Путь самурая - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 17

– Ты молодчина, Игорь. Не зря потратил время, тренируясь в тире, прекрасно орудуешь пистолетом.

– Толку-то? Махать железкой ума много не надо. Доведется стрелять, не приведи господи, опозорюсь. Больше пяти очков с десяти выстрелов выбивать так и не научился.

– Зато обращаешься с пушкой, как заправский стрелок, привычно, сноровисто, и «грабли» исполнил на пять баллов. Если настоящий профессионал с соответствующей специализацией наблюдал наше показательное выступление, то ты его обманул, и я, надеюсь, тоже.

– Я ботаник, прикидывающийся крутым боевиком, со мной все ясно. А ты? В чем ты обманула гипотетического соглядатая, а? Выступала как чемпионка кунг-фу с черным поясом по каратэ в придачу.

– Вот именно! Изобразила каратистку-кунгфуистку, дурочку с шанхайского переулочка. Серьезный спец по рукопашке так по-дурацки, как я, ни за что не станет работать. Реальный почерк хорошего спеца лишен внешних эффектов.

– Тебе виднее, но на зусовских мальчиков, уверен, ты произвела впечатление.

– А их не было в кабаке, зусовских мальчиков-наблюдателей.

– Зусов грозился, что за нами ПОСТОЯННО будут следить его ЛУЧШИЕ люди. Быть может, ты их просто не заметила?

– Не заметила. И не просто, а специально смотрела и ни одного дежурно заинтересованного лица не увидела. Две трети «отдыхающих» в ресторане ко времени нашего появления были изрядно выпивши, если и находились среди них люди Зусова, то отнюдь не лучшие. Более-менее трезвой оказалась компашка наших соседей по этажу, чиновников из области. Они сидели около стойки бара.

– Жень, мы ни разу не сталкивались с соседями. Откуда ты знаешь, что та стайка пузатых мужиков возле бара, я их тоже приметил, обязательно чинуши из областного центра?

– У них на столе валялся ключ с биркой, на бирке номер «213». Дверь номер двести тринадцать на нашем этаже. Нам известно, кто живет рядом, внешность соответствует типажу областного чиновника.

– Жень, будь любезна, помоги справиться с замком. Одной рукой орудовать ключами чертовски неудобно!

За разговором путь от ресторанных дверей до номера-люкс на втором этаже гостиницы показался еще короче, чем он был на самом деле.

Отзывчивая по долгу службы Евгения помогла справиться с запорами, и уже через минуту Михайлов слушал длинные гудки, протяжно и тоскливо доносящиеся из черного эбонитового нутра тяжелой телефонной трубки.

Ирины не было дома. Длинные, долгие гудки мучили ухо. Игорь дал отбой, снова набрал восьмерку, опять дождался непрерывного гудка, крутя телефонный диск, вновь набрал код Москвы, ноль девяносто пять, попробовал позвонить по сотовому номеру Инны. Ничего не получилось. Вновь и вновь Игорь крутил диск. Восемь, гудок, ноль девяносто пять, домашний номер. Заунывные пи-и-и-и... пи-и-и-и... Отбой, восемь, гудок, код столицы, номер мобильника. – «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сигнала. Попробуйте позвонить позднее...»

Чем дольше Игорь мучил телефон, тем отчаяннее колотилось сердце у него в груди.

8. Пожар

Игорь лежит на кушетке в спальне поверх одеяла. Лежит наполовину одетый. Он снял пиджак, кобуру-дубль, рубашку и бронежилет. Брюки и ботинки Михайлов снимать не стал. Валяется голый по пояс и дремлет. На столе в гостиной застывает шашлычный соус в грязных тарелках, черствеет хлеб, давно остыл недопитый кофе в кофейнике. Ужин, доставленный в номер служкой-халдеем из ресторана, съеден несколько часов тому назад. Евгения чутко спит на «угловом» диванчике в гостиной, положив руку под голову и прикрывшись пледом до подбородка, а Игорь дремлет, балансируя на грани сна и бодрствования. Периодически Михайлов встает, выходит из спальни в гостиную, подходит к письменному столу у окна, вновь и вновь крутит телефонный диск. После трех-четырех безрезультатных попыток возвращается в спальню, падает спиной на кушетку и, подремав минут пять-десять, опять идет к телефону. Так продолжается вот уже полночи. Каждый раз, вернувшись в спальню, Михайлов уговаривает себя немного поспать, объясняет сам себе, что нет смысла мучаться до утра бесполезными хождениями туда-сюда, но сон, что называется, «не идет». Эрзац сна, тоскливая муторная дремота помогает немного расслабиться, однако ненадолго. И Михайлов снова встает, обещая себе, что эта попытка последняя, и заранее зная, что нарушит собственное обещание.

Рация на столе в гостиной заверещала неожиданно громко. Михайлов выбежал из спальни, опрокинув стул, подбежал к телефонному аппарату. В трубке протяжно гудело, рация продолжала верещать.

– Черт!.. – Игорь шлепнул себя ладошкой по лбу. – Идиот! Даже если бы звонил телефон, что толку?! Ирка не может знать этот номер! Черт возьми, крыша едет!

Шагнув к столу, Игорь взял коробочку рации, повозившись с ней секунд пятнадцать, вышел на связь.

– Алло...

– Голос бодрый, не спишь, Самурай?

– Нет, не сплю, Иван Андреич.

– А я спал, покуда не разбудили. Неприятности у нас, Самурай. Пацана моего грохнули, еще одного. Выходи на улицу, Петр к тебе выехал, поспешай. Встретимся на месте преступления.

Рация отключилась. За спиною у Игоря вспыхнул оранжевый электрический свет торшера. Михайлов оглянулся. Женя сидела на диванчике, сбросив плед на пол. Практически обнаженная девушка в узких трусиках и прозрачном бюстгальтере. На острых коленках лежит кожаная кобура, тонкая девичья ручка ласкает рифленую пистолетную рукоятку.

– Что-то случилось, Игорь?

– Ага. «Что-то».... Зусов вышел на связь. Я так понял, очередного его парнишку только что замочили. Петька едет к нам, приказано срочно спускаться на улицу.

Михайлов с тоской взглянул на телефонный аппарат, глубоко вздохнул, резко выдохнул, тряхнул головой и пошел в спальню одеваться.

Спустя полторы минуты в дверной проем спальни заглянула Женя. Девушка успела облачиться в брючный костюм, поправить волосы, подкрасить губы, выглядела свежо и бодро.

– Почему броник не одел? – строго спросила Женя, приметив валявшийся рядом с прикроватной тумбочкой бронежилет.

– Я в нем потею, – откликнулся Игорь, поправляя галстук.

– Сейчас же снимай пиджак, кобуру и рубашку, переодевайся!

– Жень, да ну тебя на фиг.

– На фиг будешь жену посылать. Переодевайся, я сказала. Без броника на улицу не выйдешь.

Игорь чертыхнулся, обозвал Евгению нянькой Мэри Поппинс, вздохнул и под строгим девичьим взглядом переоделся.

Петр уже ждал за рулем иномарки. Женя уселась рядом с шофером, Игорь на заднее сиденье за креслом водителя. Автомобиль осветил фарами темень дороги, тронулся с места, плавно набирая скорость.

– Петь, что случилось? – нарушил общее молчание Игорь.

– На окраине дом нашего пацана вроде бы взорвали, – зло процедил сквозь зубы мрачный Петр. – Полчаса назад грохнуло, вы не слышали?

– Не-а, – мотнул головой Игорь. – Окна у нас закрыты, вдали паровозы шумят, взрыва не слыхали.

– И я не слышал, как громыхнуло. Зусов позвонил, и я сразу к вам. Валерку Семенова подорвали. Валера выпить любил, вечно квасил с кем ни попадя, один жил, в основных нашенских никогда не числился, а все равно жалко пацана.

– Чем подорвали-то?

– А я знаю? Зусов разбудил, и я сразу к вам... Аммонитом, наверное, подорвали. Шнур запалили и метнули брикет в окошко, так я думаю! Вона, впереди полыхает. Валеркина хата...

Пожар, и правда, полыхал знатный. Языки рыжего пламени высоко взметнулись к бездонному ночному небу, усыпанному сизыми звездами, на фоне мутного диска луны клубился едко-бурый дым, искры, словно обезумевшие светляки, витали вокруг почерневшей деревянной конструкции, до сих пор сохранившей контуры одноэтажного дома сельского типа. Чем ближе автомобиль подъезжал к пылающей постройке, тем отчетливее слышались крики столпившейся вокруг гигантского костра людской толпы. Примыкающее к пожарищу пространство, улицы, дворы и переулки буквально кишели от самого разного люда. Голосили неряшливо, наспех одетые старушки, суетились мужики да бабы из соседних подворий, разинув рты глазели на пламя прыщавые подростки, хныкали на руках у матерей недоспавшие малыши. В человеческом скопище, словно в бурной реке, застряла пара красных автомобилей пожарной команды и тройка желтых милицейских «козлов». Пожарные, пронзительно матерясь, возились с неподатливым «рукавом», на конце которого из брандспойта проистекала жидким ручейком вода, отчего-то не желающая превращаться в мощную струю. Менты отгоняли зевак, энтузиастов, советчиков и особо любопытных ребятишек. Милиционеры матерились куда с большим энтузиазмом, чем пожарники, и по отголоскам матерщины легко было определить, где, в какой части толпы бдят и несут службу работники госструктур.