. Если он будет формировать команду, то ему понадобятся люди! Я взял обещание с Ника, что он передаст мое письмо, как только приедет в Брандис, и у меня стало легко на сердце впервые с тех пор, как я находился в Йесау.

Только через две недели после визита Штрассницки меня вызвали в штаб, где Карл Вой с недовольным видом сообщил мне, что разговаривал по телефону со Шпёте и что я возвращаюсь в Бад-Цвишенан, где получу приказы на поездку в Брандис! В течение двадцати четырех часов я был готов к отъезду и преданно пообещал Нелте сделать все возможное, чтобы его также как можно скорее перевели в Брандис.

Глава 15

НОВЕЙШЕЕ ВООРУЖЕНИЕ

В то время, пока я чахнул в Йесау, в Брандисе появилось новое оборудование. Несколько месяцев лейтенант Хахтель тщетно работал над тем, чтобы приспособить 30-мм пушку «МК 108» для использования на «Ме-163В». И не получалось не потому, что «МК 108» была плохим оружием. Наоборот, она являлась наиболее подходящим из всего спектра вооружения, но ее недостатком являлось то, что ее часто заклинивало. Но использование в атаках против групп вражеских бомбардировщиков пушек большого калибра тоже становилось все более сложным. Проблема никак не решалась, и в Брандисе установились скучные дни ожидания.

Помочь Хахтелю смог доктор Лангвейлер.

Немногие могли «похвастаться» таким прозвищем, как Доктор Скука, – специалист по оружию и известный изобретатель «панцерфауста», противотанкового оружия, который приехал в Брандис по довольно специфической причине – он должен был разработать принципиально новое и даже революционное вооружение для «Ме-163В»! Он внес предложение установить в самолете новый тип вооружения. На «комете» хотели установить вертикально стреляющие пушки. Идея заключалась в том, чтобы, летя ниже вражеских бомбардировщиков, стрелять одним залпом специально изобретенными снарядами. Самолет необходимо оборудовать сенсорными датчиками. Другими словами, бомбардировщики должны были быть уничтожены, когда изменение освещенности заметят сенсорные датчики.

Рис. 17. «Панцерфауст»

Задумка была очень проста, и теперь оставалось осуществить ее на практике.

Лангвейлер, он же Доктор Скука, хорошо подготовился, привезя с собой в Брандис все необходимое оборудование, и после встречи с генерал-инструктором они с Хахтелем приступили к работе. Прежде всего они встроили две те самые вертикальные 50-мм пушки в крылья «Fw-190», каждый из которых содержал снаряд с большим зарядом ВВ. Датчики были встроены в переднюю часть крыла. Стволы орудий направлялись вверх под небольшим углом. Эффект разрыва одного снаряда был такой силы, что при попадании в любую часть бомбардировщика не оставлял ему шанса на выживание. Конечно, для того, чтобы датчики сработали, требовалась тень вражеского самолета, естественно, мысль об использовании двух небольших аэростатов заграждения была принята на ура! Аэростаты соединялись между собой полотнами ткани длиной в пятьдесят метров и два метра в ширину. Ожидалось, что даже у опытного пилота могут возникнуть трудности в полете под таким «щитом».

Все необходимые приготовления не заняли много времени, и в одно прекрасное осеннее утро весь персонал был снят с полетов и находился на аэродроме, чтобы увидеть первый опыт. В воздухе стояла абсолютная тишина, и ткань была туго натянута между аэростатами. Хахтель все проверил и взлетел на «Fw-190». По справедливости, никто из нас не сомневался в успехе. С земли предмет всеобщего внимания выглядел не больше, чем кусочек ленты, и отсюда, снизу, было бы абсурдом предположить, что этот истребитель имеет только два снаряда! Хахтель сделал круг, устремился вверх, зашел на широкий вираж и с жутким рёвом пролетел под мишенью на скорости четырехсот километров в час. Когда выстрелили обе пушки, раздался хлопок, а потом появился клуб дыма. Когда самолет приземлился, все увидели красивые дыры прямо посередине материи!