Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Эмигрант с Анзоры - Завацкая Яна - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Пять минут на прибор. Руки должны летать, как крылышки колибри – быстро-быстро. И соображать нужно быстро. Прикидывать. Вставлять. А у меня в глазах двоится, и время от времени я останавливаюсь, пережидаю прострелы в спине, опершись на стол, смаргиваю, проглатываю комок. Наконец, прибор готов, я бережно кладу его в корзину. И тут же рядом с собранным прибором ложится еще один – бледная, тонкая рука Арни быстро исчезает, пока не заметил кто-нибудь. Арни работает справа от меня, на соседнем столе. Таро – через ряд. Через некоторое время он тоже проскальзывает, пригнувшись, ко мне, и кладет в мою корзину три готовых прибора. Потом спрашивает:

– Ну как, Ланc? Держишься?

– Держусь. Спасибо.

Он слегка обнял меня за плечи и исчез. Ничего… так, может быть, я и план сегодня выполню.

После обеда работать стало легче. Время от времени ребята подкидывали мне свои единицы. Так что шел я неплохо – почти полнормы сделал к обеду. Потом мигрень практически прошла. После обеда меня уже не тошнило. Только простреливало иногда, но к этому я уже привык. Постою, пережду, и дальше.

Вначале даже весело было. Вспомнил, что ведь только вчера на стройке пахал. А сегодня, как белый человек, в чистом сухом цеху. И работа все-таки интересная, интеллектуальная. На нее кого попало не поставят.

Но к вечеру я стал уставать. И это была не нормальная человеческая усталость. Боль возвращалась все чаще. Уже и резкие движения рук – положить прибор в корзину – отдавались ломотой в позвоночнике. Это похоже на радикулит, когда поясницу простреливает. Только это по всему позвоночнику. И дыхание перехватывает.

И что еще хуже – я стал вспоминать вчерашнюю беседу с Заем. Настроение резко испортилось.

Чего я работаю, стараюсь, пытаюсь еще план выполнить? Ведь все равно ничего хорошего впереди. Ну, скажет кто-нибудь, как Лобус вчера (отличный, все-таки, мужик!): хорошо работал, план выполнял. Разве это мне поможет?

Чего же ради я стараюсь? Чего ради стараемся мы все? Ради Родины? Как-то это слишком абстрактно. Родина и без меня не загнется. Ради того, чтобы нас бешиорцы не завоевали? Ну да, конечно… но почему-то мне лично не верится, что они нас завоюют. Войны всегда идут на границах. А мы где-то далеко. По-настоящему, все мы работаем ради Общины. Потому что стыдно не работать ради Общины. Ради всех. «Все тебя кормят, а ты, паразит». Один человек ничего не значит. Только как часть Общины. Это всем известно. Как муравей. Цхарн сказал, что муравьи должны послужить великим примером людскому сообществу. Один муравей – ничто, а вместе они строят удивительные сооружения. Так же и мы. «Кто ты? – Никто», «Кто вы? – Мы сила».

Но если Община меня предала? Ведь это неправда, не брал я документов. Меня оклеветали. Я не понравился Зай-заю, и меня оклеветали. И теперь мне сломают судьбу, а я все так же тружусь, и не могу остановиться – как муравей. А они все будут стоять и рукоплескать. Или молча наблюдать, как меня ломают. Только двое из них пожалеют меня. Но они ничего сделать не смогут.

Выходит, что только ради этих двоих и стоит жить. Но им не нужно, чтобы я выполнял план.

Раздался гонг, но я даже не обрадовался. Пошел к выходу, медленно переставляя гудящие ноги.

– Завтра экстренное собрание седьмого общежития! – крикнул кто-то. – Всем присутствовать обязательно.

А, это Кабутопс, наш записной активист. И стукач, между прочим. Правая рука Зай-зая.

Кабу прошел мимо нас. Остановился, руки в карманы. Поглядел в мою сторону.

– Явка двести восемнадцатого обязательна под контролем администрации. То же самое касается двести двадцатого и двадцать первого.

– Придем-придем, – пообещал Таро. – Не переживай.

– А что такое экстренное случилось? – поинтересовался Арни.

– Будем разбирать ваш вопрос, – холодно ответил Кабу.

Великий Цхарн! Я ведь только сейчас заметил – мы переодеваемся в полном одиночестве. И тишина необычная какая-то. Никто не орет: «Ты, козлиный хвост, я тебе сейчас мыло за шиворот натолкаю!», или «Кто скоммуниздил мои ботинки?», никаких дружеских потасовок, ни гогота, ни обсуждений вчерашнего фильма… Так, тихонько шепчутся по углам. А вокруг нас – будто мертвая зона. Никто даже свою одежду рядом с нашей не повесил. Ну и дела…

И не мой вопрос будут разбирать, а НАШ!

Нет… вчера я этого не понял, но поступил все-таки правильно. Зай-зай не только на меня нацелился, на ребят тоже. Я бы вчера ему признался, что мы были втроем, и все улики, можно сказать, готовы.

А теперь – хрен ему! Пусть меня одного сажает.

Правда, подумал я, натягивая ботинки, в тюрьме тоже еще неизвестно какие методы. Там тоже наверняка качалка есть. А сколько я смогу вытерпеть? Пятнадцать раз? Сорок?

«Пока держишься на ногах – можешь бежать». Можешь терпеть.

И от этой мысли меня даже затошнило снова. Не мог я больше терпеть. Даже подумать не мог про качалку. Я бы скорее согласился на сдирание кожи заживо, чем на повторение вчерашнего. Не говорю, что это лучше – но кожу с меня еще не сдирали, а эта боль была уже знакома.

Нас учат терпеть, не специально, конечно, но вообще – с детства учат. Все терпеть. Наказания, работу тяжелую, голод, холод. Все можно вытерпеть. Какое значение имеют твои личные страдания? Кто ты такой? Ты – никто. Община – все. Ради общины можно все вытерпеть. И это правильно. Ведь если, к примеру, нападут бешиорцы, они тоже с нами церемониться не будут.

Но сейчас я чувствовал, что предел моих сил уже близок. Я просто сломлен. Я не могу больше. А может быть – просто умереть? Это же, в общем, не сложно. Перевоплощусь опять в кого-нибудь, по учению Цхарна. Вообще-то самоубийство – это ужасно, может быть, самоубийцы и не перевоплощаются. Но все, что угодно, все лучше, чем мое теперешнее состояние.

Лечь бы и уснуть…

– Ландзо! – Таро обнял меня за плечи. – Ты чего?

Я понял, что стою, ткнувшись макушкой в стену и тупо глядя вниз.

И мне сразу легче стало от этого прикосновения. Я не один. Пока не один я. А там – видно будет.

На ужин дали по куску хлеба и по кружке овощного бульона, в котором изредка попадались кусочки картофеля, моркови. Мне попался вареный лук. Я его выловил, разложил на хлебе, и так съел, припивая бульоном.